Авиация и космонавтика 2015 06

Новый локатор должен был превзойти возможности американского APG-78 Longbow. Это оказалось сложной задачей. «Меч-У» удалялся все далее и далее от первоначального замысла и превратился в радиолокационный комплекс «Арбалет», а в составе Корпорации было создано отдельное направление вертолетных локаторов, которое возглавил Виктор Иванович Кустов.

По первоначальному замыслу фазотроновцев, «Арбалет» должен был состоять из двух локаторов разных диапазонов. Основная РЛС имела антенну типа «щелевая решетка» диаметром 500 мм, что априори определяло превосходство над американским APG-78 по дальности и разрешающей способности.

«Арбалет» «влезал» только на двухместную модификацию Ка-50 – на Ка-52. Но зато конструкция «Аллигатора» позволяла использовать «зеркало» антенны» максимального для вертолета размера, к тому же место установки локатора подвергалось минимальным вибрациям. Обнаружение наземных целей в переднем секторе обзора, в том числе прямо по курсу, производилось в миллиметровом диапазоне, что обеспечивало необходимый радиолокационный контраст при работе по неподвижным малоразмерным целям на фоне отражений от подстилающей поверхности и высокое угловое разрешение.

По утвержденному С.В.Михеевым тактико-техническому заданию, РЛК «Арбалет» должен был обнаруживать наземные цели типа «танк» на дальности до 12 км при высокой точности измерения угловых координат.

Второй антенный пост предполагалось установить над несущими винтами, что должно было обеспечить обнаружение воздушных целей типа «штурмовик», «вертолет» до дальностей 12-15 км, а также угрозу со стороны атакующей ракеты типа «Стингер» в круговой зоне.

Проблемы, проблемы…

В составе перспективного бортового комплекса должна была вновь появиться нашлемная система целеуказания и индикации (НСЦИ). В Союзе первые НСЦИ были разработаны киевским «Арсеналом» и внедрены на Су-27 и МиГ-29. Позиционирование головы пилота производилось с помощью оптико-электронных датчиков, визировавших реперные точки кабины. НСЦИ «Щель» получила шутливое прозвище «рога» из-за расположения чувствительных элементов на ЗШ. «Щель» сменила «Сура» уже производства рязанского ГРПЗ. Именно эта НСЦИ должна была стать элементом системы прицеливания на «Черной Акуле». По воспоминаниям А.С. Папая, он летал с «Сурой» на одном из Ка-50. Устройство, в целом, понравилось испытателю, однако однозначного мнения о необходимости нашлемного прицела у Александра Сергеевича не сложилось – задачи ведения воздушного боя тогда не стояло, а ПТУРы наводились по лучу лазера, что требовало автоматического удержания маркера на цели. В истребителе роль НСЦИ была понятна: повернул голову, увидел в прицеле противника, нажал на кнопку, головка самонаведения ракеты получала первичное целеуказание, захватывала объект. А дальше – «выстрелил – забыл». На вертолете польза от НСЦИ казалась неочевидной. И выпуск аппаратуры ограничился двумя комплектами, по крайней мере, так считают сотрудники камовского ЛИКа.

Учитывая этот опыт, разработчики ГРПЗ взялись решить задачу создания системы технического зрения, представляющую собой комбинацию оптико-электронных датчиков, чувствительных в различном диапазоне видимого и инфракрасного спектра, и нашлемный прибор визуализации, представляющий летчику синтезированное изображение закабинного пространства с наложенными прицельными марками и параметрами полета.

Проблем на этом пути было видимо-невидимо. Начать надо с того, что штатный защитный шлем ЗШ-7В и без того весил 1,8 кг и не радовал пилотов. А если к нему добавлялись полкило очков ночного видения плюс противовес, то два часа ночного полета становились серьезной нагрузкой на шейные позвонки. А тут предполагалось установить на шлеме сложную систему индикации на опускаемом защитном стекле, датчики системы позиционирования, кучу проводов. В общем, строить НСЦИ на базе ЗШ-7В было явно невозможно.

Требовалось повысить точность позиционирования – то есть определения координат головы оператора в системе координат, привязанной к машине. Потом пересчитать их с учетом пространственного положения вертолета. И все это за микросекунды.

Забегая вперед, следует признать, что Ка-50 так и не дождался своего НСЦИ. В руководстве по летной эксплуатации «Черной Акулы» на месте соответствующего раздела оказался красноречивый белый лист.

