Айлсфордский череп

Лорд Мургейт, Хелен и Нарбондо снова собрались в подвальной лаборатории. Кроме них троих, никого больше в округе и не было, поскольку своих головорезов доктор разослал с поручениями — одни прочесывали местность, другие грузили бочонки на перекрашеный паровой баркас.

— И насколько всерьез, лорд Мургейт? Как и вы со своими партнерами, я уже слишком многое вложил в данный проект, чтобы отказаться от него из-за вашей подозрительности и робости.

— Предупреждаю вас, сэр, вы балансируете на грани дозволенного, обвиняя в робости меня — человека, которому вы обязаны своей жизнью. Если только, конечно, вам действительно что-то угрожало. В конце концов, этот безумец с пистолетом потом выпалил в меня, а не в вас. — Его светлость склонил голову набок и прищурился. — Основная проблема заключается в том, что мне представляется совершенно невозможным объяснить своим деловым партнерам, что обещанное мною подтверждение сбежало на болота. А они весьма нетерпеливы, доктор, и очень не любят бросать деньги на ветер. Вам придется расплачиваться собственной головой!

— Меня не интересует, как вы будете объясняться перед своими деловыми партнерами, — отрезал Нарбондо. Затем улыбнулся Хелен, напряженно внимавшей разворачивающейся дискуссии. — Если только прекрасная Хелен не является одним из упомянутых партнеров. В таком случае мой интерес почти безграничен.

— Смотрите, дошутитесь, сэр. Лично я нахожу свои подозрения более чем обоснованными. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что вы определенно предвидели появление этого безумца с пистолетом. И вам наверняка известно, что именно он напал на меня прошлой ночью, когда я покинул ваши апартаменты в Спитлфилдзе. И вот он снова здесь, как призрак на пиру [58] , но на этот раз с пистолетом. Он угрожал убить вас, вот только являлось ли это его истинным намерением?

58

Аллюзия на появление призрака Банко на пиру в Шекспировском «Макбете».

— Я предвидел его появление, поскольку один из моих людей перехватил письмо, в котором говорилось о его намерениях. А выстрелил он в вас, сдается мне, потому что вы выстрелили в него. Понятия не имею, зачем ему понадобилось нападать на вас в Лондоне. И мне плевать на ваши подозрения.

— Тогда перехожу к главному. Я готов продолжить наше сотрудничество, но лишь при том условии, что вы внесете свою долю в сумму, которую де Грот выплатит нашему сообщнику в Военном министерстве. Тогда наш вклад в успех мероприятия станет одинаковым. А когда вы закончите работу над черепом мальчика и продемонстрируете действенность светильника, я возмещу вам взнос. Только не притворяйтесь, будто вы стеснены в средствах, доктор. Я вполне осведомлен о бездонности вашей мошны.

Нарбондо кивнул.

— Торговаться вы умеете, сэр. Но ответьте мне на один вопрос: почему бы мне прямо сейчас не перерезать вам глотку и не забрать ваши деньги?

— Неужто вы настолько безумны, что полагаете, будто деньги у меня с собой?

— Даже более того, я сам король безумцев, сэр. Меня интересует, знает ли Хелен, где находятся эти деньги, и предаст ли она вас.

— Может, и предам, — быстро отозвалась Хелен. — Моя задача — доставить деньги де Гроту. А сам лорд Мургейт завтра утром отбывает в Йорк: невинный визит к любимой кузине.

— Элементарное проявление благоразумия, — пояснил Мургейт доктору и повернулся к женщине: — А тебе лучше бы заткнуться. Ради твоего же блага, Хелен.

— Что еще он наобещал вам ради вашего же блага, моя дорогая, когда вы сунули голову в петлю? Я даже не спрашиваю, что он дал вам, поскольку наш лорд Мургейт горазд на обещания, которые, если вдуматься, всего лишь пустой звук. Взгляните на эту вещицу, милая леди. — Горбун стянул с правого мизинца золотое кольцо и на ладони протянул его женщине, устремившей на драгоценность взгляд настоящей ценительницы и стяжательницы. Огромная, черная как смоль жемчужина в золотой оправе прежде была не видна, поскольку Нарбондо носил кольцо украшением вниз. — В знак моего уважения, — произнес он. — У меня есть еще одна такая же, вделанная в бриллиантовое ожерелье.

