Азбука для побежденных

— Вы её знали? — удивилась Аполлинария.

— А кто же её не знал? Это ведь та самая, которая стала миллионами, — объяснила тётя Мирра. — Вот это кусок тех самых миллионов. Не слыхала о ней?

— Кажется, нет, — покачала головой Аполлинария.

— Мы тебе потом расскажем. Так вот. Потом бы, конечно, она ожила, встала, и потребовала бы от тебя продолжения заботы, к которой она за это время привыкла. Покой после этого тебе уже и не снился бы. А ещё она умела устраивать всякие пакости тем, кто был с ней рядом, так что… не переживай, Поля, ты поступила правильно. Не всякая доброта во благо, ни всякая жалость действительно нужна. Твоя интуиция подсказала тебе правильный выбор.

— Я пообещала ей, что буду приходить в гости, пить чай, и рассказывать новости, — с грустью сказала Аполлинария.

— Ну так и приходи, — пожала плечами баба Нона. — От этого уж точно плохого не будет, ни ей, ни тебе. И в решении своём не сомневайся. Вывод верен, Поля. Абсолютно верен. Есть те, кому помогать не требуется, потому что помощь будет не во благо, а совсем наоборот.

— Но ведь есть и те, кому она требуется, — возразила Аполлинария.

— Конечно, — согласилась тётя Мирра. — Тебе обязательно нужно научиться отличать одних от других. Сегодня ты справилась, с чем мы тебя и поздравляем. Обстоятельства победили тебя, смутили, и расстроили, но решение ты приняла мудрое и взвешенное.

— Спасибо, — кивнула Аполлинария. — А что за история такая про эту женщину?

— Возьми у подъезда табуретку, садись, и мы тебе сейчас расскажем, — смилостивилась бабуля Мелания. — Далеко-далеко, давным-предавно к одной маленькой скромной планете подошел большой космический корабль, больше всего напоминавший огромную пирамиду…

* * *

— Вот так вот, — Ит закрыл книгу, и покачал головой. — Жаль, что дальше ничего нет.

— Ну, мы-то с тобой знаем, что было дальше, — напомнил Скрипач.

— Мы-то знаем, — кивнул Ит. — Мы действительно знаем. А вот читатели не знают, и неплохо было бы им рассказать.

— Сколько там тех читателей? — усмехнулся Скрипач. — Тираж сто экземпляров, на самой книге это написано.

— Ты хочешь сказать, что никому про это знать и не нужно? — уточнил Ит. Скрипач кивнул. — Одни уже знают, и всё поймут правильно, а другим знать вовсе не обязательно?

— Мне именно так и показалось, — подтвердил Скрипач. — Если вдуматься, Мариа Ральдо нас тогда победила. Всех, скопом, включая искина и секторальную станцию. Мы ничего не могли с ней сделать.

— Ты смог, — Ит вздохнул. — Или забыл?

— Я? Нет, Итище, это был не я, — Скрипач покачал головой. — Суд над ней совершило то, что управляло мной в тот момент, потому что разума, как такового, у меня тогда просто не было. Поражение коры головного мозга, снижение когнитивных функций… Нет, это был не я, увы.

— Возможно, так и есть, — осторожно согласился Ит. — Но сейчас я ощущаю нечто другое. Мы никогда не думали о той ситуации с подобной позиции. Мы не думали, где была Мариа, когда погибло её тело, там, в том мире. Берег? Нет, конечно, нет. Значит, это могло выглядеть — вот так? Крайне необычно. Череп, вмурованный в стену…

— И пылкий юноша, который её из стены в результате всё-таки вытащил. Себе на беду, — Скрипач осуждающе покачал головой. — Она ведь была чудовищем, Мариа. Не хочу сейчас думать о том, сколько на её совести оказалось в результате загубленных жизней.

— Много, рыжий, в этом ты совершенно прав, — Ит вздохнул. — И, заметь, совсем как тогда, когда Ри хотел вернуть Марию, возникли разговоры про совесть. И про выбор. Не ожидал, что здесь появится эта тема. Мы столько лет не вспоминали про те события, и на тебе. Нам про них вот таким интересным образом напомнили.

— Теперь я понимаю, почему Фэб настаивал, чтобы Берта прочла эту книгу, — сказал Скрипач тихо. — Это не любовный роман. Совсем даже не любовный роман.

