Баба Люба. Вернуть СССР 4

Попала на новостной канал. На экране транслировали кадры из города. Тот микрорайон, где мы жили, я узнала сразу. Молодой корреспондент что-то вещал на фоне творившегося там Армагеддона. Стараясь не вступить в реку дерьма, он оживлённо жестикулировал и возмущённо вёл репортаж.

Дважды он не выдержал и прямо в эфире зажал нос пальцами. Хотя может быть, это было сделано специально, чтобы надавать на эмоции зрителей.

А я тем временем рассматривала картинку репортажа.

Мда, Комиссаров и Кущ развернулись не на шутку. Город затопило фекалиями в буквальном смысле этого слова.

А, учитывая, что воды сейчас там не было (во всяком случае, в нашем микрораене и рядом), то я им не завидую.

В дверь постучали.

— Открыто! — сказала я и нажала на кнопку отключения звука.

— Не помешаем? — ко мне заглянули Кущ и Комиссаров.

Мда, помяни чёрта, как говорится.

— Проходите! — сказала я и включила звук опять.

— О! — хохотнул Кущ и сказал Комиссарову, — глянь, Фима, нас уже и по телевизору показывают! Да мы герои! Знаменитости! На всю страну прославились!

— Сплюнь! — трижды поплевав через плечо, ответил Комиссаров.

— Ага, знатно вы шороху навели, — сказала я.

Комиссаров приосанился, похвала ему понравилась, а Кущ весело сказал:

— Кто бы подумал, что в Фимке такой талант пропадает! А ведь был скромным тружеником на заводе. Гордостью предприятия.

— А что думаешь, нет? — хмыкнул Комиссаров, — я, между прочим, и на Доске почёта висел. Целую пятилетку.

— Ну вот я и говорю! — подхватил Кущ, — был пионерам пример, а сейчас террорист террористом!

— А как вы так сделали? — спросила я, — это из-за того дуста так всё рвануло?

— Ой, тут такая смешная история! — начал Кущ, — в общем, пошли мы с Ефимом в тот дом. Ну, где ремонт делают. Смотрим, а там…

В дверь опять постучали.

— Открыто! — крикнула я.

Надеюсь это не Благообразный пришел разбираться. А то увидит, что у меня гости и ещё ругаться будет. Я так и не поняла — можно ли нам между собой общаться или нужно сидеть по одному и молчать, пока он не снимет запрет.

Заглянул Пивоваров.

Увидев, что все в сборе, он расцвёл:

— О! А я гляжу, герои собрались!

— Наши деяния вошли в историю! — кивнул на экран телевизора Кущ.

— Пётр Кузьмич, как вы думаете, как профессионал, если нас поймают, сколько лет нам за это дадут? — с беспокойством спросила я.

— Пусть сперва поймают! — хохотнул Пивоваров и повернулся к Кущу и Комиссарову, — я вот что хотел спросить, товарищи. Когда мы планируем разобраться с электричеством?

Я охнула и с подозрением поочерёдно посмотрела на Куща, на Комиссарова, на Пивоварова. Но тут дверь распахнулась и в комнату без стука практически вбежала запыхавшаяся Белоконь и выпалила:

— Любовь Васильевна! Вам там звонят!

— Что? Кто? — не поняла я.

— Международный звонок! Из Калинова! — с тревогой сказала она, — идите быстрее!

Моё сердце нехорошо ёкнуло, и я изо всех ног побежала к администратору.

Сначала, сквозь шум и щелчки в трубке, я не слышала практически ничего. Из-за расстояния связь была ужасная.

— Алло! Алло! — кричала я в трубку.

В ответ что-то щёлкало и завывало.

— Алло!

И так несколько минут. Несколько бесконечных минут, за которые я надумала уже чёрт знает, что.

Но через некоторое время, сквозь все эти щелчки и грохот, я услышала голос Гали.

— Галя? — удивилась я. Вот уж не ожидала. Это последний человек, на которого я бы подумала.

— Галя! Галя! Что случилось?

— Люба! — закричала она в трубку, — Люба ты меня слышишь?!

— Галя! Галя, что случилось? Скажи мне! — в ответ опять что-то лязгнуло и заскрежетало в трубке.

Сердце моё замерло от ужаса. Что же там дома могло такое случиться, что Галя мне решила позвонить?

— Люба! Люба! — кричала Галя. — Аллё! Аллё!

Наконец щечки прекратились, и я отчётливо услышала её голос, словно бы она сидела напротив меня.

— Что такое, Галя?!

— Люба! Ты меня слышишь?! Твои дети! Опека забрала твоих детей! — чуть не плача кричала Галя, — твой отец просил меня тебе сказать! Люба! Скорее возвращайся!

— Галя, а что с отцом?! И куда их детей забрали? — кричала я, но соединение уже разъединилось, послышались длинные гудки.

Видимо, у Гали закончились деньги.

Глава 6

После разговора с Галей обратно в комнату я вернулась сама не своя: сердце кололо, в груди, казалось, образовалась озоновая дыра. Меня всю трясло. Я металась по номеру и не знала, что делать.

На душе было тяжко.

Но больше всего я боялась, что сейчас вернётся Анжелика и мне придётся ей что-то говорить. А что, я не знаю.

Увидев, в каком я состоянии, Кущ и Комисаров деликатно ретировались. А вот Пивоваров, наоборот, остался и сразу прицепился с расспросами:

— Люба, что стряслось?

Я промолчала и отвела глаза, но он не унимался:

— Люба, скажи!

Сперва я не хотела ничего говорить, но потом подумала: всё-таки он же юрист. А вдруг поможет или подскажет что.

Поэтому ответила:

— Пётр Кузьмич, беда у меня случилась, — при этих словах я еле сдержалась, чтобы не разреветься.

— Что? — напрягся Пивоваров. — Это связано с тем звонком?

— Да. Звонили из Калинова. Галя, подруга моя. Сказала, что моих детей забрала опека! Божечки, божечки! Что теперь делать?! Я здесь, а они там!

Я опять заметалась по комнате, заламывая руки:

— Представляю, там отец вообще в шоке! Он же так и умереть от страха может! Всё! Точка! Мне нужно срочно возвращаться! — по моим щекам потекли слёзы. Я таки разрыдалась, по-бабьи, с подвыванием.

Пивоваров задумался. Пауза затянулась. Я ещё пометалась по комнате, вытерла слёзы и нос, икнула, а он всё сидел и размышлял. Видно было, что он воспринял это близко к сердцу. Некоторое время было тихо, а затем он сказал:

— Знаешь Люба, нам осталась здесь ещё неделя с хвостиком. Это, не считая полнедели на дорогу. А планы у тебя большие. Причём это планы по спасению нашей страны. Да, я понимаю, у тебя случилась неприятность, но это ещё не горе. У тебя отобрали детей. Но дети ведь живые. Здоровые. Их направили в какой-нибудь или интернат, или детский дом. И за эти две недели с ними ничего не случится…