Avrora

– - Закон!
– - произносит вдруг с кавказским акцентом четвертый, -- И под воровский кулак ты его вывэла! Толка ты!

– - Закон и вывел, -- резко отвечает Ирэн.
– - Про что Лопотуша вспомнил, я позже скажу, а вам, господа воры, говорю так: я вашему закону не подчиняюсь, и потому свободная от него...

Договорить ей не дают.

– - Да кто ты такая, чтобы закон наш помоить!
– - гаркает пятый, угрожающе поднимаясь с места.

– - Остынь, дядя Юра, -- просительно, но жестко, -- перехватывает его за руку Хитрован, -- Видишь, не боится она, да и сам понимаешь, что права.. Говори, Ирка.

– - А никто и не помоит закона вашего, -- спокойно отвечает Ирэн, -- Я свободная от него лишь потому, что воровской жизнью не живу. Считаться - считаюсь, - обводит она взглядом застолье, -- Именно воры мне первый приют дали. Вот только как его увидала, так сердце кровью зашлось, -- тычет она в Антоху пальцем.

– - Наука еще никому нэ вредила, -- цыкает кавказец.

– - Что за наука?

– - А когда в легавых будэте людэй крошыть, узнаэшь, -- злобно скалится тот, -- На, гляды, -- рвет он ворот рубашки, -- Эта кость, гляды!
– - Тычет мужик в кривую как сабля ключицу, -- Жандарм четыре раза ламал, скатына! Толка заживет, он снова! Вот наука! Мы воры, и нам плетки ваши как мама цалуэт!

– - Там, где работаю, такого нет!
– - твердо отвечает девушка, -- Только политика. За Кишиневский погром знаете?

– - Ну, -- недоуменно гукает Хитрован, -- А причем ты?

– - Ты же знаешь, кто я? О русско-японской помнишь?

– - Ах, это, -- светлеет лицом Федор, -- Знала? И что не упредили всей охранкой?

– - Упредили, но ведь Пасха, -- с отчаянием заговорила Ирэн, -- Кто на праздники в России работает?

– - Мы!
– - весело гаркает Басарыка, и воры улыбаются.

Напряжение спадает.

– - Сюда-то чэго приперлась?
– - раскачивается на лавке кавказец.

– - А скучно стало!
– - засмеялась Ирэн, -- Вон хоть Антоху с Ефейкой повидала.

– - А чего не побежала-то, когда Антоха предложил?
– - посерьезнел Хитрован, -- Делов-то? Двери открыла и ходу...

– - Двери, говоришь?
– - удивляется Ирэн, -- Ходу?
– - остро глядит она, -- А он как же?
– - ткнула она в Антоху, -- Под нож?

За столом повисает молчание, и только пальцы Басарыки бегают чуть быстрее.

– - Да уймись ты, пианист, -- тихо говорит дядя Юра, и парень сразу убирает руки со стола, -- Ты, Ирка, странная какая-то. С виду институточка, а характера на десять мужиков. Мне когда Федор за тебя обсказал, думал я часом, любовь у вас. Сейчас вижу - нет. Я единственный из этих, - обводит он воров рукой, - Твою историю до конца знаю, и по правде нашей надо бы тебя зарезать, а по совести, куда ни ткни ты везде чистая.

– - Палучается нэту нам нужды в тваэй смерти, -- говорит кавказец.

– - Это да, -- подтверждает дядя Юра, - Так что и нам хорош тихариться - работа страдает! Вышло, как вышло, зато Антоху проверили, а теперя и тебя. Похоже, дальше жить можно? А, воры?

Одобрительное гудение за столом.

– - Чай ставь, Ефейка!
– - распоряжается Хитрован, -- Ляжешь, Антоха?
– - паренек мотает головой.

– - Ну, так какие мнения будут, господа воры?
– спрашивает дядя Юра.

– - Я скажу, -- отвечает Хитрован, -- Вопрос мой, мне и банковать. По Ирке всё?

– - Ясна все, -- машет рукой кавказец, -- Парядок!

– - Басарыка?

– - повернулся Федор.

– - Согласен с Мамукой.

– - Дядя Юра?

– - За!

– - Лопотуша?

– - Рад за тебя, дочка, -- улыбается в бороду гигант, -- Честь по чести и себя и нас отстояла!

– - Закончили, граждане воры, -- ставит точку Хитрован, -- Кто хочет, чай пьет, а кто по делам валяет. Ты, Ирка, здесь ночуешь?

– - Нет, я домой пойду.

– - Поедешь, -- жестко говорит Хитрован.
– - Дядя Юра сейчас по делам скатается и пролетку вернет через полчасика. Ночью по Ойску одной гулять не стоит.

– - Ладно, Ирка, -- поднимается дядя Юра, -- Даст Бог, мы с тобой еще свидимся, но если надо будет что по Москве - найдешь меня. С любого рынка любой пескарь ко мне приведет. Прощевай...

Арина собирает вещи по номеру...

– - Набегалась!
– - сверкает глазами она -- Хорошо, у вас пока мало всего, а то я переезды страсть не люблю, -- шустро увязывает она собранное, -- А только не везет мне - чуть привыкну к людям, а они и уезжают. Первый в Петербург с семьей подался. Повышение. Мальчишечка-то ихний как уж плакал, когда прощались. А купцов оставлять не жалко было. Сам ко мне все время вязался, а хозяйка надутая была, словно графского роду, а рот откроет -- деревня деревней...

– - А кто еще был?
– - интересуется Ирэн.

– - Постоянных трое, -- дрогнул голос девушки, -- Последнего-то нет уже. В словах ее звучит грусть.
– - Вы четвертая, -- преданно глядит Арина, -- В нумерах неплохо работается, а суетно и люди все новые, а хочется постоянного чего.

– - А что за квартира?

– - Увидите. Целый день пробегала. Нужно же, чтобы и вода рядом.

– - Что значит рядом? Ванна-то хоть есть?

– - Скажете, барыня!
– - заливисто хохочет Арина, -- Ванна в доме! Где жили-то до меня? У генерал-губернатора какого али посла иностранного? Не переживайте! Захочется мыться раньше бани, воды нагрею. В первый раз что ли?

– - А что еще там?

– - Лавка рядом, соседи. Черный ход опять же.

– - Черный ход?
– - удивляется Ирэн.

– - Как без него?
– - удивляется Арина, -- Вы же по полицейскому ведомству -- вам особенно нужен...

– - А откуда милицейскую работу знаешь?
– оговаривается Ирэн

– - Так третий хозяин, которого убили, как раз по этому ведомству и был, сыщик, -- отвечает девушка, и голос ее еще раз дрожит.

– - "Неву" оставляем?
– спрашивает Арина, стаскивая с подоконника толстый журнал, - Пока объявления читала - столько интересного нашла.

Меблированная комната.

Ирэн осматривается, а потом садится за стол.

– - Арина, а где корзина моя?

Скрипит дверь и Арина заносит в комнату корзину.

Ирэн достает из корзины подшивку "Невы" из музея и садится за стол. Кружа фарфоровой балериной по столу, она задумчиво листает подшивку.

Телеграфные ленты вылезают из аппарата и руки в жандармской форме отрывают их, складывая на рабочем столе.

Уфа. "Аскольду": -- "Срочно добыть фотографии участников боевой группы эсеров".