Авиатор: назад в СССР 14

Ф/А-18 сзади и отставать не собирается. Выполнил боевой разворот вправо, но тот накрывает сверху. Перекладываю влево, и тут же выполняю переворот. Снижаюсь быстро.

Всё внимание перед собой и изредка смотрю в зеркала. «Хорнет» пикирует следом, накрывая меня.

Облучает и пускает ракету. Перекладываю самолёт вправо, и он проскакивает вслед за ракетой. Быстро выравниваюсь, и вот уже я могу его преследовать.

Быстро сближаюсь. На губах солёный привкус, а на грудь перегрузка с каждым манёвром давит всё сильнее. Ещё и сирена об облучении работает. Кто это? Смотрю на индикатор. ПВО! Совсем спятили!

— Тарелочка, 321й, меня союзники облучают.

— Подтвердил. Они включились.

— Так выключи их! — крикнул Морозов в эфир.

Он далеко, но слышит радиообмен. Преследую американца, но сирена так и не уходит.

— Пуски в вашу сторону. Азимут… азимут… Дальность 30, — заговорился оператор.

Куда-то маневрировать сейчас сложно. Одна ракета прошла мимо. От второй ушёл вниз, но взрыв был рядом.

— Пожар левого двигателя! Отказ генератора левого двигателя, — вновь заговорила РИта.

В ушах звенит. Температура в двигателе растёт. Убрал обороты, но это уже не нужно. Ещё раз тряхнуло.

— 321й, пожар… попали… катапультируюсь, — докладываю в эфир.

Дотянуться не могу. Самолёт вращает. Сложно определить, где небо, где море. В кресло вдавило. Ещё раз схватился за органы управления. Педали почти не слушаются.

— Предельный угол атаки, — говорит в ушах РИта.

Понимаю, что надо прыгать, а до «держек» не дотянуться. Выровнялся самолёт, но уже видны «барашки» волн. Сам не заметил, как всё вокруг остановилось.

Перед глазами только показания приборов. Я даже увидел, что крен 15°, а высота 550 метров. Ощущение, что в свете солнца видно, как пыль начинает вздыматься при включении в работу пиропатрона.

И тут же потемнело. В этой темноте видно, как падают горящие обломки. Ощущение, что меня выкинуло катапультой из кабины, пришло только через секунду. И вновь включился свет.

Светофильтр сорвало. Тело получило громадный импульс перегрузки. Время потекло совсем иначе. Воздушный поток чуть было не оторвал голову вместе со шлемом. Сразу ищу глазами, куда меня вынесет в бескрайних просторах Средиземного моря. Вижу, как самолёт развалился на части и его обломки тонут.

Ветер мощным потоком ударил в глаза. Взгляд вверх, и вот он спасительный купол надо мной. Но это ещё не всё. Борьба за жизнь только начинается.

Водная поверхность приближается. Смотрю перед собой. Вертолётов не видно, но они мне не помогут, если я не приводнюсь.

Водная поверхность уже близко. Пора уже освобождаться от подвесной системы, но тело не слушается. Руки совсем не слушаются. Пытаюсь нащупать гашетки замков купола парашюта. Не успеваю.

Касаюсь воды и вхожу в пучину. Ни черта не тёплые воды! Моментально пробирает до костей.

Предательски меняется ветер! Отплыть не успеваю. Меня накрывает купол. Быстрыми движениями пытаюсь выбраться из связавших меня сетей парашютных строп, но тщетно. Воздух уходит с ужасающей быстротой. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Глава 8

Глаза совсем не хочется открывать. Чувствую только холодок на правой руке. И вижу зелёные глаза моей жены. Она улыбается и прикусывает свой аккуратно постриженный ноготь. Позади неё пелена, свет.

Покой, вот что я чувствую. Так бы и не возвращался из этого сна.

Снова странное ощущение, будто кто-то пытается силой открыть мне глаза. Но ведь они открыты. В глаза слепит всё сильнее и сильнее. А холодок на руке всё больше ощущается.

— Фух! — выдыхаю и щурюсь.

Теперь я точно очнулся. Смотрю в потолок. Ничего необычного. Палата или операционная — понять пока не могу. Какие-то лампы с поворотным механизмом. Я лежу на чём-то твёрдом. В нос бьёт запах медикаментов и хороших духов.

Немного поворачиваю голову и вижу, что надо мной стоит девушка в больничном халате. Игриво улыбается. И у неё тоже зелёные глаза. Надо же! А во сне я представлял себе Веру.

— Здравствуйте, — тяжело говорю я, а девушка смеётся.

Ищу причину такого смеха, а потом ощущаю некий дискомфорт под одеялом. Одежды на мне нет. Видимо, пришлось мокрый комбинезон снять. Жаль, если потеряют. Надо оставить на память.

— Мда, второй раз вышел из кабинета, но эта реабилитация мне нравится больше, — сказал я.

Девушка опять посмеялась, а потом сказала первую фразу с момента нашего «почти» знакомства.

— Это очень смешно, — произнесла она… на английском.

— Чего?! — воскликнул я.

Моментально настрой у меня поменялся. Девочка отшатнулась назад. Белый халат слегка раскрылся, и я увидел форму американского образца под ним. Светло-синяя рубашка и значок с английскими буквами.

— Страшный сон какой-то, — прошептал я.

Попытался встать, но обнаружил на руках наручники, которыми меня приковали к койке.

Вокруг ящики с красными крестами, металлическая раковина и ряд висячих шкафов. Что-то вроде операционной, но какой-то слабенькой. Значит, не в больнице.

— Помогите! Очнулся!

— Да не верещи! Голова болит.

А голова и правда болела. Долго же я пролежал на твёрдой поверхности без сознания. Кстати, надо сказать медикам спасибо, что сразу на деревяшку, окутанную простынкой, положили.

От резкого движения одеяло упало на пол, и блондинка закрыла лицо ладонями. А ещё в больнице работает! Должна привыкнуть!

В спине слегка кольнуло. Лучше лежать. Всё равно не снять наручники. Но тут ещё одна проблема.

Дверь в помещение резко открылась. Вбежали двое матросов или рядовых. Кто их разберёт! Надо собраться, а потом разбираться в американских званиях.

Форма камуфлированная, а над левым нагрудным карманом красуется надпись на английском «Морская пехота США». Конечно! Всё больше начинаю понимать, что попал в плен.

— Лежать, сэр! Без глупостей! — кричал один из них, у которого на воротнике одна галочка.