Avrora

Ирэн заходит в отдельный кабинет и, не дожидаясь действий привставшего Антоновского, садится за стол по правую руку от него.

Официант с разносом расставляет первые закуски и с удивлением смотрит на девушку. После уходит.

– - Почему он так смотрел?
– тихо спрашивает, чуть наклонившись к купцу, Ирэн.

– - Этикет-с, Ироида Семеновна, - смущается ее доверительности купец, - По левую руку садиться нужно - так удобней ухаживать.

– - А Зубатов на приеме, почему так же усадил?
– удивляется девушка.

– - Зубатов?

– фыркает Антоновский, - Да Сергею Васильевичу до обычной жизни никакого дела нет, одна работа.

– - Что будете-то?- тянется девушка к тарелкам.

Антоновский удивлен.

– - Вы Ирочка прямо Жанна Д'Арк какая-то, - выхватывает он у девушки из-под рук салатницу, - Хорошо времена наши без инквизиций, а то любите вы коленце выкинуть, - смеется он, берёт он салатницу и накладывает Ирэн.

– - Скажите, Михал Михалыч, - начинает есть Ирэн неловко управляясь с вилками, - А почему Вы до сих пор не женились?

– - Зубатов рассказал?
– смущается купец, - Ах да! Я же совсем забыл, из какого вы ведомства.
– Возникает пауза.

– - Жениться-то не задача, Ироида Семеновна - чуть прикрывает глаза купец, - Что делать потом с этим? О чем говорить с теми, кого мне в невесты прочат? Знаете, как не хватает иной раз собеседника?
– - глядит он вкрадчиво. Ира мелко-мелко кивает,

– - Все по Екклезиасту и ничего не меняется, -- подтверждает вслух девушка.

– - Ой ли?
– - строит вопросительную гримасу Антоновский.

– - Жить иногда неохота!
– - с вызовом глядит на него Ирэн.

– - Вот!
– - удовлетворенно откидывается на спинку стула мужчина, - Смотрите, сколько у нас общего. Я вот раз в кабинете своем в "Авроре" и размышлял о судьбах человеческих: как они из века в век существуют, будто под копирку. Сильная минута тогда была. Высокая! Я же, Ирочка, пятью языками владею, все полагал, наврут переводчики, и, чтоб ошибки избежать, сам Библейскую историю читал. Вы думаете, мне богатство мое надо?
– - задает он неожиданный вопрос, но ответа не дожидается, -- Богатство так -- только для обеспечения амбиций и чтобы время было понять насколько сложно что-либо изменить, -- закрывает он руку девушки ладонью.

– - Вы расстроены из-за пропажи? Что у вас украли?

– - Эх, подвел я Сергея Васильевича, так подвел...

– - А как подвели-то?

– - Сюртук у меня украли из гостевого зала, Ироида Семеновна, - коротко смотрит на девушку купец, - Сюртук, а там документы, важные... Зубатов-то сюда только за ними ехал... Если не найдутся эх... Покатится история совсем по другим рельсам...

– - Вы о себе лучше расскажите, - меняет тему после паузы Ирэн и чуть подвигается к нему, будто ожидая поцелуя.

Губы их почти рядом и вот-вот будет поцелуй, как дверь в кабинет распахивается и заглядывает официант.

– - Консоме подавать?
– спрашивает он.

Купец досадливо машет перчаткой официанту, чтобы тот ушел. Дверь закрывается.

– - Как же хорошо, что вы здесь, Ирочка, -- накрывает еще раз кисть Антоновский.

Ирэн закрывает глаза и снова ждет поцелуя, но картинка повторяется в точности:

Дверь распахивается и на пороге стоит официант с управляющим.

– - Консоме!
– торжественно говорит управляющий.

Картинка ломается. Ирэн убирает руку.

– - Европас-с-с, говорите?
– ехидно спрашивает купец.

– - Консоме!
– утвердительно сообщает администратор еще раз и, не понимая издевки, - Луковый суп! Франция!

Утро. Цокот копыт. Ирэн с Ариной в экипаже.

– - Мы часом не украли вчера, барыня? Тяжеловат браслет-то...,- спрашивает Арина.

– - Не волнуйся - это мои вещи, - задумчиво отвечает Ира.

– - Что-то вспомнили?

– - Нет. Не получилось, - машинально отвечает Ирэн, рассуждая вслух, - Видимо я что-то уже изменила тут, потому и домой попасть не могу...

– - Так мы только из дома, - таращит глаза Арина.

Неожиданно, Ирэн видит на площади около полицейского управления переодетого дворником вора Лопотушу.

– - Ну конечно!
– радуется Ирэн.-- Прикрой-ка меня, - прячется девушка в глубине пролетки.
– Давай прямо к воротам, - кричит она извозчику, высовывая руку с жетоном из пролетки.

Полицейский на входе, увидев жетон, делает разрешающий жест, отступая чуть назад. Пролетка заезжает в темноту арки.

– - Где просчитались-то?
– Сидит за столом Зубатов и ерошит себе волосы.

– - Сами же говорили, праздники, -- отозвалась Ирэн.

– - Праздники-праздники, -- поднялся и раздраженно зашагал сыщик.
– - Что это за праздники такие, в которые и работать нельзя? Неужели в Кишиневе служаки настолько верующие, что в Пасху решений не принимают, дьявол их забери?
– - смахивает он на пол со столешницы телеграфную ленту.

– - Немудрено, что революционеры нас обгоняют, - перекладывает он бумаги на столе, что-то ища.

– - В наше время так же, -- пискнула с дивана девушка, -- Если праздник - никто ничего не делает.

– - Надоело все!
– - идет к окну сыщик, -- Вон смотрите. Каждый по своему делу катится, лица счастливые, Пасха, а в Кишиневе сейчас жизни человеческие отнимают.
– Поднимает он с пола белую полоску.
– - Весь город поднялся. Весь! Будто нет власти и вообще ничего человеческого нет! Губернатор бездействует, а без приказа своим местом никто рисковать не станет. Что это за еврейский вопрос такой? В ваши времена как такое решается?

– - Нет такого, -- отвечает Ирэн, -- Никто-никого по расовому признаку давно не меряет. Почти никто.

– - Расовый признак?
– - удивляется незнакомому словечку Зубатов, -- А, ну да, от слова раса, и что прямо нигде?

– - Ну, неофашисты есть, конечно, но мало.

– - Неофашисты?

– - Фашизм возникнет в Италии двадцатых годов, -- Начала было историю Ирэн, но ее прервал появившийся на пороге секретарь.

– - Обер-полицмейстер подошли, Сергей Васильевич. Просили сказать.

– - Потом, -- отмахнулся тот, -- Захочет настроение себе портить, сам позовет!

Однако неожиданно в кабинет заходит ни больше, ни меньше как полицмейстер собственной персоной.