Ашу Сирай

Я тихонько вздохнула, не сбивая шаг, и в который раз чувствуя себя юной и неопытной девчонкой рядом с матёрым воином.

Не носит бороды, чтобы походить на юношу… Ох, как часто я, и не только я, обманывалась этим сходством! Разбойники говорили, что Ашу Сирай пропал в пустыне много лет назад. Неведомая мне битва на берегах Раймадана тоже была сколько-то лет назад. Битва, в которой Бахира потеряла своих родных, отца и мужа… А Джастер спас её дочь, помог её народу обрести свободу и новую родину. А потом оставил маджан, чтобы… чтобы прийти в Эрикию и продолжить свои поиски.

И вот теперь Джастер встретился со своим старым врагом, и идёт на суд эмира, где…

«Взывающие рассматривают вопросы нарушения закона вместе с обычными судьями… мне с ними лучше не встречаться».

От внезапного озарения, что нас наверняка ждёт встреча с Взывающими, я едва не споткнулась, но Джастер снова неуловимым движением прижал мой локоть к себе и я справилась, ничем не выдав своего замешательства.

Я вновь украдкой покосилась на Шута. Синяя ткань тал-лисама скрывала лицо, но лунные глаза были полны покоя и безмятежности.

Знал он нашу судьбу или нет, и чтобы он ни задумал, Джастер не сомневался и не боялся будущего.

И эта его вера придавала сил и мне.

Дорога к дворцу эмира заняла не так много времени. Люди при виде нашего отряда разбегались в стороны, но я не слышала, что они говорили, если говорили — слишком далеко, да и шумно было вокруг.

Уже скоро мы вышли на широкую улицу, вымощенную камнем, а по ней на широкую площадь, где я увидела высокую стену с закрытыми воротами. Из-за стены виднелись голубые купола с золотыми звёздами. А вот шпилей чёрного храма я не заметила.

Может, этот суд обойдётся без служителей Сурта? Ведь Джастер не хочет, чтобы тайна Ашу Сирая была раскрыта, а любой Взывающий сразу поймёт, кто перед ним, так он сказал…

В следующий миг мне стало не до размышлений.

Огромные ворота приоткрылись, и нам навстречу выехал вооружённый всадник в богатой одежде. Садир поднял руку, останавливая своих воинов и дожидаясь всадника. Я остановилась, и Шут едва склонил голову, давая понять, что он меня слушает. Я тихо прошептала Джастеру о том, что происходит. Он едва заметно кивнул. Наша охрана косилась, но никто ничего не сказал. Похоже, в парне я куда больше походила на поводыря слепого калеки, чем на женщину маджан, умеющую сражаться не хуже мужчин.

— Что происходит, Садир? — громко спросил всадник, гарцуя на своём скакуне. — Неужели ты решил вспомнить своё прошлое и взять дворец эмира штурмом? Не слишком ли мало у тебя воинов для этого?

Садир громко рассмеялся незатейливой шутке, и наши стражники подхватили смех.

— О нет, досточтимый Касим! У меня есть то, что обрадует нашего повелителя!

Всадник посмотрел поверх голов окруживших нас воинов и снова рассмеялся.

— Я вижу, ты привёл слепого «духа пустыни» и его дикую кошку, о которых говорят на улицах? Воистину, Тёмноокий благоволит тебе сегодня, Садир! Эмир будет рад этому развлечению!

С этими словами всадник развернул коня и поскакал обратно к воротам. Садир махнул рукой, подавая знак, и мы с Джастером пошли навстречу нашей судьбе.

Если бы не тревожные мысли и дни, проведённые в «тени», наверное, я бы застыла на месте с открытым ртом, как деревенская девчонка, поражённая размерами и великолепной отделкой дворца эмира.

Однако я уже успела многое увидеть, и давно поняла, что здесь было принято украшать дома внутри намного богаче и искуснее, чем они выглядели снаружи. Впрочем, даже вновь поднявшаяся тревога за нашу судьбу не мешала мне поражаться размерами, богатством и красотой отделки дворца.

Дворец был огромен. Мы прошли через широкий, с целую площадь, двор, украшенный цветами и деревьями, затем вошли под своды широкой и высокой галереи, каменные колонны которой были выточены из голубого и белого камня, а арки и стены покрыты искусными узорами.

Наших охранников сменила дворцовая стража во главе с тем самым Касимом, и только торжествующий Садир всё также шёл вместе с нами. Каменный узорный пол приятно холодил ноги через подошвы сапог, а посох Джастера мерно и негромко постукивал, словно мы мирно прогуливались, а не шли на суд эмира.

Мы миновали огромный пустой зал, в котором высокий потолок подпирали множество тонких колонн из полированного дерева, и вошли в другой зал, двери которого охраняла стража.

Там нас уже ждали.

Сам зал был не так велик, как предыдущий, — в длину и ширину он не превышал пятидесяти шагов, — зато очень богато украшен. Пол, потолок, стены — всё было в изящных цветочных узорах, золотые светильники были на стенах и стояли в нишах, высокие арочные окна завешаны тонкими прозрачными тканями. Напротив входа — возвышение, к которому вели три ступени, на них — золотой трон, усыпанный драгоценными камнями. На троне восседал сам эмир — пухлый человек, в одежде, чью цену я не смогла бы назвать даже приблизительно, потому что ткань была заткана серебром и золотом, и расшита драгоценными камнями. На голове эмира красовался огромный белоснежный тал-лисам, украшенный алым камнем и ярким, красивым пером какой-то птицы.

У ступеней трона с каждой стороны сидели несколько мужчин в богатых одеждах. Когда мы вошли и двери за нами закрылись, один из мужчин поднялся и с поклоном обратился к эмиру.

Советник долго и витиевато распинался о преступлениях презренного сына песка и ветра, обвиняя Джастера в том, что он провозгласил себя элрари и вёл непростительные речи про султана и эмира. Эмир лениво зевал, делая вид, что слушает, задумчиво поглаживая жидкую бороду, и оживился только к концу речи, когда советник предложил устроить суд и казнь немедленно.

Всё это время Садир украдкой бросал торжествующие взгляды на Шута, но тот по-прежнему не высказывал ни малейшего следа страха или тревоги. Я же поняла, что начальник городской стражи не раскрыл своему эмиру, кто такой Джастер на самом деле. Выходит, своё прозвище Садир получил не зря и намеревался после казни получить награду султана за голову Машнун-Маюты единолично…

— Что ж, мудрейший Ингумах, нам всё понятно, — эмир сел. — Какую казнь ты предлагаешь для этого преступника?

Советник не успел ничего сказать.

— Есть ли здесь Взывающий к Тёмноокому? — внезапно и громко спросил Шут.

— Зачем он тебе, слепец? — эмир удивился настолько, что жестом остановил нашу охрану. — Мы судим тебя за твои преступления перед лицом нашего султана.

— Я слышал, что по приказу султана на любом суде должен быть служитель Сурта, — спокойно ответил Джастер. — Иначе приговор не считается законным.

Лицо эмира недовольно скривилось, но он всё же махнул рукой, подзывая слугу.

— Скажи мудрейшему Байрузу, что мы желаем видеть его на этом суде. И пусть поспешит, приближается обед, а этот злодей и преступник ещё не осуждён.