Австралийские рассказы

Мэйо недовольно пожал плечами.

— Честное слово, Белла, он же хороший парнишка!

Она оборвала его сердитым взглядом.

— Ты слышишь, Шейла, что я говорю?

Девочка растерянно посмотрела на взрослых.

— Но почему, мисс Белла? Бренди так плавает, он все умеет. Он мне ракушки такие достал… Ой!

Девочка вдруг осеклась, лицо ее выразило отчаяние.

— Что? Что такое? — В голосе женщины была необычная тревога и настойчивость. — Да говори же!

— Мои пуговки — кошачий глазок. Я же их на камне оставила!

— Ах, вон что! — Женщина сказала это с нескрываемым облегчением, отводя глаза под торжествующим взглядом Мэйо. — Ты сходишь за ними в другой раз, когда не будет Бренди.

— Но почему, мисс Белла? — Девочка чуть не плакала. — Почему, когда не будет Бренди?

— Ну мало ли что! Обидеть может, — уклончиво сказала женщина, а Мэйо что-то проворчал, досадливо качая головой, — толкнет тебя, отнимет и кошелек. Черномазому нельзя доверять.

Черномазому? Девочка недоумевая посмотрела на нее, потом на отца. Для нее Бренди был просто Бренди. Он нырял с камня и, как большой лохматый пес, вылезая из воды, весело тряс своей черной курчавой головой; он добывал голубые пуговки, ловил крабов и показал ей пещеру. И, озадаченно сморщив лоб, она сказала:

— Но ведь я не беру с собой на пляж кошелек.

Мисс Белла потеряла терпение.

— Берешь или не берешь, — резко крикнула она, — а с Бренди ты на берег больше ходить не будешь. Ты слышала? И все. Убирай со стола свои раковины, и чтоб я больше об этом не говорила. Убирай живей!

Девочка со слезами на глазах бросилась из кухни. Взрослые молча проводили ее взглядом. У себя в комнате Шейла похныкала немного, а потом принялась выкладывать узор из раковин и водорослей на кровати и успокоилась. Понемногу радостное настроение утра опять овладело ею, и песенка волн, спрятанная в раковине, помогла ей забыть все угрозы мисс Беллы.

Поспав после обеда, Шейла прокралась на кухню. Там было прохладно и темно. Жалюзи были спущены, мисс Белла отдыхала наверху. Девочка сняла с гвозди свою шляпу и выбежала на залитый солнцем двор. День был как чистая страница, она могла написать на ней все что захочет. Золотые предзакатные часы казались вечностью — до чая можно было обойти весь свет. В хлеву за гаражом из песчаника бродил в одиночестве поросенок, и, сморщившись от запаха хлева, она стала от нечего делать кидать в него камешки. Поросенок бросился на загородку, и в радостном возбуждении девочка отскочила, словно спасаясь от опасности. Потом, присев у порога кухни, собрала несколько алых плодов перечного дерева и вдруг со свойственной ребенку упрямой решимостью сделала то, что собиралась сделать с самого начала. В доме было совсем тихо, во дворе и на белеющей за калиткой дороге не было ни души. Кинув взгляд на окно мисс Беллы, она прошмыгнула в калитку и побежала к пляжу.

Темнокожий мальчик у лагуны легко соскочил с камня на песок и остановился в ожидании.

— Бренди, — без всяких предисловий сказала она, подбегая, — что значит черномазый?

— Не знаю, — неуверенно сказал он и, повеселев, добавил: — Смотрите, мисс Шелли, что я вам достал. — Он наклонился, взял с каменного выступа захватанный бумажный сверток и протянул его девочке. — Глядите скорей!

Шейла развернула бумагу и замерла от восхищения. В бумаге была маленькая раковина жемчужницы, острые края ее были сточены, перламутр внутри горел на солнце, переливаясь холодными красками моря.

— Ой, Бренди, какая красота! — сказала она еле слышно. — Всю жизнь я ее буду беречь. Ты это сам сделал?

Глаза чернокожего мальчика заискрились радостью, сверкающие зубы открылись в широкой улыбке.

— Ну да, я ее напильником подпилил. Что, нравится?

