Автономное плавание

–  Товарищ адмирал! Атомная подводная лодка вернулась с выполнения задания. Состояние корабля и механизмов исправное, настроение личного состава бодрое. Готовы к выполнению новых заданий.

Адмирал сначала пожал Гурееву руку, потом притянул к себе, обнял, троекратно поцеловал.

–  Поздравляю. - И, обернувшись к стоявшим на палубе матросам и офицерам, повторил: - Поздравляю, товарищи подводники, с успешным выполнением задания и благополучным возвращением на родную землю!

Опять заиграл оркестр, штабные офицеры поочередно пожимали Гурееву руку. Потом адмирал прошел на лодку, спустился вниз. Переходя из отсека в отсек, с каждым здоровался, пристально вглядываясь в лица матросов, старшин и офицеров.

–  Устали. Ну ничего, дадим отдохнуть. А то, я вижу, вон даже Макаров отощал.

–  Килограмм семьсот граммов скинул, товарищ адмирал, - подтвердил Макаров, маленький толстый матрос из трюмных машинистов.

–  Ему бы еще пяток можно скинуть, - сказал высокий худощавый матрос Грищенко. - А я вот меньше потерял, и то заметно.

–  А вы у Макарова взаймы попросите, - посоветовал адмирал. - Или не даст?

–  Почему же? Давно предлагаю, да не берет...

Потом все, кроме вахтенных, выстроились на палубе, и начальник политотдела начал приветственную речь. Говорил он недолго. Адмирал, забрав с собой посредника и Гурсева, уехал в штаб, чтобы там выслушать более обстоятельный доклад. Постепенно разошлись и штабные офицеры, оркестранты, закинув за плечи барабаны и трубы, строем промаршировали к проходной.

Проводив начальство, Стрешнев не ушел до тех пор, пока но привел все механизмы в готовность, а корабль - к новому выходу в море. Об этом знали все матросы и поэтому взялись за работу, стараясь закончить ее побыстрее. Стрешнев рассчитывал, что они все закончат к обеду, но управились гораздо раньше, и он разрешил экипажу идти в казармы, оставив на лодке только вахтенных.

Сам он намеревался сразу же пойти домой и до возвращения Люси с работы хоть немного поспать. Но не успел он переодеться, как вахтенный на мостике доложил:

–  Товарищ капитан третьего ранга, там рассыльный прибежал, вас срочно просит адмирал.

–  Хорошо. Передайте, что иду.

"Скорее всего требуют на доклад о последнем этапе похода, когда командование поручили мне, - решил Стрешнев. - Неужели я что-нибудь не так сделал? Вероятно, у адмирала весь "синклит" собрался"...

Но когда он вошел в кабинет адмирала, тот был один.

–  Садитесь, Матвей Николаевич. Вот сигареты. - Адмирал подвинул целый набор сигаретных коробок. - Какие предпочитаете: "Столичные", "Яву" или "БТ"?

Спасибо, товарищ адмирал, не курю. В этом походе поневоле пришлось бросить.

–  Ну и правильно. А я вот опять втянулся. - Сливкин за курил и, озабоченно потерев ладонью лоб, будто стараясь разгладить прорезавшие его морщины, сказал: - Вот что, Матвей Николаевич: долго нам разговаривать, к сожалению, некогда, потому что вам надо спешить. Вам необходимо вылететь в Москву, завтра в десять ноль-ноль вас примет главком. Билет на самолет уже заказан. На сборы остается... - Адмирал отвернул рукав и посмотрел на часы. - Остается всего два с половиной часа. Мало, но, думаю, управитесь. Верите мою машину и распоряжайтесь ею до самого отлета. К жене на работу не заезжайте, она уже дома, о вашем отъезде знает.

–  Спасибо, товарищ адмирал.

–  Я понимаю, вы устали, особенно за последние трое суток. Вам полагается отдых, но тут такое дело...

–  Товарищ адмирал, а вы не скажете, зачем меня вызывают? Да еще к главкому.

