Ашу Сирай

— И что же ты хочешь, Безумный Джасир? — спросил он. — Я внимательно слушаю тебя.

— Мне всё равно, сколько воинов ты привёл с собой. Если я захочу уйти — я уйду. Но мне не нужны бессмысленные жертвы. Я не хочу оскорблять этот дом пролитой кровью и пойду с тобой к эмиру, но при одном условии. Моя сестра будет сопровождать меня, а моя мать останется здесь. Ты не причинишь им вреда и позволишь уйти, ибо хозяин этого дома поклялся именем Тёмноокого принять меня и мою семью как дорогих гостей и помочь мне в моих делах. Я не хочу, чтобы его признали нарушившим эту клятву, поскольку не в его власти помешать тебе исполнить задуманное. Также нет его вины в том, что он, по воле Великой Матери, не узнал меня, и принёс свою клятву. Дашь ли ты своё слово в этом? Или мне спросить у тебя клятву именем твоего бога?

Садир нахмурился и с прищуром смотрел то на меня, то на Бахиру, по-прежнему не убиравшую меч. Я не видела её лица, но судя по взгляду бывшего хази, он оценивал Сновидицу как опытного воина, а не как красивую женщину. На меня он бросил всего один заинтересованный взгляд, и снова нахмурился в сторону Бахиры. Он прекрасно понял всё, о чём промолчал Шут.

Или все останутся живы, или этот дом, в самом деле, будет залит кровью. Сколько бы людей не привёл с собой этот Садир, я не сомневалась, что Джастер не станет скрывать свой дар некроманта, чтобы спасти нас с Бахирой.

Конечно, он не мог колдовать как прежде, но он же не лишился этой возможности совсем.

Игвиль тоже не будет щадить врагов своего хозяина. В силе и боевых способностях драксы я давно успела убедиться. Да и мои проклятия сгодятся, если я буду защищать Джастера и Бахиру…

Почти посеревший от страха Назараид робко выглянул из-за спины крайнего воина. Мне даже стало жаль бедолагу. Знакомство с Джастером принесло ему куда больше тревог и волнений, чем радости и удачи. Вчера он так хотел, чтобы Джастер остался в городе, а сегодня узнал, что принял в своём доме врага самого султана. А тут ещё и обвинение в нарушении клятвы гостеприимства, данной именем самого Сурта…

Бедняга ещё от утренней истерики своей несостоявшейся жены не отошёл, а тут такое…

И Джастер… Вот почему он не хотел идти в город. Он знал, что здесь живёт его старый враг. И если бы не его внезапная слепота, то мы бы уже наверняка шли короткими тропами в сторону Салаксхема и избежали этой опас…

Нет. Остановись, Янига. Доверяй Шуту, даже если это так трудно, как сейчас.

Он видит судьбы людей и всегда знает, что делает. Он исполняет клятву, данную самой Датри, и значит, она не оставит его своей помощью. И хотя Игвиль рвётся в бой, сейраз на груди холодный. А сам Шут по-прежнему спокоен и безмятежен. Только серые глаза блестят серебром луны.

Признаться, именно это его невозможное спокойствие пугало меня больше всего. И оно же сбивало с толку всех остальных.

Не так должен вести себя беспомощный калека и враг султана, оказавшийся в смертельной ловушке и в окружении стольких воинов. Совсем не так.

— Ты пытаешься мне угрожать даже сейчас, Джасир. — Снова заговорил Садир, делая знак своим воинам опустить оружие. — И я вижу, что ты по-прежнему бесстрашен и безумен перед лицом смерти, как во время нашей последней встречи много лет назад. Я не верю в твой дар элрари, но я знаю, что твоё слово нерушимо. Но моё слово, слово великого хази Садира, сына Рахама, нерушимо так же! Ни я, ни мои воины не тронут твоих женщин, и они будут вольны покинуть Арсанис, когда захотят. Также я говорю, что хозяин этого дома не будет обвинён в предательстве султана, а также в нарушении клятвы, данной тебе именем Тёмноокого! И не будь я Садиром, сыном Рахама, если отступлю от сказанного!

