Ашу Сирай

Я смотрела на него, не веря, что это весь ответ, но Джастер никак не реагировал на моё молчаливое недоверие.

— Хочешь сказать, что мы просто пропросимся в дорогу с караваном, который идёт в Салаксхем, и всё?

— Ну да, — он спокойно посмотрел на меня. Серебряные глаза блестели, словно отражали лунный свет. — Зачем усложнять простое решение? Я буду петь и играть на ситаре, и предсказывать будущее с помощью Мирши Духаен. Вы с Бахрой будете мне помогать, а заодно учится этому умению. Жаль, что ты так и не научилась танцевать, представление было бы успешнее.

— А Бахира…

— Ты же знаешь, что она — Сновидица и одна из Лунного круга. Она может петь и танцевать только ритуальные танцы и песни во славу Датри. Или ты хочешь, чтобы она нарушила этот запрет?

Нарушить запрет Матери Матерей? Я торопливо замотала головой, подтвердив словами:

— Нет, конечно!

— Поэтому я буду выступать один, — спокойно подытожил Джастер. — Или у тебя есть другие идеи?

Я покачала головой, а затем повторила вслух:

— Нет, нету.

— Тогда давай спать, Янига, — он легко улыбнулся. — Завтра у нас длинный день.

45. Суд эмира

Вздохнув, я хотела встать, но Джастер неожиданно удержал меня за руку.

— Останься, Яния, — негромко сказал он на языке маджан. — Мне… будет спокойнее спать, зная, что ты рядом.

Я с изумлением смотрела на него, только сейчас вдруг осознав, насколько для Шута всё поменялось на самом деле.

Ему очень не хочется сейчас оставаться ночью в полной темноте и одному. То, что наша с Бахирой постель всего лишь за ажурной перегородкой — слабое утешение. Может, он и рад тому, что нашёл себя, но его слепота никуда не делась. И сейчас он в таком… беспомощном состоянии, что даже свою обычную защиту поставить не может.

Вон сегодня слуга как тихо по коврам зашёл, даже мы от неожиданности напугались. Бахира-то сразу про оружие подумала, а я вообще о Живом мече забыла, привыкла на защиту Шута надеяться, а её больше нет.

Джастер теперь сам нуждался в нашей защите. А я уйду и ему спокойно не поспать: всю ночь будет прислушиваться — здесь мы или нет.

«Я вас теперь слышу»…

За Бахиру он не волнуется, она умеет сражаться не хуже мужчин, в этом я убедилась на наших тренировках. А ведьма Янига в умении владеть мечом может и превосходит обычных ведьм, но даже до Бахиры ей ещё расти и расти.

И Шут это знал не хуже меня.

Придётся во всём полагаться на других…

Это он-то, кому даже боги были не указ, привыкший всегда поступать, как сам решит, теперь вынужден просить помощи у других людей и зависеть от них.

Рад он, как же…

Меня, глупую, успокаивал, а сам в поддержке куда больше нас с Бахирой нуждается.

— Хорошо, — я улыбнулась и погладила его по руке. — Я возьму покрывало и приду.

Джастер кивнул с благодарной улыбкой, а я встала и на цыпочках отправилась за перегородку, чтобы не разбудить Бахиру.

К моему удивлению, она встретила меня возле кровати и протянула свёрнутое покрывало, на котором лежал Живой меч.

— Иди, дочка, — я услышала улыбку в её тихом голосе. — Ты ему нужна.

— Спасибо, — так же тихо ответила я, понимая, что наши с Бахирой мысли сошлись.

Вернувшись, я отодвинула к стене столик с едой и напитками, освобождая место для двоих, и дала Шуту в руки Живой меч. Свой меч в потрёпаных ножнах Джастер снял с пояса и положил под левую руку. Пока он с едва заметной улыбкой наглаживал драксу, я устроила нам постель из лежавших вокруг подушек.

Мне казалось, что Игвиль очень хотел проявиться, но сдерживался по молчаливой просьбе своего хозяина.

Шут ложился на ощупь, и у меня больно сжималось сердце, когда я смотрела, как осторожно скользят его пальцы по вещам вокруг.

Чтобы Джастер ни говорил, как же страшно вот так, в один миг, стать слепым и…

— Янига? — тихо позвал Шут, устроившись на коврах и подложив под голову одну из подушек. Живой меч он положил по правую руку, так, чтобы я могла легко дотянуться до него.

— Я здесь.

Развернув покрывало, я накинула его на Джастера и легла рядом. Шут привычно обнял меня, пока я устраивалась у него на руке, стараясь не сильно прижиматься ухом. Мочки ещё не привыкли к серьгам, слегка припухли и болели.

— Какие у тебя теперь косы… — тихо сказал он, осторожно касаясь пальцами моей причёски. — Тебе нравится?

Я пожала плечами, потому что меня волновало совсем другое.

— Непривычно… Джастер… — я спросила очень тихо, чтобы больше не будить Бахиру. — Ты же в Кронтуше по-другому эти картинки называл. Почему?

— Потому что у них много названий, — также тихо отозвался он. — Мирши Духаен одно из тех, что люди помнят.

— И какое правильное?

— Путь Игрока. Или Дурака. — Он тихо хмыкнул. — Дураком его назвали люди, потому что он называл вещи своими именами, невзирая на то, что они были непонятны или неприятны.

— Но ведь он Игрок! Он же наверняка столько всего знает! Почему дурак-то? — удивилась я.

— Потому что люди считали, что он наивен и прост, как дитя. А ещё люди очень не любят признавать свою неправоту или незнание, — спокойно ответил Шут. — И не придумали ничего лучше, чем обвинять в глупости и невежестве любого, кто отличается от них.

— И он им ничего не сказал и не сделал?

— Игрок играет по правилам, Янига, — после недолгого молчания ответил Джастер. — У любого человека есть свобода воли верить или не верить, учиться или пребывать в невежестве, не забывай. Игроку показалось забавным это прозвище, и он даже сделал его своим… хм, скажем так, именем в мире людей. А потом он создал эти карты и назвал «Путь Дурака».

— Но ведь над ним наверняка смеялись, когда он так себя называл!

— Конечно. Только дурак будет называть себя Дураком, разве нет?

— Ты же называешь себя шутом, — буркнула я в ответ, не зная, что возразить. — И тоже говоришь, что это твоё имя.

— Это действительно моё имя, Янига, — улыбнулся он. — И мне оно нравится.

— И кто тебя так назвал? Ты же говорил, что у тебя не было родителей?!

— Один старый друг, — тихо сказал Джастер. — Он сказал, что это слово отражает мою суть. И я с ним согласен.

Я молчала, чувствуя, что задела какие-то очень глубокие воспоминания, и Шут не готов об этом говорить. Но и заканчивать разговор на такой ноте тоже не хотелось.