Авиатор: назад в СССР 14

— Нет, — спокойно ответил я.

— Придурок чёртов! — выругался по-английски Мэлвин, но тут же перешёл на «великий и могучий». — Когда же ты поймёшь, что времени у тебя думать нет. Есть приказ отправить тебя с корабля. Если ты не пойдёшь навстречу мне, я не смогу сделать шаг к тебе.

— Хорошо, но я не знаю, как вам помочь, — ответил я и широко зевнул.

— Устало выглядишь, Сергей. Дать тебе отдохнуть?

— Можно, если вас не затруднит.

Не такой уж и дурак Мэлвин, чтобы верить моим словам. Он старается действовать мягко, ища болевые точки. Пока кроме угроз посадить в тюрьму в США ничего.

— Интересный вы человек, Родин. Давайте так, сбивали наши самолёты не вы. Тогда покажите кто это сделал, и кто отдавал приказ, — и вновь разложил передо мной фотографии моих коллег.

— Я этих людей не знаю. А приказов тем более не слышал.

В кабинет постучались. Дверь открылась, и вошёл Алан Грей. Комбинезон он поменял, и теперь можно было посмотреть, к чему он имеет отношение.

«Красный шлем» имел нашивки с изображением знака знаменитой 64й эскадрильи «Агрессор» — красная звезда в мишени. Это подразделение выполняло роль советских лётчиков в учебных боях. И на вооружении у них были советские истребители МиГ-17, МиГ-21 и даже МиГ-23. Но это ещё не всё.

У господина Грея также была нашивка с изображением МиГ-21 в прицельной марке самолёта. Кажется, Алан Грей — выпускник лётной школы Мирамар в Калифорнии. Проще говоря — он закончил знаменитый «Топ Ган».

— Теперь господин Родин, познакомьтесь с мистером Греем. Это его идея дать вам последний шанс, — сказал Мэлвин.

Грей обошёл меня и протянул руку. Зря. «Ручкаться» с американцами рано.

— Не стоит, Алан. Он твой враг.

— Врага тоже можно уважать. Этот русский — отличный пилот.

Ого! Какое проявление уважения. Впрочем, этот Грей в воздухе предлагал помощь, когда у меня отказал двигатель, и я садился на палубу. С выгодой для себя, разумеется.

— Господин Родин, я это делаю из-за уважения к мистеру Грею. У него есть к вам разговор. После чего вы отправитесь в тюрьму.

— Интересно, какой разговор? — спросил я, и Грей показал мне рукой на дверь.

— Вы не против небольшой экскурсии без конвоя и наручников? — спросил Алан на русском языке.

На роль «хорошего» полицейского этот Грей подходит лучше.

— Не против, — ответил я и встал со стула.

Глава 11

Алан Грей — слишком идеальная и совсем неизвестная личность, если судить по тому, что его не было в докладе Бурченко.

Но раз он так смело заходит в кабинет к Мэлвину, затыкает рот Дейну и на равных разговаривает с представителем «конторы», значит, он тоже в этой группе особенных пилотов.

— Это хорошо, что вы уже сделали маленький шаг навстречу. Можете быть свободны, господа пилоты, — произнёс Мэлвин, и Грей вывел меня в коридор.

Морпехи, как стояли в своей стойке — ноги на ширине плеч, а руки за спину, так и стоят. Только проводили меня суровым взглядом.

— Вы говорите по-английски? — спросил Алан, медленно растягивая слова.

— Нет.

— Жаль. Я ещё не так хорошо владею вашим языком, но постараюсь говорить понятно. Прошу вас, — показал он мне на проход в коридоре.

Сомневаюсь, что до меня по этим длинным коридорам американского авианосца кто-то гулял из советских лётчиков. Ещё и без наручников.

— Куда мы с вами идём, господин Грей? — спросил я.

— Давайте обращаться по имени. Меня обычно зовут Алан, но для друзей Бадди. Такой лёгкий и непринуждённый позывной. У вас тоже есть прозвище, которым вас наградили коллеги? — улыбнулся Грей.

— Нет. Я привык к имени Сергей. Личных позывных у нас нет.

— Странно. Это же удобно. Особенно в боевой обстановке.

В авиации США позывные обычно присваиваются по очень интересному принципу. Они указывают на какой-то промах или «косяк» своего носителя.

— «Брейкер» — позывной того господина, которому я чуть руку не сломал? — интересуюсь.

— Да. Его так зовут, поскольку он вспыльчив и очень любит «гасить» своих оппонентов, — ответил Алан.

Тут всё сходится. Характер у Дейна скверный. В качестве «плохого полицейского» его можно использовать.

Мы подошли к входу в ещё одну столовую. Это не то помещение, где я принимал пищу. Здесь всё ещё более приятно выглядит.

На входе огромными белыми буквами на всю стену надпись CVN-70. По всему залу несколько холодильников с напитками, а стойка раздачи ломится от различных блюд. Тут и фастфуд, и желе, и всякие сладости, и обыкновенная еда.

И даже шпинат есть. Причём в достаточном количестве. Видимо, не пользуется популярностью.

У одной из стен висят телефонные аппараты, рядом с которыми стоят пилоты. Похоже, отсюда они могут позвонить домой.

Людей немного. Все в лётных комбинезонах и повседневной песочной форме с различными значками пилотов. Вот значит, как выглядит лётная столовая на американском авианосце.

— Здесь питаются пилоты и офицеры, — объяснил мне Алан, слегка улыбаясь.

— Чисто тут у вас.

— У вас разве не так? Вы не едите желе? — спросил Грей, указывая на огромную ёмкость с плотным составом бордового цвета.

— Немножко по-другому, — ответил я, вспоминая более сдержанный интерьер столовой на нашем авианосце и выбор блюд. — Зато у нас шпината нет.

— Жаль. А у меня это любимое блюдо, — мечтательно заявил Грей и вывел меня из столовой.

Что и говорить, американский авианосец «Карл Винсон» — поражает комфортом, функциональностью и интерьером.

Тут и два помещения с огромными киноэкранами. И в них всегда есть народ, как мне объяснил Грей.

Спортзал и термокомплекс как в лучших фитнес-центрах, которым ещё предстоит появиться в моей стране. Показал он мне и стоматологию, и ателье, и ещё различные помещения.

Пройдя по длинным коридорам, кажется, сотни метров, Алан открыл передо мной двери в ангар авиационной техники. В нос сразу ударил «пьянящий» запах моря и керосина. У американцев на корабле он называется Ф-44 и имеет несколько иной состав.

Количество самолётов и число техников однозначно больше, чем на советском авианесущем крейсере. Работы у техсостава, который вовсю работает на технике, хоть отбавляй.