Баба Люба. Вернуть СССР 3

Но номере пять и шесть у меня коллектор. Если разнести им коллектор, им будет чем заняться, вместо того, чтобы добивать остатки стран, что остались после развала СССР.

Остаются ещё три места — номер семь, номер восемь и номер девять.

А людей гораздо больше.

Зинаида Петровна Рыбина, «светская львица» нашей общины.

Плюс ещё одна «светская львица» — Ирина Александровна Белоконь.

На них я тоже сделала ставку. Мне нужно будет активно разносить сплетни и слухи. И скромная Ксюша или чопорная тактичная Ольга Ивановна здесь явно не справятся. А наших мужчин привлекать сюда бессмысленно. Так виртуозно преумножать и разносить сплетни и слухи умеют только женщины, да и то не все. Да и не представляю я того же вежливого Фёдора Степановича или грубоватого и прямого Ефима Фомича в этой роли. Только напортачат.

Преподаватель английского, которая согласилась преподавать нам разговорный английский взамен этой поездки, и которая поедет как наш переводчик — Валентина Викторовна, она же мамашка Алексея Петровича (который устроил, между прочим, меня на эту работу).

Старейшина общины «Союз истинных христиан» — Всеволод Спиридонович.

Его заместитель — Ростислав.

То есть, итого, на три места — пять человек.

Хорошо, хоть Анжелика едет на деньги американских миссионеров, которые тогда приезжали к нам в гости.

И вот как быть? Кого не брать?

Я вздохнула. Подумаю об этом завтра. Но подумать нужно срочно, а то ведь все эти оформления документов и так далее. Но кого же оставить дома?

В тот же день, после работы.

— Пётр Кузьмич, нам надо поговорить, — я незаметно, одними глазами, показала Пивоварову на дверь.

Дело происходило в кабинете, где все члены моей группы отзанимались английским и сейчас собирались по домам.

Англичанка, услышав наш разговор, завила:

— Любовь Васильевна, нам тоже с вами надо поговорить. И то срочно.

— Слушаю вас, Валентина Викторовна, — скрепя сердце сказала я, подозревала, что явно не английские местоимения она обсуждать будет, и ведь ссориться не хотелось.

— Вот скажи мне, Люба, ты зачем Алексея обижаешь? — накинулась она на меня, когда все вышли из кабинета и мы остались вдвоём.

— Наябедничал, маменькин сыночек? — не удержалась от подколки я.

Валентина Викторовна вспыхнула:

— Он ничего не говорит. Но я же вижу! Материнское сердце не обманешь!

— Не понимаю о чём вы, — пожала плечами я и заторопилась, — вы извините, но мне сейчас бежать надо — люди ждут. Давайте мы позже это обсудим? И лучше в присутствии Алексея, хорошо?

Англичанка икнула и, воспользовавшись её замешательством, я выскочила за дверь.

Там меня ждал Пивоваров.

— Что случилось? — деловито спросил он.

— Очень нужен ваш совет! Или помощь, — шепнула я и оглянулась, — нам бы поговорить без свидетелей.

— А пойдёмте во двор, там, в подсобке сестры Инны можно спокойно поговорить.

— А как же она?

— Сегодня её не будет, приболела. Просила меня цветы полить. Поэтому я точно знаю, что нас никто не услышит, — сказал Пивоваров и мы отправились в подсобку.

Это было небольшой обособленное помещение, где у сестры Инны, которая ведала в общине озеленением и благоустройством, хранился садовый инвентарь, всякие горшки для цветов и прочее аналогичное барахло. Невзирая на тесноту и общую захламлённость, здесь было даже вполне уютно и атмосферно. А в углу был небольшой столик, накрытый клеёнчатой скатертью, на котором стоял электрочайник, вазочка с печеньем и сахарница.

Я уселась на один из трёх свободных стульев, Пивоваров устроился напротив.

— Пётр Кузьмич, — сказала я ему, — помните, мы с вами о возвращении СССР говорили?

Пивоваров одобрительно кивнул.

— Ну так вот, кроме Америки, нужен альтернативный вариант. Я вдруг поняла, что нельзя делать ставки только на что-то одно. Сами же видите — немного с финансированием застопорилось, и сразу вся схема зашаталась, как карточный домик. Чуть ли не рухнула.

— Согласен, — опять кивнул юрист.

— Кроме того, время то идёт, и чем дальше мы отодвигаемся от даты развала СССР, тем тяжелее будет вернуть всё обратно.

— Я понял, Люба, — поморщился Пивоваров, — давай ближе к делу. Что ты там за альтернативный вариант нашла?

— ЛДПР, — тихо сказала я.

— Но это же непопулярная партия, — изумлённо воззрился на меня Пивоваров, — почему тогда не КПСС?

— КПСС уже себя дискредитировала, — пожала плечами я, — как говориться, в одну реку дважды войти нельзя. А вот за ЛДПР может быть будущее.

— Всё равно я тебе не понимаю, — покачал головой мужчина, — почему тогда не другие партии? Эта какая-то несерьёзная.

— Я долго думала, какая подходит, — объяснила я, — с моей точки зрения, это единственная партия, у которой прописана нужная нам цель — возвращение СССР. У остальных, всё, что угодно, но о возвращении СССР нету ни слова. И самый большой плюс, что новый СССР у них планируется на абсолютно новых современных условиях, с учётом всех косяков и ошибок прошлого. Без всей этой глупой навязанной идеологии и мишуры.

— Но Жириновский… это же клоун! — нахмурился Пивоваров.

— О, нет! — усмехнулась я, — поверьте, Пётр Кузьмич, это всё маска. Он отнюдь не клоун. На самом деле он очень умный человек. И хитрый.

Пивоваров посмотрел на меня нечитаемым взглядом и нейтральным голосом сказал:

— Ты решила вступить в эту партию?

— Почему решила? — поморщилась я, — я уже вступила!

Я вытащила значок и удостоверение и показала Пивоварову.

— Ну поздравляю, — равнодушным голосом сказал он, тщетно пытаясь сдержать обиду, — так о чём ты поговорить хотела?

— Об ЛДПР, — сказала я.

— И что? — удивился он.

— А то! Чтобы открыть калиновское отделение ЛДПР, нужно ещё четыре члена. Меня приняли условно. Если я не найду ещё людей, это всё аннулируют.

— И ты хочешь, чтобы я вступил в ЛДПР? — изумился Пивоваров.

— Почему бы и нет? — развела руками я, — причём не просто чтобы вы вступили. А чтобы вы возглавили калиновкую ячейку.

— С ума сойти! — вид у Пивоварова был ошеломлённый.

— Времени они дали не так много, — вкрадчиво сказала я, — так что, Пётр Кузьмич, если вам нужно время на подумать, то до завтра примите, пожалуйста, решение и сообщите мне. Я специально завтра в Дом молитв зайду тогда.