Сливкин улыбнулся:

–  Об этом вы спросите у самого главкома. Он вас вызывает, он и объяснит.

Стрешнев догадался, что адмирал знает, зачем его вызывают в Москву, но почему-то не хочет говорить. Допытываться не полагается, не говорит - значит не считает нужным.

–  Зайдите в строевую часть, возьмите командировочное предписание.

–  Есть!

–  Ну, ни пуха. - Адмирал проводил Стрешнева до двери. - Когда будете возвращаться, дайте телеграмму или позвоните. Встретим.

–  И с чего это вдруг такие почести? - Стрешнев выжидательно посмотрел на адмирала.

Сливкин усмехнулся:

–  Все равно больше ничего не скажу. Всему свое время.

Должно быть, Люся видела, как он подъехал к дому, потому что, когда он поднялся на третий этаж, дверь в квартиру была открыта. Люся стояла на пороге, прислонившись к косяку. Едва он переступил порог, тихо приникла к нему, будто прислушиваясь к тому, как гулко стучит у него сердце, и вдруг плечи ее начали вздрагивать. Матвей понял, что она плачет, спросил удивленно:

–  Ты что? Вот уж не ожидал!

–  Извини. Совсем я расклеилась почему-то. Не знаю даже, почему.

Он долго целовал ее в губы, в мокрые глаза, в щеки, в шею, ощущая знакомый, едва уловимый запах ее духов, ее волос, ее тела - словом, ее запах!

Люся вдруг отстранилась, озабоченно посмотрела на него и грустно сказала:

–  А ты опять похудел.

Он знал, что похудел, но говорить об этом не стоит, она и так слишком уж печется о его здоровье. Она считает, что раз муж плавает на атомной лодке, то обязательно облучается, а раз облучается, то самое страшное - это когда человек начинает худеть, это первый признак рака. Матвей много раз пытался популярно объяснить, что это чепуха и что биологическая защита на лодке вполне надежна. Люся молча выслушивала эти объяснения, согласно кивала, но видно было, что она не верит.

–  Это тебе только кажется, ты просто отвыкла. И потом я не выспался, вот и осунулся. А где Иришка?

–  В садике. А мама уехала в Синеморск неделю назад. Если бы мы знали, что ты вернешься через неделю, она дождалась бы. Но мы ведь не знаем, когда ты уходишь и когда возвращаешься.

–  Давай-ка поедем за Иришкой.

–  Нет, сначала я тебя покормлю.

Матвей не стал возражать, потому что еще не обедал, а из большой комнаты доносился запах свежих огурцов, укропа и еще какой-то зелени. Для севера это роскошь, тем более сейчас - весной.

Обычно они обедали в кухне, а сейчас Люся накрыла стол в большой комнате, постелив праздничную скатерть, достав подаренный Курбатовыми сервиз. Стол ломился от всяческой снеди: тут были и салат, и огурцы, и редиска, кроме того - ветчина, балык, крабы и даже кетовая икра.

–  Душ принимать будешь?

–  Обязательно.

–  Давай, только побыстрее, а то у меня утка перепреет. С черносливом.

–  Ну, ты у меня молодец! - искренне удивился Матвей.

До этого все хозяйство вела Надежда Васильевна, он и не предполагал, что Люся умеет что-либо готовить. Смущенная похвалой, Люся поспешила в кухню, крикнув на ходу:

–  Чистое белье в ванной, на полочке.

Он хотел принять только душ, но соблазн хорошенько пропариться был настолько велик, что Матвей набрал в ванну воды и плескался довольно долго, Люся дважды напоминала ему, что времени мало, а надо еще заехать в садик к Иришке. Наконец он вышел с таким ощущением, будто заново родился на свет.

–  Хорошо! - сказал он, усаживаясь за стол.

–  А все-таки ты похудел, - опять озабоченно сказала Люся. - Тебе надо хорошенько отдохнуть. Тебе, кажется, полагается санаторная путевка?