— Очень. — Она благоговейно завернула раковину в бумагу. — Спасибо. Мисс Белле тоже понравится.

— Я знаю, — глаза мальчика сияли. — Она ведь за мной ходила, как мать родная. Я тоже иногда живу в гостинице.

Девочка быстро взглянула на него, неожиданно что-то припомнив.

— Бренди, — сказала она, — мисс Белла послушала раковину, а после стала сердиться и не велела играть с тобой. Смешно, правда?

Темнокожий мальчик нахмурил тяжелый лоб.

— Почему? — спросил он.

— Она сказала, ты кошелек отнимешь. А это тоже смешно, я не беру с собой на берег кошелек.

Бренди отвернул лицо и посмотрел на играющее солнечными бликами море. Большие кроткие глаза его помрачнели, нависший лоб опять собрался в складки: он силился вникнуть в смысл ее слов. Мисс Белла… Когда он заговорил снова, голос его звучал глухо и резко:

— Зачем она это сказала? Я не ворую!

Шейла попятилась, приложив руку к губам.

— Бренди, — сказала она робко, — ты, значит, тоже на меня сердишься?

Он повернул голову и внимательно посмотрел ей в лицо. Понемногу глаза его потеплели, вид девочки вытеснил то, что никак не укладывалось в его сознании.

— Нет, не сержусь, мисс Шелли, — наконец сказал он. — Пойдем за кошачьим глазком, а? — И он улыбнулся, когда она, взяв его за руку, потянула к лагуне.

Они бродили по рифу, собирая раковины, крабов — все, что только нравилось девочке. День между тем клонился к вечеру, жара спадала. Бренди был просто неистощим на выдумки. Его глаза сияли, когда он следил, как она, нагнув белокурую голову, разглядывала подводные чудеса лагуны или самозабвенно загоняла в угол какого-нибудь краба или рыбку, стараясь их поймать. Вдруг девочка растерянно оглянулась.

— Ой, Бренди, мне надо идти! Ведь уже поздно. Мисс Белла опять рассердится!

— Ну, побежим наперегонки к дороге!

Он подождал, пока она, захватив шарф, раковины, водоросли и жемчужницу, с радостным визгом кинулась к дороге, и нарочно замешкался, чтобы дать ей уйти вперед.

Но тут, неожиданно споткнувшись, Шейла со всего размаха растянулась на камнях и, громко вскрикнув, схватилась за коленку. Вокруг, рассыпавшись, валялись голубые эмалевые пуговки, ослепительно сияла на солнце выпавшая из бумаги жемчужница, и капли крови трудно было отличить от красных водорослей, брошенных на песок. Сначала девочка тихонько всхлипывала, но, когда увидела кровь, широко раскрыла рот и, как собака, воющая на луну, издала громкий протяжный вопль, остановилась, чтобы перевести дыхание, и опять залилась ревом.

Приближаясь к берегу, мисс Белла услышала этот рев и замерла на месте, настороженно вытянувшись, словно принюхиваясь к ветру. Она мгновенно представила себе не девочку, а чернокожего Бренди, его темные глаза и волосы, толстые губы, гладкую, как атлас, кожу, все его крепкое тело подростка, уже почти юноши. Она выкормила и вынянчила его, она его даже любила… Но белая девочка — и чернокожий! И, коротко вскрикнув, не помня себя, она бросилась к берегу.

Бренди выскочил из-за скалы, держа за длинные клешни краба, помахивая яркой лентой водорослей. Увидев кровь, он бросил все это и опустился на колени возле девочки.

— Не плачьте, мисс Шелли, не плачьте, — забормотал он ласково, как не раз утешала его самого мисс Белла. — Смотрите, немножечко только содрали.

Осторожно наклонившись, он тронул ее колено своим темным пальцем. Ноготь на нем был длинный и выпуклый, как скорлупа ореха, и странно розовый, а кожа между пальцами — светло-шоколадная.

— Ну, будет, будет, — мягко говорил он. Белый завиток на загорелой шейке щекотал ему нос. Она повернулась, обхватила руками его шею и заревела, уткнувшись лицом в его вылинявший джемпер.