Атаман Платов

«Так вот в чем состояла хитрость Кутузова! Вот что он готовил!.. Но, нет! Я не позволю себя обмануть!»

— Коня! — крикнул он в сторону свиты. — Бертье, гвардию остановить! И ни шагу ей до моего возвращения!

Предвидя надвигающуюся с левого фланга опасность, он поспешил туда. Навстречу из перелеска выбежали три французских солдата. Узнав императора, опешили.

— Кто такие? Откуда? — спросил их Наполеон.

— Мы из дивизии Дельзона. — На лицах французов страх, смятение.

— А где ваше оружие? Под суд негодяев!

Евгения Богарнэ на месте не оказалось.

— Где он? Кто управляет сражением? — Наполеон был взбешен.

Но тут из расступившегося каре вырвались всадники.

— Вот и сам принц, — ответил офицер.

— Что случилось? Почему вы не на своем месте? Кто управляет войсками? — обрушился на пасынка Наполеон.

— Мой император, здесь находиться небезопасно. Казаки совсем рядом, они каждую минуту могут появиться. Я вынужден был укрыться под защиту 84-го линейного полка. Против казаков направлена дивизия Орнано.

Загородившись рукой от солнца, Наполеон вгляделся и увидел у Беззубово атакующих всадников, даже услышал с той стороны пальбу.

— Это полки Орнано отбивают гусар, — пояснил Богарнэ и обратил внимание Наполеона на северную сторону, где перед лесом простиралось широкое поле.

Там перед французской пехотой гарцевали всадники. Наполеон перевел взгляд еще левей, где за рощицей находился обоз. По суматохе, мечущимся всадникам и фигуркам пеших людей он понял, что казаки напали на обоз.

Будто в подтверждение из рощицы выкатили повозки. Лошади в упряжке мчались прямо по полю, их преследовала группа конников с длинными пиками. Они настигли беглецов и поразили страшным оружием коней, повозки остановились.

— Пустить против них кавалерию! Прикрыть обоз! — негодующе воскликнул Наполеон и отъехал в сторону.

— Генерал! — спустя немного, позвал он пасынка. — Этот набег казаков, если вы не прогоните их, вам может дорого стоить. Я уже потерял два часа. Это грабеж времени! Берегитесь моего гнева, генерал!

Евгений побледнел, нервно дернулась щека: он знал, что деспотичный отчим на ветер слов не бросал.

— Мой император, я сделаю все возможное…

— И невозможное! — Наполеон повернул коня и поскакал назад, к Шевардинскому холму.

— Адъютантов ко мне! — выкрикнул Богарнэ. — Всех, какие есть поблизости!

И тотчас к нему заспешили со всех сторон всадники.

— Скакать к Орнано! К Дельзону! К моей гвардии! Передать: атаки прекратить и двинуться к флангу, против казаков! Делать это немедленно! Иначе нас сомнут!

Вскоре двадцатипятитысячное войско Богарнэ, отказавшись от фронтовых наступательных действий, двинулось к левому флангу.

Матвей Иванович в схватку не ввязывался: руководил полками издали. Разместив атаманский полк в лесу, с опушки наблюдал за происходящим.

— А мы-то, батя, скоро? — ерзал в седле Иван.

— Стой и зри! Придет время — вступимся, — с явным недовольством ответил отец. Он сам испытывал неодолимое желание поработать сабелькой. — Поди поближе, что скажу.

— Что, батя?

— Вот как начнут те полки отходить, так атаманцы и пойдут лавой, чтобы, значит, прикрыть отход полков. А то, что держу вас в резерве, так оно объяснимо: в сражении всегда надобен резерв. Без него никак нельзя. Тот не командир, кто его не имеет. Об этом всегда помни.

— А когда будет отход?

— Потерпи. Балабин! — подозвал он полковника. — Играй «отбой». Трубача направь вот туда, — указал Платов вперед и влево.

К сражавшимся конникам стеной надвигались каре пехотных батальонов.

Из перелеска выехал всадник, поскакал в сторону полков. Приблизившись к ним, вскинул блеснувшую на солнце трубу, подал сигнал на отход.

Внимание Матвея Ивановича привлекли два казака, сидевшие на одной лошади. Они начали отход в числе первых, но конь под тяжестью двух седоков не мог угнаться за другими. Придя в себя, французские драгуны пустились вдогонку отходившим.

— Сучьи дети! — вскипел Матвей Иванович. — Что ж им не помогут! Ведь захватят же французы!

— Дозвольте с сотней на выручку! — попросился Иван.

— Давай! Не мешкай!

— Со-отня-я! За мной! — послышался ломкий голос сына.

На опушку вырвались всадники.

Вскинув подзорную трубу, Матвей Иванович наблюдал за сотней Ивана, схлестнувшейся с драгунами. Вступив с ними в схватку, сотня прикрыла двоих скакавших на одном коне казаков. Не подоспей, непременно бы их посекли.

Матвей Иванович огляделся. Корпус Уварова, направляясь к Масловскому лесу, скрылся из вида. Казачьи полки тоже отходили, атаманский полк сдерживал неприятельскую кавалерию. Французская пехота продолжала движение в их сторону. Участился посвист неприятельских пуль.

«Дело сделали. Пора отходить и нам», — Матвей Иванович приказал дать команду.

— Кто были те двое? Прознал про них? — по возвращении из рейда спросил Платов сына.

— А как же! Казаки из полка Власова. Один казак, а второй, раненый, урядник… Фамилия казака навроде бы Разин…

— Не Разин, а Розин, — поправил его Матвей Иванович. — Разиных на Дону нет. Были когда-то.

После расправы над бунтовщиком Стенькой пришел на Дон царский указ, чтобы все, кто носит его фамилию, сменили бы на Розина или Рагозина.

На свою штаб-квартиру Платов возвратился ночью, уставший и не в духе. Полковник Шперберг протянул письма. На конверте одного Матвей Иванович узнал почерк старшей дочери, падчерицы Екатерины. Она жила в Новом Черкасске.

— Ты прежде о деле докладывай, — заметил он полковнику. — Указания какие поступали?

— Новых не было. А донесение написал. Прочитайте.

— Читай, а я послушаю.

Подвинув свечу, Шперберг раскрыл папку и стал читать донесение о действиях полков за день. Матвей Иванович слушал, не перебивая, иногда по лицу проскальзывала неодобрительная гримаса.