— У меня ощущение… — Ит задумался. — Словно кто-то подсмотрел этот эпизод нашей жизни, и трактовал его… ну, вот так, как написано в этой главе. И это не «наблюдатель» или «принцесса», рыжий. Это кто-то ещё. Причем этот «кто-то ещё» находится минимум в двух фазах Сферы, потому что и них есть эта книга, и у нас.

— Довольно жестокая книга, — заметил Скрипач. — Добротой тут и не пахнет. Равно как и самопожертвованием. В нормальной книге героиня пошла бы спасать балерину, потому что она хорошая и добрая априори, и восстанавливает мировую справедливость. А здесь…

— А здесь нет, — закончил за него Ит. — «Азбука для побежденных»? Значит, эта книга действительно учебник, вот только кого она учит, и чему именно?

— Когда я это читал, у меня возникло ощущение, что лучше бы нам этого, наверное, не знать, — покачал головой Скрипач.

Глава 4 Детектив

— Именно поэтому, сударыня, мне и необходима ваша помощь, — мужчина откинулся на спинку стула, и посмотрел на Аполлинарию поверх темных очков.

— Потому что я девушка? — уточнила Аполлинария. Мужчина кивнул. — И потому что я… как вы сказали?

— Имеете распространенную внешность, — сказал мужчина. — Вы симпатичная блондинка. Это самое главное.

— Разрешите мне подумать пару минут, — попросила Аполлинария. — Просто ваше предложение несколько необычное, и сделано неожиданно. Я не могу решить сию же секунду.

— Хорошо-хорошо, — закивал мужчина. — Я пока что прогуляюсь к стойке, возьму себе ещё воды со льдом.

Разговор этот происходил в кафе, куда Аполлинария теперь заглядывала если не каждый день, то через день уж точно. С черепом у неё завязались прекрасные отношения, похожие, правда, не на дружбу, а больше напоминавшие доброе приятельство. Аполлинария всегда теперь брала полюбившийся ей ягодный чай, бывшей балерине официантка приносила маленькую чашечку черного кофе, а потом Аполлинария чуть ли не по полчаса беседовала с черепом, рассказывая городские новости, или, что было ещё более интересным, свои похождения. Бывшая балерина, кажется, от этих визитов приободрилась, во время особенно интересных рассказов в глазницах загорались явственно различимые золотистые огоньки, поэтому Аполлинария старалась наносить визиты почаще. Конечно, это не помощь, но участие — Аполлинария это понимала со всей ясностью — было для черепа балерины ничуть не менее важным. Одиночество губительно, думала Аполлинария, а сейчас балерина не чувствует себя одинокой. К тому же сами по себе визиты для Аполлинарии обременительными не были, скорее даже наоборот. Ей было приятно осознавать, что её рассказов ждут, и что её жизнь (а жизнь ли?) может быть кому-то настолько интересна.

— Соглашаться или нет? — спросила с сомнением в голосе Аполлинария. Череп ответил недоуменным взглядом пустых глазниц. — Вот-вот, и я о том же. Мужчина, конечно, симпатичный, но уж больно странное дело он предлагает.

Предложение это, озвученное пятнадцатью минутами раньше, действительно оказалось странным. Равно как и обстоятельства, в которых оно было сделано.

* * *

Утром Аполлинария, мило поболтав со старухами, отправилась гулять в город — вчера она весьма удачно попала на выставку иррациональных картин, и теперь ей хотелось своими впечатлениями об этой выставке с кем-то поделиться. Разумеется, она сперва заглянула к продавцу редкостей, а потом отправилась к балерине. Официантка принесла чай и кофе, немного послушала рассказ о картинах, а потом отправилась внутрь кафе, заниматься своими делами. Аполлинария продолжила рассказ, но вскоре заметила, что балерина смотрит вовсе не на неё, взгляд был теперь направлен на угол дома, и во взгляде этом читалось удивление. Аполлинария посмотрела туда же, куда смотрел череп, и увидела, что вдоль стены дома ползет, именно ползет, мужчина, одетый в серый костюм, и в шляпу с плоским верхом. Глаза мужчины закрывали круглые темные очки — до этого дня Аполлинария не видела ни на ком в Городе темных очков, и этот факт показался ей немного странным.