Айседора

— Элиас, где женщина?

Элиас встретился пристальным взглядом с Парисом, который вздёрнул подбородок, отказываясь отступать.

Элиас Фонтана внушал страх. И внешность его была обманчивой. Он напоминал привлекательного интеллектуала. Тёмные волосы с серебристыми прядями на висках и интересный цвет глаз привлекали внимание. Когда люди видели очки, безупречные костюмы и узнавали о его профессии, то думали, что Элиас — педантичный учёный. Ботаник в душе, которым он и был. Но под приятной внешностью скрывался жестокий и безжалостный мужчина. Мужчина, который любил контроль. Парис с Лео поняли это, как только оказались на его первом уроке.

Парис и Лео подружились сразу: учились вместе, тусовались и развлекались в местном гей-баре на выходных. Чтобы скоротать время, они занимались ещё кое-чем: постоянно фантазировали о своём университетском профессоре. Ровно до тех пор, пока не повзрослели и не узнали его лучше. Тогда и выяснилось, что Элиасу нравились женщины. Парни, — в тайне — конечно, расстроились, ведь оба считали Элиаса очень сексуальным.

— Она не женщина. Я тебе уже говорил.

Парис сунул руки в карманы своих чёрных узких джинсов и попытался не обращать внимание на сжавшийся при словах Элиаса желудок.

— Элиас, прекрати нести чушь. Пора уже объяснить, не думаешь? Это не смешно. Дело принимает серьёзный оборот.

Элиас убрал руку со стены и направился в сторону друга. Парис невольно быстро попятился и врезался спиной в стену.

— Парис… — позвал Элиас.

— Стой на месте.

— Ты меня боишься?

Парис не мог точно ответить. Хотя… нет. Он был напуган до чёртиков.

— Ты же не давал мне повода, верно?

— Нет, думаю, не давал. Я и вправду не хотел говорить тебе вот так.

— Говорить мне о чём? — выкрикнул Парис.

Глаза Элиаса округлились, и Парис понял, что впервые повысил голос в присутствии этого мужчины.

— Хорошо, — протянул Элиас очень медленно, будто предупреждая.

Но о чём? О том, что на самом деле Элиас сумасшедший, который мучит женщин? Или том, что Элиас начал злиться? В любом случае Парис не планировал извиняться, он защищал себя.

— Ты помнишь, когда мы впервые встретились?

Парис кивнул.

— Да. Я опаздывал на занятия, мама тогда заблудилась по дороге. Мы только переехали. Я едва успел — ты чуть не захлопнул передо мной дверь.

Элиас поморщился, а Парис подумал: «С чего бы?». Конечно, нельзя сказать, что тот день был самым ярким воспоминанием, но с тех пор они прошли долгий путь. Парис стал лучшим учеником Элиаса, как и Лео, и оба преуспели на спецкурсах, чтобы получить дополнительные баллы. Теперь, повзрослев, все трое работали вместе над одной из самых необыкновенных выставок страны.

— Именно. В тот день я тоже опаздывал, потому что мы должны были встретиться. Как и ты с Лео. Все трое. Это было предопределено. Мы просто не знали.

Совершенно сбитый с толку, Парис только и смог произнести:

— А-а?

— Ночью, после нашего первого дня. Мне приснился сон о вас.

— Да ладно тебе, Элиас, — недоверчиво фыркнул Парис.

— Это правда. А за день до начала занятий женщина… хм-м, вампирша, которую ты встретил… Она со мной порвала.

Парис вытащил руки из карманов и потёр лицо.

— Ты похитил ту женщину, потому что она порвала с тобой больше десяти лет назад?

Элиас шагнул вперёд и упрямо тряхнул головой:

— Ты меня не слушаешь.

Парис оттолкнулся от стены и подошёл вплотную.

— Я слушаю. Ты сказал, что встречался с вампиршей. Я понял. И что тебе приснился сон обо мне и Лео в ночь после нашей первой встречи, потому что мы должны были встретиться. Звучит как бред, тебе не кажется?

— Кажется. Но самое плохое не это.

— Не это?

— Нет, — ответил Элиас упавшим голосом. — Всё так запуталось. Я должен был лучше тебя подготовить. Вас обоих. Это не должно было случиться до твоего дня рождения.

Парис попытался набраться терпения, которого обычно у него было с лихвой.

— Моего дня рождения?

— Да, это… ген, наверное. До твоего двадцать седьмого дня рождения он спит. Как некоторые болезни. Но он есть… и его нужно просто разбудить.

— Боже, Элиас, ты вообще о чём?

Элиас резко развернулся, и Парис сжал кулаки. Хотелось наорать и заставить рассказать правду. Слова уже были готовы сорваться с языка, как Элиас снова заговорил.

— Первым был я. Мне приснилось, что вы стоите рядом со мной в огромном зале. И, Парис, сегодня это произошло. — Он резко повернулся к другу, в глазах бушевала дикость. — Всё было не так, как в моём сне, но комната та же. Там были вы и… и…

— И что?

— И двое из трёх, что во сне сидели за алтарём. Они тоже там были. Но одного не хватало. Того, который с короткими светлыми волосами. Его не было.

Парис подошёл и взял друга за руку. Похоже, у Элиаса было что-то типа нервного срыва. Он стоял с опущенной головой, будто внимательно рассматривал свою обувь. Парис мягко сжал его плечо.

— Элиас, думаю, тебе лучше присесть.

— Всё должно быть совсем иначе, — повторил он.

Парис решил подыграть.

— Что именно?

— Всё. Мы. Мы должны быть сильнее, могущественнее, чем они. Почему всё иначе?

Элиас поднял голову, и Парис натолкнулся на глубокий пронзительный взгляд, от которого потерял дар речи. Серебристые радужки глаз Элиаса светились.

— Ты пока не понял, но поймёшь. Скоро всё случится, и ты увидишь, что я говорю правду.

От нервного напряжения на лбу Париса блеснули капельки пота. Ему стало очень тревожно.

— Элиас, я до сих пор не знаю, что это «всё». Ты не сказал.

Элиас крепко схватил Париса за запястье. С блуждающим по лицу друга взглядом Элиас напоминал безумца.

— Ты, Лео, я… мы их потомки.

Парис прищурился:

— Чьи потомки?

Элиас облизал нижнюю губу, заговорил… Парис никогда не забудет сказанное.

— Богов, Парис. Аполлона, Артемиды и Аида. Мы их потомки, а значит мы…

Элиасу необязательно было продолжать — Парис получил отличное образование. Он знал всё, что касалось Древней Греции: и богов, и мифы. Когда мужчины встретились глазами, Парис недоверчиво пробормотал: