Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год

Но были хутора, которые сами поднимались. Интересен рассказ о событиях в хуторе Липовском Распопинской станицы, узнавшем о восстании в соседней станице: «Хутор Липовский и ближайшие к нему хутора Распопинской станицы волновались и не могли решить, какую сторону принять, наибольший процент был или остаться нейтральными, или идти к красным. Вахмистр Кузнецов и здесь первым выступил за то, чтобы не медля ни дня, ни часа идти к восставшим, но в течении двух-трех дней не добившись никакого толку — сказал: «Довольно разговоров — кто со мной, тот за мной. Я иду седлать коня и еду». К нему примкнуло еще 12 казаков, и они уехали, а потом через 4 — 5 дней присоединились к ним и другие, что и составило Куртлакский отряд есаула Сутулова»⁶⁵⁹ .

Как видим, поднимал вахмистр Кузнецов, возглавил есаул Сутулов. Поднимают одни — возглавляют другие.

Инициаторы (зачастую — общественные деятели, иногда — авантюристы) теряют свои позиции, когда создается армия (пусть и народная).

Так, в Мигулинской поднимал казаков на восстание отставной подъесаул Иван Федорович Дрынкин, произведенный в подъесаулы еще 20 января 1912 года «за выслугу лет с увольнением в отставку». Ему было уже за 70. Постоянным местом жительства его был хутор Верхне-Чирский, где в наемной полуразрушенной, разгороженной хате жили его жена и «четверо-пятеро взрослых детей», не имеющих определенных занятий. В 1914 году Дрынкин баллотировался в станичные атаманы, собрал большинство голосов, но не был утвержден «по весьма преклонному возрасту» и как «употребляющему спиртные напитки, оставившим это зло месяцев 6 тому назад, по всей вероятности, благодаря одному — что их достать негде, ввиду прекращения торговли...».

В 1917 году Дрынкин благодаря «демократическим тенденциям» прошел в станичные атаманы, в марте 1918 года после долгих оттяжек «перекрасился» в председатели станичного Совета, а через полтора месяца поднял станицу против Красной гвардии.

26 июня 1918 года приказ № 350 объявил: «Станичный атаман Мигулинской станицы в отставке Дрынкин награждается орденом Святого Владимира IV степени за то, что при господстве большевиков на все требования их подчиниться советской власти категорически противодействовал этим требованиям, убеждая станичников твердо стоять на страже войсковых интересов. Когда же 17 апреля с.г. во время станичного сбора была получена телеграмма о готовящемся занятии х. Сетракова эскадронами красногвардейской конницы и пехотой — им была предложена сбору всеобщая мобилизация, в результате которой утром 18 апреля ближайшие хутора выступили на сборный пункт, взяв 19-го утром две батареи, а вечером разогнав пехоту».

Дальнейшая деятельность Дрынкина протекала все в той же Мигулинской.

В станице Каргинской казаков поднимал старший урядник Федор Дмитриевич Лиховидов, прекрасно описанный в романе «Тихий Дон», отчисленный в 1900 году из Новочеркасского юнкерского «за явку из отпуска в нетрезвом виде», искавший счастья в Персии и на Балканах. За заслуги перед Доном во время восстания он был произведен «в хорунжие в отставке» 15 августа 1918 года и оставлен на посту станичного атамана. Как видим, в ряды армии «инициаторы» не спешили. Да их туда, впрочем, особо не приглашали.

Известный «вождь хоперского восстания» Павел Романович Дудаков, агроном, ставший героем донского фольклора — «Ленин, Троцкий, Дудаков нас стравили дураков...» — был офицером военного времени, и место его было в войсках. Одним при-казом№ 840 от 27 августа 1918 годаонбыл произведен в подъесаулы, как «поднимавший много раз восстания против советской власти», и сразу же в есаулы «за боевые отличия при поднятии восстаний против советской власти в Хоперском округе». Но по мере организации регулярной армии командование стало вытеснять его. 4(17) ноября генерал Савватеев (вместе с Дудако-вым в апреле 1918 года поднимавший Хопер) сообщал в штаб Донской армии, что приезд Дудакова в Хоперский округ принесет только вред, и просил отменить его командировку.

Наконец, дослужившись до чина войскового старшины, Дудаков нашел себя на посту помощника управляющего отделом осведомления (то есть агитации и пропаганды. — А.В.).

Впрочем, иногда «инициаторами» были и профессиональные военные. Таков был проводивший мобилизацию хоперских казаков есаул Иван Захарович Гаврилов. Но и Гаврилов, подобно Дрынкину, тяготел к административной деятельности — несколько сроков был атаманом Еланской станицы, на фронте же исполнял обязанности дивизионного интенданта.

Поднять казаков на восстание мало. Надо руководить военными действиями. Естественно, вначале в любом повстанческом войске господствует выборное начало. Иногда это был выбор из своей среды. В таком случае казаки, по-своему понимавшие военное искусство, честно выбирали самого храброго и везучего из своих. Критерием служило количество наград и время их получения. Так, казаки Вёшенской станицы командиром своей Вёшенской сотни избрали подхорунжего Илью Васильевича Мельникова, первым из всего 12-го Донского полка заслужившего четыре Георгиевских креста (Георгий I степени — 30 июля 1915 года).

Мельников при всей его храбрости и полководческих талантах пал единственной жертвой в первом же бою, возглавив конную атаку на слободу Солонку.

Но гораздо чаще восставшие казаки, отдавая должное военному образованию, выбирали офицеров. Как и всегда при выборном начале на войне, у них бывали сбои. Иногда для выбора было достаточно, что претендент имел офицерский чин, и чем выше, тем лучше. Так, во главе восставших казаков 2-го Донского округа сначала оказался жандармский полковник Расстегаев. Во главе казаков задонских станиц Черкасского округа — отставной генерал-майор П.Т. Семенов, не имевший боевого опыта, прошедший всю службу на административных постах.

Во главе войск Верхне-Донского округа стал полковник З.А. Алферов, никогда не участвовавший в боях.

Урядники-черкасцы, правда, сделали достойный выбор — первым командующим Донской армией ими был поставлен генерал Константин Семенович Поляков, отлично дравшийся в рядах 1-й Донской дивизии на фронтах Мировой войны, кавалер ордена Святого Георгия.

Но Поляков при первой же возможности запросился в отставку. 12 (25) апреля он заявил походному атаману, что «он не стремится быть не только «командующим Донской армией», но

и ни к какому командованию, что он принял его в тяжелую минуту, чтобы спасти — что можно, что он сделал — что мог, и теперь, с приездом походного атамана, он ни на что не претендует, а просит уволить его в отставку, так как он не привык служить в атмосфере «дрязг»⁶⁶⁰.

Гораздо охотнее на «зов восставших казаков» шли люди с авантюрной жилкой, азартные, которым было тесно в рамках будничной армейской дисциплины. И.З. Гаврилов, мобилизовавший хоперцев, и командир «отряда 8 станиц» В.С. Попов, не побрезговавший лично повесить Подтелкова и Кривошлыкова, до войны активно занимались конным спортом, постоянно «снимали призы» на окружных скачках. Каргинские вожаки — станичный атаман Лиховидов и командир Каргинского отряда Каргин — отчислялись из юнкерского училища, той же участи дважды подвергался командир Еланского полка В.В. Фоломе-тов. И Дрынкин и Фолометов, как мы видим злоупотребляли спиртным, а первый вождь отбивших Новочеркасск «низовцев» М.А. Фетисов имел прозвище «Ахмет мирза Пей Наливай Бей Выталкивай Выгоняй Бек Фетисов».

Иногда во главе восставших становились бывшие члены или председатели полковых комитетов, такими были прапорщик Назаров (7-й Донской полк), прапорщик Ежов (11-й Донской полк), которых (председателей) донской командарм Денисов тем не менее назвал «лишними и вредными для войны людьми»⁶⁶¹ .

И лишь позже, когда армия становилась армией, эти люди оттеснялись от «руля», уступали место другим.

Б) САМОДЕРЖЕЦ «ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО» КАЗАЧЕСТВА

Верховное командование всеми вооруженными силами Дона осуществлял Донской Атаман.