Атаман
Шрифт:
Прицелилась, половила ветер… бухх!!!
Просвистев, выпущенное из пушки – самого большого орудия насада калибром сантиметров пятнадцать – ядро ухнуло в самую середину галеры, да так удачно, что проломило дно.
На доу радостно закричали, засуетились, забегали, метая стрелы и сулицы. Прибавил скорости и насад – вот уже подошел близко-близко, чуть ли не к борту борт… Видно было, как, бросив судно, его незадачливая команда спасается вплавь.
– Да что же это? – подбегая к Елене, возопил кормщик. – Клянусь Аллахом, мы же договаривались вовсе не так!
– Верно,
Кормщик вытянул жилистую шею, и ушлая девушка тут же сунула ему в печень кинжал.
– Все так, однако.
Закатив глаза, кормщик тяжело осел на палубу.
– За борт! – тут же распорядилась Елена. – Тут где-то еще помощники его есть…
– Уже нет, – ухмыльнулся пушкарь.
– Уже? Молодцы, быстро управились.
– Они это… сами сбежали. Видать, почуяли, что что-то не так, да попрыгали за борт!
Бывшая ордынская пленница устало махнула рукой:
– Да и черт с ними. Похоже, неплохо нам все удалось. Пойду к жениху… Где он, кстати?
– Вон, на носу. – Кто-то из бывших гребцов показал рукой, да не выдержал, восхитился: – Удалая ты дева, матушка.
– Какая я тебе матушка? – не на шутку рассердилась Елена. – Мне и двадцати еще нет.
Гребец опасливо попятился, а девчонка, тщательно вытерев окровавленный кинжал о кусок парусины, быстро зашагала к любимому.
– Эй, милый!
– Лена! – Егор обернулся, и взгляд его, до того вполне довольный и радостный, вдруг стал каким-то тревожным. – Что с тобой? Кровь…
– Да так, пустяки. Хочу поскорее с тобой – с Борисовичами познакомиться.
– Там может быть опасно…
– А здесь кровь везде… мне так от этого плохо.
– Бедная. – Покачав головой, Капитан Удача обнял невесту и чмокнул ее в щеку. – Ну, пошли тогда, что ж… Правда, там надо по веревке…
– Думаешь, я не удержусь? Больная и старая?
Действительно, не больная. И не старая. И одежка для битвы вполне подходящая – зеленые татарские шальвары, желтые, шагреневой кожи башмачки, рубаха бирюзовая длинная да поверх нее – кольчужица, сияющая серебром. Пьер Карден – удавись от зависти!
Ввухх!!!
Егор и глазом моргнуть не успел, как его премудрая суженая, ухватившись за брошенный шкот, ловко, словно заправская циркачка, перелетела на кормовую палубу доу, поклонилась с улыбкой:
– Богородица вас упаси! Я – Елена Михайловна, дочь покойного князя заозерского… А вон – на веревке летит – жених мой, Георгий, истинный князь заозерский.
Бух!
Вожников ловко приземлился рядом с невестой.
– Ого! – переглянулись два бородатых молодца в золоченых байданах. – Никак этого парня мы, брате, знаем.
Один из молодцов, постарше, поосанистей, с бородой погуще, снял с головы высокий татарский шлем – мисюрку, сбросил войлочную шапку-подшлемник:
– Ты, что ль, Егор?
– Я, Иване Борисович. – Молодой человек повернул голову. – И ты, Данило Борисович, здравствуй.
– Вот так встреча, очам своими не верю! Это что ж, ты, Егорий, за невестой ездил в Орду?
– Можно и так сказать, – усмехнулся Вожников. – А невеста-то у меня красивая – всем на зависть.
Сказал,
прижал к себе суженую да при всех, не стыдясь, крепко поцеловал в губы.Вечером Борисовичи, перешедшие вместе со своей ордынской свитой на вожниковский насад, позвали в свой разбитый между мачтами шатер Егора – в гости и на беседу. Елена с ним не напрашивалась, понимала – что глупой девке при мужском разговоре делать? Правда, инструктировала парня накрепко:
– Про Нифонта-князя так скажешь: дескать, Нифонт давно Василью московскому в рот смотрит и одно место лижет, оно так и есть, тут я не лгу нисколечко. Дальше! О землях наших скажи, о волоках, о повозе – ну, что я тебе говорила, не забыл?
– Да нет.
– И самое главное – на свадьбу не забудь князей пригласить.
Егор дернул плечом.
– Уж это-то не забуду!
– И еще одно… ты ведь, как и я, сирота, так пусть Иван Борисович, коль он уж так тебе благоволит, посаженым отцом на свадьбе у нас будет.
Над городом, над широкой Волгой, плыл малиновый перезвон, радостный народ высыпал на улицы, встречая своих князей. Многие плакали от счастья – князья-то, именно что свои, не какие-нибудь пришлые! Иван Тугой Лук Борисович да Данило Борисович.
– Уж теперь заживем, – почему-то надеялись люди. – На Москву добро-то отдавать не будем.
Борисовичи, верхом на белых жеребцах, ехали во главе споро собравшейся свиты, состоявшей из местных бояр, духовенства и особо богатых купцов… Впрочем, не только местных: завидев Вожникова еще издали, новгородский гость Михайло Острожец подогнал коня.
– Здоров будь, Егорий-господин! Очам своим не верю – ты?!
Оглянувшись в седле, молодой человек весело засмеялся:
– И я рад, Михайло!
– Дева-то какая с тобой. – Глянув на бывшую пленницу, новгородец с явным восхищением цокнул языком. – Вот так красавица!
– Невеста моя, Елена Михайловна, – похвастал Егор. – Заозерской землицы наследница.
– Постой-ка! – Купец хлопнул себя по лбу. – Не покойного ли князя Михаила, что с Воже-озера, дочка?
– Она.
– Та-ак… – Новгородец ненадолго задумался, переваривая только что полученную весть, а затем тряхнул бородой. – Так Нифонт же… Так она ж… А ты, Егорий, часом, князем Заозерским стать не хочешь?
– Может, и хочу, – спокойно отозвался Вожников. – Отчего бы мне не стать князем?
– Так-та-ак… – снова протянул Михайло Острожец, прокручивая в мозгу какие-то свои – вероятно, очень важные – мысли. – Так-та-ак… Слушай, Егор – а ведь мысль твоя – дельная! И невеста – наследница, и князья нижегородские, вижу, за тебя, и… и ватажники твои у меня – уж пригрел, как явились, – купец неожиданно рассмеялся, показав крепкие крестьянские зубы. – Думаю, все тебе рады будут, ты заходи после пира-то, не забыл еще, где живу? Да ко мне в хороминки поднимись, пива выпьем, заодно и поговорим… о твоем деле. Не сомневайся, Егор, – перекрестившись, тихо заверил Михайло, – ради такого дела и людишками тебе помогу, и серебришком изрядным. Заходи вечерком, заходи…