Баба Люба. Вернуть СССР 4

Кстати, невзирая на отсутствие автобуса, остановка была забита людьми.

Интересно, на что они надеются?

— Давай сейчас пешком, — задыхаясь, просипела я, — пробежим ещё одну или две остановки. А там, дальше, автобусы ещё должны ходить. Авось выедем из города…

И мы побежали. Изо всех сил.

Я бежала и материлась про себя.

Во-первых, на Машу. Вот хитрожопая мамашка какая! Анжелику она, значит, решила забрать. Естественно деваха здоровая, уже работать может. А жить будет у них и зарплату отдавать мамашке. А вот остальных мелких детей ей не надо. Особенно дочь-инвалида.

Кстати, она даже не спросила ничего за Изабеллу. Неужели настолько ей плевать?

Даже о Ричарде она хотя бы из вежливости полюбопытствовала, а Изабелла её совсем, получается, не интересует.

Ну и вот как так бывает?

Мы резко свернули в сторону, чуть не проворонив нужный поворот и побежали дальше.

— Я больше не могу! — чуть не плача, крикнула Анжелика, — я устала! Давай хоть минутку передохнём!

— Я старая и то бегу! — хватая ртом воздух, выдохнула я, — если не хочешь утонуть в дерьме — беги! В автобусе потом отдохнёшь.

Анжелика шумно шмыгнула носом и побежала.

Мы свернули ещё раз. Очередная забитая людьми остановка. И даже следа автобуса нету.

— Бежим дальше! — велела я.

И мы опять бежали.

Я не знаю, сколько продолжался наш забег. Думаю, мы побили все марафонские рекорды.

Наконец, мы выскочили у какой-то остановки, где был социальный транспорт и люди с белыми и красными повязками на рукавах.

— Анжелика, объясни им, что нам нужно выехать из города! — хрипло велела я, пытаясь рукавом вытереть заливающий глаза едкий пот. — А то я сто лет переводить буду. Ты адрес пансионата знаешь?

— Знаю, — кивнула та, бросилась к ближайшему коренастому негру с повязкой и затараторила на английском.

А я обессиленно прислонилась к ближайшему дереву. Руки и ноги дрожали, сердце ходило ходуном, перед глазами плыли круги.

— Мадам, вам плохо? — по-английски спросила девушка в белой накидке с эмблемой красного креста, требовательно заглядывая мне в глаза.

— Угу, — прохрипела я, — дайте воды!

— What? — не поняла та.

— Water! Drink!

— Оne minute, madam, — улыбнулась девушка, сбегала к фургону и принесла мне бутылку воды.

О! Какое же это блаженство — испить глоток воды после километрового забега.

Я так не бегала никогда, ни в той, ни в этой жизни, мамой клянусь.

Теперь Америку я ещё больше не забуду.

И, кстати, вопросов у меня к Комиссарову и Кущу значительно прибавилось. Ну ведь какие гады! Могли же меня предупредить, что город говном зальется. Я бы хоть не попёрлась в это кафе. Сидели бы дома, в целости и сохранности.

Буквально через десять минут небольшой микроавтобус был укомплектован такими же спасшимися бедолагами, как и мы с Анжеликой, и мы выехали по направлению в пригород.

— Они сказали, что нас вывезут в соседний район. А уже оттуда мы сможем добраться в наш пансионат, — деловито объяснила Анжелика, которая экспроприировала мою бутылку с водой и сейчас допивала остатки.

— А они не сказали, на чём мы доедем? — забеспокоилась я, — если на такси, то у нас денег столько нету.

— Я уверена, что там будут автобусы, — беспечно отмахнулась Анжелика и задумчиво спросила, — мама Люба, как ты думаешь, это дерьмо, она до нашего пансионата не дойдёт же?

— Думаю, что во всём Нью-Йорке столько дерьма не найдётся, чтобы залить всю Америку, — дипломатично ответила я и посмотрела в окно.

Некоторое время мы ехали молча.

Анжелика демонстративно сопела, явно хотела обсудить всё со мной, но я не обращала внимания.

Пусть отрефлексирует эту ситуацию.

А сама смотрела в окно и думала. Да, мы сделали это! Мы залили дерьмом почти весь Нью-Йорк. Чувствовала ли я раскаяние? Не знаю. Если смотреть на нанесённый вред архитектуре, то, возможно и да. Но если брать в целом и сравнить с тем, что через пару десятков лет Америка зальёт, причём не дерьмом, а кровью, Косово, Донбасс, Курск — то нет. Наоборот, я ощущала удовлетворение и радостное злорадство.

Но Комиссарова и Куща я убью, как вернусь!

Когда мы, наконец, с двумя пересадками и одним большим скандалом добрались-таки до пансионата, я отправила Анжелику отдыхать, а сама буквально ворвалась в комнату Куща.

Все трое красавцев сидели в номере и что-то обсуждали.

— Я сейчас кого-то убью! — сурово заявила им я, — разве нельзя было предупредить? Мы в городе чуть в дерьме не утонули! Там капец сейчас что творится!

— И это только начало, Люба, — тихо сказал Пивоваров и тяжко вздохнул.

Глава 12

— Как вам это удалось? — удивилась я.

Признаюсь честно, я, конечно, надеялась, что нам удастся совершить пару диверсий. Возможно, даже среди них будет одна-две большие. Но, честно скажу, такого масштабного барабума даже я не ожидала.

— Это всё Гольдман, — скромно сказал Кущ. — Если бы не его схемы…

— Это его племянница подстаралась, — добавил Комиссаров. Он весь аж лучился от удовольствия, — а мы просто воспользовались моментом.

— Ути-пути, скромняшки какие, — довольно хохотнул Пивоваров, — а сами-то так, просто в сторонке постояли, стенку колупали.

— Но согласитесь, Пётр Кузьмич, без его помощи у нас бы так не вышло, — не согласился Кущ, — Да, кое-какие манёвры мы бы, конечно, сделали. Но это всё было бы не столь серьёзным!

— И спасибо Ирине Александровне, что его привела, — вспомнил Пивоваров, — а мы про неё плохо думали. Надо бы извиниться и принять в нашу компанию.

— А можно конкретнее о манёврах? — мне было любопытно.

— В общем удалось жахнуть все четырнадцать станций, — пояснил довольный Кущ.

— В смысле жахнуть? — побледнела я.

— Да там ничего страшного, — махнул рукой Комиссаров, — мы просто штыри в нужных точках вбили и всё посыпалось. Они же, буржуи, слишком уж на технологии свои надеются. А мы по старинке… взяли арматуру, присобачили в нужных местах, чуток покоцали, и вот результат…

Он хохотнул и, потирая ладони, сказал:

— Это дело теперь и обмыть можно!

— У нас же сухой закон, — вздохнул Кущ, — Арсений узнает — проблем потом не оберёшься.

— Да, Ефим, — поддержал его Пивоваров, — давай уже, как вернёмся, тогда и отметим, с размахом. Можно у меня на даче. Там лес, речка, рыбалка… Я такие шашлыки делать умею, пальчики оближешь, меня ещё дед научил. Берёшь, значит, мясо и замачиваешь его…