Астраханский вокзал (сборник)

– Сколько этим соснам?
– Илья виделся с хозяином дачи довольно часто за последние дни, и в обоюдных приветствиях не было необходимости.

– Лет сто - сто двадцать, кто знает?
– Мужчина смотрел куда-то в сторону, такая была у него манера.
– Я в сарай иду. Хотите со мной?

Из сарая они прошли в дом.

Не глядя на Илью, хозяин дачи снова открывал и закрывал двери, поднимал на террасе доски, показывая состояние полов и фундамента. Так же торопливо и до обидного равнодушно открыл погреб, свел с крыльца, продемонстрировал пустой гараж.

– В прошлый раз мне показалось, что у вас яма не облицована.

– Все как в настоящем гараже. Страшно вспомнить, чего все это стоило.

– Рабочих нанимали со стороны?

– Я не об этом. Свет, между прочим, включается с террасы.

– Верстак с собой увезете?

– Еще не решил.
– Мужчина снял с верстака масленку, подержал, поставил на место.
– У вас нет машины?

– Пока нет.

– Ну и не надо.

– Меня беспокоят жуки, вредители дерева. Говорят, если заведется, в несколько недель все изведет.

– Пока Бог милует. Кроме того, сейчас есть химикаты.

– Там тоже парники?
– Илья показал в конец участка.

Хозяин дачи на секунду оживился:

– Цветы. Жена разводила отличные гладиолусы... Не интересуетесь?

«Все-таки здесь жила женщина», - подумал Илья.

Набирая полные туфли снега, Илья прошел к парникам, в дальний конец сада, под вишни.

«Сюда поведет тропинка, выложенная каменными плитами... Перед гаражом надо будет посадить зелень, пусть поглощает выхлопные газы... Под вишнями - круглый стол, камышовые кресла. Хочу пожить красиво!»

...Случайно в салоне готового платья в Юрюзани увидел он когда-то давно-давно транспарант, потрясший все его существо не меньше любимого теперь Анри де Тулуз-Лотрека.

И сейчас, много лет спустя, с закрытыми глазами Илья мог воспроизвести во всех деталях изображенный на транспаранте уголок осеннего сада - с высоченными деревьями, аккуратно обихоженными дорожками, с невиданным ранее модерновым киоском на первом плане, с манекенами, расставленными вдоль аллей. Мужчины помоложе были облачены в короткие пальто модных силуэтов, очерчивающих мужественную изысканную красоту. На пожилых - они стояли группами позади киоска или сидели на длинных садовых скамейках - пальто выглядели посолиднее, построже. Группа молодых людей готовилась к игре в лаун-теннис. На переднем плане во весь рост был изображен спортивного вида манекен, в надвинутой на лоб мягкой шляпе, с газетой и тростью. Зажав трость под мышкой, манекен поверх развернутого газетного листа улыбался женщине в мини-юбке, катившей по дорожке элегантную детскую коляску. Сбоку, за ажурной оградой, виднелась припаркованная машина. «Если Жюльен только тростник колеблющийся, пусть погибает, а если это человек мужественный, пусть пробивается сам».

Мысль о женитьбе на женщине, которая могла бы обеспечить материально, Илья отверг, что называется с порога. Тестем его стал мужик-сибиряк. Тесть мог легко поставить и раскатать избу, вырубить топорище, пройти шестьдесят километров из Пызмаса в Соть за тракторными санями, но сбережений не имел. Единственным капиталом была его дочь.

Никто не мог бросить Илье упрек в том, что он женился ради денег. Не деньги влекли его и потом, когда из райцентра он переехал с женой в Юрюзань, настоял на том, чтобы она поступила в иняз, стал готовиться к переезду в Москву. Жить стоило только той жизнью, что была изображена на транспаранте в салоне готового платья в Юрюзани.

2 января, 14 часов 15 минут

Участковый инспектор в Деганове, средних лет, в очках, с поплавком гуманитарного вуза, вернул Денисова к действительности.