Еще одной составной частью нового комплекса ударного вертолета должна была стать цифровая многоканальная система видеорегистрации. Это устройство должно было оказать существенную помощь при разборе полетов, выработке тактики боевого применения, изучении ошибок и возможных неисправностей техники. За эту работу взялась группа специалистов ЗАО «Элси» из Великого Новгорода под руководством Д.В. Тараканова.

Параллельно компанией «РТИ», дочерней фирмы знаменитой «АФК Система», проектировалась широкополосная линия связи, которая обеспечивала бы радиообмен видеоинформацией высокой четкости между вертолетами группы и другими объектами на дальности более 100 км. Таким образом предполагалось обеспечить взаимодействие наземных КП, вертолетов радиолокационного дозора и ударных машин. Эта же линия позволяла использовать двухместный Ка-52 в роли командирского для управления одноместными ударными Ка-50. Эту идею, кстати, предложили отнюдь не военные. Концепция группового применения «Акул» и «Аллигатора» была инициирована Генеральным конструктором. Непосредственно на фирме работами по адаптации нового связного оборудования в бортовую авионику занимался В.Г. Чернов.

Все это «хозяйство» работало в различных частотных диапазонах, имело собственное питание, которое создавало дополнительные физические поля. Излучение составных частей комплекса мешало друг другу, в связи с чем остро встала проблема электромагнитной совместимости (ЭМС). ЭМС, как шутят инженеры, «очень странный предмет – только включишь что-то, его сразу нет». Для устранения возникших конфликтов в составе «Камова» было сформировано подразделение электродинамики, ключевым специалистом которого стал А.Б. Евхаритский, нашедший подход к поиску ЭМС.

Проблем добавляло отсутствие средств на создание стендов. Экономисты различного плана, размножавшиеся как на «Камове», так и в вышестоящих структурах в геометрической прогрессии, полагали макеты, полунатурные стенды и отработочные испытания блажью, увеличивающей затраты на разработку коммерческого продукта и потому снижавшей прибыль. В результате полунатурный стенд для отработки логики взаимодействия, протоколов информационного обмена и моделирующий стенд информационно-управляющего поля кабины пришлось создавать уже на фоне вылезших проблем с ЭМС и программным обеспечением. А восьмая «Акула» фактически стала летающей лабораторией. Насколько все это задержало создание комплекса – теперь вряд ли кто может оценить.

Еще одну головную боль добавила потеря Аркадием Георгиевичем Шипуновым интереса к «Вихрю». Выпустив до середины 1990-х гг. установленное заданием количество ПТУР, туляки передали документацию в Ижевск, где должны были освоить серийное производство нового изделия. Однако «Вихрь» был «прописан» на Су-25ТМ (Су-39) и Ка-50, серия которых остановилась, практически не начавшись. У «Штурмовиков Сухого» беда была еще больше – они потеряли Тбилисский авиазавод, оказавшийся за границей, а Улан-Удэнский авиазавод переориентировался на вертолетную тематику. В МО РФ, испытывавшем вечный дефицит средств и идей, и про «Грача», и про «Акулу» старались не вспоминать, так что Ижевск остался без средств, хотя и в состоянии 90%-ной готовности производства.

А Аркадий Георгиевич уже думал о будущем. Кроме мыслей об осваиваемом в 1990-е гг. ЗРПК «Панцирь», голова у Шипунова болела уже о новой дальнобойной ракете, получившей экспортное наименование «Гермес». УР должна была стать универсальной и поражать как наземные бронированные цели, так и воздушные объекты. Причем на дальности до 24 км. Характеристики нового изделия поражали воображение. И не только наших военных. Забегая вперед, надо упомянуть о том, что в 2005 г. Аркадий Георгиевич посетил Ливию, благо, что КБП на тот момент имело право самостоятельного субъекта военно-технического сотрудничества. В ходе беседы с легендарным, а ныне покойным полковником Каддафи, Шипунов настолько ярко нарисовал перспективы наличия у ливийцев чуда-оружия, что автор «Зеленой книги» едва не подписал контракт сразу. Остановила Каддафи мысль – а с чего пускать новое изделие? Шипунов, не задумываясь, ответил, что у него для «Гермеса» и вертолет есть – Ка-52. Жаль, но кавалерийский наскок великого конструктора не удался – сначала стороны погрязли в юридических и экономических спорах, а потом пришла «арабская весна»…