— Да будет так, Садир. — Спокойно и весомо ответил Джастер, и я поняла, что договор заключён.

Бахира опустила саберон и обернулась, глядя на нас с болью и горечью.

— Джасир…

— Всё будет хорошо, ами, — спокойно ответил Шут на языке маджан. — Оставайся в этом доме и жди нас. Проследи, чтобы всё было готово к дороге.

— Джасир… — Бахира кончиками пальцев промокнула уголки глаз. — Зачем…

— Верь мне, ами, — Джастер снова нашёл плечо Бахиры и легко сжал пальцы. — Верь мне, как верила всегда.

Сновидица промокнула уголки глаз и кивнула, нежно накрыв ладонь Шута своей.

— Я верю тебе, сын мой.

— Отун, дай мне тал-лисам и посох, — спокойно попросил Шут, и я только сейчас поняла, что так и стою, сжимая Живой меч и не веря происходящему.

— Яния.

— Д-да.

Я торопливо убрала Живой меч в кожаные полуножны, незаметно вытирая взмокшую от волнения ладонь о бедро. Бахира в это время помогла Джастеру повязать синий тал-лисам. Она словно не замечала за своей спиной вооружённых воинов.

— Вот. — Я подняла посох с ковров и вложила в ладонь Шута.

Джастер взял посох и закрыл лицо концом тал-лисама.

— Не забудь про парн, Яния. И пойдём.

— Хорошо.

Я кивнула и взяла парн, который принесла мне Бахира, краем глаза уловив внимательный взгляд чёрных глаз Садира. Бывший хази, — надо бы спросить у Джастера, что это значит, — смотрел на меня так, что мне показалось: он жалеет о данном слове. В отличие от Бахиры, в его глазах я была красивой женщиной, а не воином. Да и его воины откровенно разглядывали нас, наверняка тоже жалея о слове своего господина.

Подумать только, всего две луны назад, в начале лета, я была бы польщена таким вниманием, но сейчас оно мне было неприятно. К счастью, Бахира помогла мне скрыться от этих взглядов за плотной тканью.

Взяв Джастера под руку, я вдруг ощутила, что моё волнение улеглось, а вместо неё пришла уверенность, что всё будет как надо.

С этой уверенностью, вместе с Джастером я спокойно пошла мимо расступившихся воинов и вышла из комнаты. Бедняга Назараид, серый как тень, сполз по стене вниз и дрожащими губами пытался молиться Тёмноокому Сурту.

Садир и в самом деле привёл с собой много воинов. Дом Назараида был окружён и во дворе нас тоже встретили вооружённые люди. Слуги и невольники попрятались кто куда, не рискуя вызвать гнев стражников. Но мне показалось, что невидимые наблюдатели испытали облегчение, не увидев своего хозяина и господина пленником.

Начальник городской стражи, гордый и торжествующий, возглавил наше шествие во дворец эмира. Сам Шут спокойно шёл, едва слышно постукивая посохом о камни, и не выказывал ни капли беспокойства. Я же старалась не обращать внимания на плотные ряды вооружённых мужчин вокруг нас с Джастером, и думала о том, что произошло.

В отличие от Эрикии, в Сурайе Джастер не прятался в «тени». Он был не просто известен, а успел прославиться так, что его имя и… прозвища гремели на всю страну. Его знали не только как Ашу Сирая, прогневавшего Тёмноокого Сурта своей дерзостью и неповиновением, но и как вождя народа маджан, который сумел победить войско султана в битве на каком-то Раймадане…

Безликий Ашу Сирай внушал людям ужас своей волшебной силой. А вот Безумная Смерть… Даже представлять не хочу, что это была за битва, из-за которой ему дали такое страшное прозвище! Я невольно вздрогнула и тут же ощутила, что Джастер чуть крепче прижал мою руку к себе, словно говоря «не бойся, ведьма, всё будет хорошо…»