Участковый оперировал конкретными цифрами - площадь микрорайона, население, промышленность. По населению Северное и Южное Деганово оказалось равным среднему областному центру - Костроме или Вологде. По промышленности давало фору некоторым группам зарубежных стран, взятых в совокупности. По рождаемости держалось на среднем уровне.

Денисов понял, что всем формам предупредительно-профилактической работы участковый инспектор предпочитает публичные выступления перед гражданами.

С другой стороны, если послушать участкового инспектора, получалось, что искать преступника по приметам в Деганове не имеет смысла - все равно как иголку в стогу сена. С этим Денисов не мог согласиться.

– Выходит, преступление пусть остается нераскрытым?

– Прошу не передергивать! Я рассказал тебе о районе, в который ты прибыл. По площади до последнего районирования он был только на семьсот гектаров меньше Парижа... В Деганове сегодня трудится более тысячи докторов и кандидатов наук. В непосредственной близости от города здесь созданы одновременно благоустроенные зоны отдыха. Введены в строй тысячи квадратных метров жилой площади... Представляешь, сколько сотен, а то и тысяч моряков может проживать здесь постоянно, а также приезжать со всех сторон нашей необъятной страны на побывку, в гости, на экскурсии? У тебя ведь нет данных, что он прописан здесь?

– Откуда? Я вообще о нем ничего определенного не знаю. Младший лейтенант флота. Приметы... И все.

– Все? И с этим ты думаешь его найти? Так ведь это знаешь чем отдает? Нет? Детективом! «Натпинкертоновщиной»!
– Участковый инспектор обрадовался, найдя сразу слова, нужные для сравнения.
– Сам-то ты это чувствуешь?

– Что же прикажешь делать? Преступник не позаботился о том, чтобы дать свой точный адрес. Не искать?

– Система розыска... Система! Понимаешь? Как в футболе! Вот что важно.

– Между прочим, как с кражей куртки у штурмана?

– Возбудили уголовное дело. Ищем. Должен тебе, правда, сказать, что и этот преступник, возможно, не из Деганова. Во-первых, такая кража на моем участке первая. Почерк новый...

Участковый инспектор мог оказаться прав. Спорить, не располагая фактами, было бессмысленно. Денисов молча протянул руку.

– Поехал?
– спросил инспектор.
– Ну давай. Я позвоню, если что будет.

Денисов вышел.

Сразу за домами начиналось полотно железной дороги, дальше пустырь, за которым вновь тянулись дома. Преступник направлялся в Южное Деганово, что ближе прилегало к железной дороге, иначе тридцать первого вечером он воспользовался бы автобусом или трамваем. Таким образом, район поиска заметно ограничивался.

«Значит, „детектив“, „натпинкертоновщина“, - замечание участкового инспектора неприятно задело Денисова, - но разве система розыска не требует индивидуального мастерства?

Как это называлось в книге, которую читал на дежурстве Сабодаш? Колокола судьбы? Любопытно, гремели ли эти самые колокола, когда заводской комитет комсомола рекомендовал в милицию именно меня? Наверное, гремели, но я не слышал».

Внутренним взором Денисов увидел себя постовым на платформе в первые недели работы. Медовые дачные сосны, усыпанные хвоей тропинки. Ночью вровень с высокими платформами проплывают кабины электровозов, залитые серебристым светом. Будто идут в Гавану или на Острова Зеленого Мыса...

За переездом днем играли в футбол пацаны. Денисов несколько раз за смену подходил к краю поля, ждал, когда мяч отлетит в его сторону. Денисов даже не оглядывался, приехал проверяющий или нет, - так хотелось ударить по мячу. Мяч в конце концов оказывался рядом. Денисов пробивал точно по воротам.

– Повторить!
– кричали пацаны.

Он повторял. Мяч звенел от удара.

– Играйте за нас!

Но он уже жалел, что не сдержался, и уходил на пост.

Через несколько недель он ходил по платформе не один, в сопровождении двух-трех футболистов с красными повязками.