Авиатор: назад в СССР 4

За нашим строем столпились родные и близкие, среди которых и моя Женя. Вижу, как она улыбается мне, в ожидании, когда я подойду к ней и поцелую. Вот именно сейчас, я вижу перед собой новую жизнь с ней и…

И чья-то рука меня дёргает за плечо.

— Родя, ну сними ручник. Продолжай, — сказал Макс.

Видать, свою фразу я ещё не закончил. Что ж, сделать это надо красиво. Как я умею!

— Знайте друзья, будь у меня ещё одна жизнь, я бы прожил её также, ничего не меняя. Слава Советским ВВС!

Поддержали мои слова громогласным «ура» и аплодисментами.

Прозвучали очередные слова от командиров, наш курс прошагал торжественным маршем и теперь было время пообщаться со своими близкими. Те, кто уже ночевали в городе, особо задерживаться не стали. Я же проводил Женю до КПП и сказал, что ночевать буду в казарме.

— Тебя не отпускаю, Серый? Уже можно и в самоход мне кажется уйти, — улыбнулся Виталик, когда мы прощались с ним на проходной.

— Хочу ещё немного вдохнуть запах портянок, хлорки и послушать храп, — сказал я, прижимая к себе Женю.

— Не думала, что буду ревновать его к казарме, — посмеялась она, поцеловав меня в щёку.

Женя вместе с Рыжовыми и Леночкой пошли по домам, а нам с Виталиком было о чём поговорить.

— Как я понял, ты проездом, так? — спросил я, когда мы шли к памятнику Су-7.

— Вроде того. Помнишь первый день? — спросил он, указывая на самолёт.

— Ага. Пижон Баля встречает на КПП, а Виталик Казанов «нукает» при каждом удобном случае, — улыбнулся я.

— Было такое, не спорю. Знаешь про Алексея?

— Видел его недавно, под ванной у Жени.

Виталик чуть не упал, споткнувшись об бордюр.

— Надеюсь, что всё выглядело вполне пристойно, и не было намёка, — поправил он у себя галстук.

— Да. Всё не то, чем кажется, ведь так говорят в вашей среде? — спросил я, намекая на новую работу Виталика.

— И не только так. Я знаю о вашей истории с Красновым. Кстати, буду работать под его началом.

— Прекрасно. Он, насколько я понимаю, хороший специалист?

— Опытный. Знаешь Серёга, мир наш становится сложнее. Бойкоты Олимпиады, война в Афганистане, руководство страны в преклонном возрасте… Что-то надвигается и мне не по себе от этого.

И не боится он мне об этом говорить. Да же сама мысль о старости партийных руководителей в голове Виталика может навредить ему. А может, в его конторе к чему-то готовятся?

— Ладно, с тобой только я могу порассуждать на такую тему, — сказал Казанов, обнимая меня. — Я рад за тебя. Всё получилось, Серый. Ты стал лётчиком.

— Это было моей целью, — сказал я, пожимая ему руку. — Будь внимательнее, Виталь, и не рискуй зря.

Пока я шёл по центральной аллее в голове, спокойно улеглись мысли о разговоре с Казановым, выветрились последние пары шампанского, но осталось огромной желание просто побыть ещё немного среди этих стен.

Вот эта прямая дорога, ведущая от КПП к штабу учебного полка и далее на сам аэродром. Сколько я по этой дороге прошёл и пробежал за эти годы, и за годы в прошлой жизни!

Высокие деревья, в жаркую погоду дающие спасительную тень на центральной аллее. Плакаты с изображением знаменитых выпускников в свете фонарей выглядят не менее красочно, чем днём. Так и хочется спеть песню «Вот и всё!», пускай она ещё только будет написана курсантами другого училища.

А тем временем, моё внимание привлекли несколько парней на плацу.

— Держи ровнее. Червень, твою мать! — крикнул один из них.

Похоже, что ребята пытаются соблюсти традицию и повесить на лопасти двигателя Ил-2 сапоги. Но и это ещё не всё. Бюсты героев тоже не остаются без внимания.

— Давай помогу, — подошёл я со спины к Костяну, который развешивал лётные планшеты каждому из знаменитых выпускников.

— Ага. Главное, не спалиться. Сегодня Брусков ответственный. Сказали, что пойдёт проверять по казармам, — сказал Костя, протягивая мне планшет. — Надо ещё Михалычу повесить.

Так Бардин намекнул мне, что нужно совершить этот акт, как его обычно величают, «традиционного безвредного вандализма» по отношению к бюсту Комарова.

— Ну, пошли, — сказал я, однако Костян затормозил.

— Чё-то не очень хочется. Может ты сам?

— Хорош трусить, товарищ лейтенант. Пять минут позора и всё. Не отчислят тебя. Только настроение может испортить этот…

— Брусков! — воскликнул Костян, прыгая в темноту под деревья.

На плац в этот момент выходил замполит, оглядываясь по сторонам. Группа, которая водружала сапоги, со своей задачей справилась и уже смылась. А вот у двух балбесов вроде нас с Костей, есть шанс нарваться на неприятный разговор. Придётся снова импровизировать.

— Я отвлекаю, а ты вперёд, — сказал я Костяну, и выскочил из темноты прям перед Брусковым.

— Товарищ подполковник, разрешите…

— Родин, какого лешего вы под деревьями слоняетесь? — воскликнул замполит, хватаясь за сердце.

— Я вас искал. Хотелось бы выяснить с вами отношения.

Глава 16

После моих слов, в свете фонаря, я заметил, как Брусков сощурился. Не ожидал он такой резкой фразы от «уже» лейтенанта.

— Родин, ты знаешь, что с тобой будет за драку с вышестоящим по званию?! — взревел подполковник.

Как раз в этот момент и начал копошится под деревьями Костян, с целью продвинуться к памятнику Комарову. Этот звук едва не услышал Брусков.

— Товарищ подполковник, я не это имел ввиду. Неправильно вы меня поняли. Вам бы выслушать меня, и совесть тогда будет у ва… у меня чиста, — чуть было не оговорился я, хотя ему бы совесть надо однозначно привести в порядок.

— Что ты хотел, Родин? — спросил Брусков, развернувшись в обратную сторону.

Туда ему не надо идти, пока Костян не сделает дело. Увести бы надо замполита.

— А пойдёмте сюда, товарищ подполковник. Здесь светлее, — показал я в сторону стадиона.

— Ты что-то темнишь, Родин. Небось, кого-то прикрываешь. Говори сразу, и тогда сможешь избежать наказания.

— Товарищ подполковник, а чем вы меня накажете? — спросил я, улыбнувшись. — Под арест? Сомневаюсь. Отчислить? Ну не смешите меня. Отправить в ТуркВО? Так я сам туда попросился.

— Родин, ты меня достал. Пошли на стадион. Может, тогда ты свалишь отсюда.

Пройдя несколько метров, я заметил, как на лопастях Ил-2 покачиваются сапоги. Сейчас они могут попасть в поле зрения Брускова.