— Вы понапрасну сотрясаете воздух, — бросил Мургейт. — Идем, Хелен, верни доктору побрякушку. Нам здесь больше нечего делать.

Однако выражение глаз Хелен — таких же черных, как и предложенная Нарбондо жемчужина, — давало понять, что сама она так не считает. И в тот же миг доктор, утвердившись в своем мнении насчет женщины, прыгнул вперед с ножом в руке — тем же клинком он зарезал Мэри Истман и многих других до нее. Нарбондо полоснул лезвием по горлу Мургейта и стремительно отскочил назад, чтобы его не забрызгало кровью.

— Да, — хмыкнул он, — действительно нечего.

С широко раскрытыми от изумления глазами Мургейт приложил дрожащую руку к ране, пузырящейся кровью, и рухнул на колени. Потом сжал рану сильнее, отчаянно стараясь сделать вдох и остановить поток крови.

— Хотите, оставьте безделушку у себя, а нет, так верните, — как ни в чем не бывало обратился горбун к Хелен. — В любом случае у меня имеется интересное предложение, весьма выгодное для нас обоих. Пожалуй, вам следует выслушать его, прежде чем принять решение, — он указал на его светлость. — Как видите, выбор есть всегда.

XXXIV БИВАК ДЯДЮШКИ ГИЛБЕРТА

Дирижабль покачивался футах в шести над ровной песчаной площадкой недалеко от огромного арабского шатра Гилберта Фробишера — точнее, нескольких палаток, а также солнцезащитных навесов со свернутыми, чтобы их не сдувало редкими, но нешуточными порывами ветра, боковыми сторонами.

Корма и нос корабля с обеих сторон были привязаны толстыми тросами к длинным деревянным кольям, глубоко забитым в утрамбованный песок. Из открытой двери гондолы — хотя ее уместнее было бы назвать люком — спускалась веревочная лестница с деревянными ступеньками, излишек которой исполинской улиткой лежал на земле.

От берега Египетского залива бивак отделяла гряда высоких дюн, так что с какого-либо судна на воде или же с тропинки вдоль берега шатер не просматривался. Сент-Ив склонен был полагать, что благодаря данному обстоятельству уединенный и комфортабельный лагерь до сих пор и не разграбили головорезы Нарбондо или банды речных пиратов и контрабандистов. Дым костра, естественно, был хорошо заметен и издали, однако он ничем не отличался от того, что поднимается над утлой стоянкой путешественника-одиночки.

В лагере напряженно ожидали прибытия Джека, Табби и Дойла — полдень давно миновал, а троица все не показывалась. Лэнгдон, отправивший им телеграмму еще по прибытии и встревоженный не на шутку, беспрестанно поглядывал на карманные часы. Он не имел права просить, но для реализации плана нападения на весьма многочисленную банду головорезов, замеченную утром с борта дирижабля у печально известного «Тенистого дома», ему отчаянно требовалась помощь. Трактир был указан на карте Мертона, но и без нее всем в округе было известно местоположение заведения с чрезвычайно скверной репутацией — легендарного прибежища контрабандистов, действовавшего здесь чуть ли не с доримских времен.

Нервничая и коротая время за чаем со свежими маффинами с клубникой, Сент-Ив наблюдал за обитателями бивака дядюшки Гилберта.

Сам почтенный орнитолог до забавного походил на своего племянника, в том числе и в плане полноты, различий же, кроме возраста, конечно, наблюдалось два: полностью лишенная растительности макушка Гилберта Фробишера ярко сияла на солнце, а на носу красовались очки с толстыми стеклами.

В экспедицию старик прихватил своего слугу — высокого и подтянутого мужчину по фамилии Барлоу, несомненно, весьма расторопного, но не далее как позавчера подвернувшего ногу — провалился в кроличью нору. Теперь поврежденная конечность с шиной на лодыжке покоилась на скамеечке.