Бабочка маркизы Помпадур
Шрифт:
Кровать – жесткой.
Одеяло – жарким.
И вообще все не так.
Леха спал, обняв подушку, и Алина тихонько сползла с кровати.
И вот чем ей заняться? Дома хотя бы шить можно было… надо маму попросить, чтобы собрала Алинино рукоделие. Алинины тапочки тоже остались дома.
И халат.
А из одежды имелась майка с Осликом Иа – Алина чувствовала к нему определенную степень душевного сродства – и потертые джинсы, привезенные папой из Америки. И то и другое было прилично носить дома… но теперь у нее другой дом. И в нем свои правила. А какие – Алина не знает.
Покинув
Кругом все черное и красное. Агрессивное, как тот ужасающего вида образец современного концептуального искусства, который полагалось воспринимать эмоционально, но у Алины никогда не выходило. У нее классический вкус. А это скучно… что может быть скучнее скучного искусствоведа?
На кухню она вышла по аромату кофе.
– Доброе утро, – сказала Алина, подслеповато щурясь. Света было много. Он проникал сквозь огромные, в пол, окна, отражался на глянцевых фасадах и в зеркальном потолке, который окончательно переворачивал пространство, и в прозрачном стеклянном полу.
– Доброе, – не слишком добро ответила Мария. – Вы уже встали? Вам кофе подать?
Судя по тону, кофе мог оказаться с мышьяком.
– Благодарю, но, может, я сама?
– Как хотите.
Алина хотела чем-нибудь заняться.
– А… вы не будете против, если я что-нибудь приготовлю?
– Ваше право.
Мария сидела у окна и принципиально не удостаивала Алину взглядом. Впрочем, обижаться не следовало. У этой женщины не было причин симпатизировать Алине, скорее уж наоборот.
Так, если готовить, то… что?
Набор продуктов в холодильнике – в него и мамонта спрятать можно было бы – впечатлял. Сразу и руки зачесались сделать что-нибудь этакое… и в шкафчиках продолжение выставки роскоши.
– Еще кладовая есть, – сухо заметила Мария и указала на белую дверь. – Там. А если что-то надо, то говорите. Я занимаюсь покупками.
Пожалуй, Алина все-таки воздержится заглядывать в кладовую. И так всего хватает.
Яйца, молоко, мука… тонкие блинчики. А с чем? Есть слабосоленая семга и сыр мезан. Зелень, кажется, тоже. Неплохое должно бы получиться сочетание. И часть сладких. С творогом и свежей ежевикой.
– А мята есть? – Алина уже нашла блендер, сковородку, вид которой внушил определенное доверие, и залежи посуды, которую, судя по виду, ни разу не использовали. – Только свежая.
Мята нашлась.
Мария не стала лезть под руку, что было просто-таки замечательно. Почему-то большинство людей полагали, что Алина не справится сама, наверное, вид у нее был неуверенный. Вот маме никто не осмелился бы говорить, как долго и на каком огне лук пассеруют.
Сковородка не подвела. Блинчики выходили аккуратными, кружевными.
Начинка – острой. Или сладкой.
В общем, жизнь постепенно налаживалась. Права была мама: занятые руки резко ограничивают приток глупых мыслей в голову.
– Угощайтесь, – предложила Алина.
Мария, до того наблюдавшая за ней молча, поинтересовалась:
– И где ж он тебя такую отыскал-то?
– В мужском туалете, – сказала и поняла, до чего глупо звучит. И поспешила уточнить: – Я жениха искала.
Другого. Чужого в смысле.Ох, получалось все более и более странно. Ну не умела Алина истории рассказывать!
– Я организацией свадеб занимаюсь. Занималась. Вот у невесты жених сбежал и в туалете заперся. Нервы сдали. Пришлось искать и… как-то вот.
Мария подала огромное блюдо, расписанное синими и белыми узорами.
– Сюда клади. Организатор, значит…
– Искусствовед вообще-то. Но кому они нужны? Я на переводчика поступать хотела, но баллов не хватило… да и нет у меня к языкам таланта.
– А к чему есть?
Закономерный вопрос. Алина сама не отказалась бы узнать.
– Ни к чему, наверное. Я – дитя гениев. Природа отдохнула… организатор из меня тоже не получился. Так что вот… а если в кофе добавить немного кардамона, имбиря и какао, то вкус будет более насыщенным. Если хотите, могу сварить.
– Не по чину мне, чтобы ты мне кофе варила. Готовить любишь?
– Ага. Только дома – мама. И если я на кухню сунусь, она обижаться будет…
…и это еще один аргумент в пользу того, что Алине давным-давно пора жить самостоятельно. Мария молчала, разглядывая кофейную гущу. И Алина решилась спросить:
– …а зачем вы в холодильнике бабочек держите?
– Бабочек?
– Ага. Кто-то собирает?
– Бабочек? – выражение лица Марии изменилось. Еще один секрет этого дома? – Где?
Алина открыла холодильник и вытащила банку из-под кетчупа, на дне которой лежала толстая белая бабочка. Она была мертва, и Алине представлялось странным, что кто-то может получать удовольствие, собирая мертвых бабочек.
– Вы… вы поставьте это на место, пожалуйста, – сдавленным голосом попросила Мария.
Алина подчинилась.
А заодно вспомнила, что и у нее имеется бабочка. Золотая. Смутно знакомая… надо бы заняться ею. На это-то Алина имеет право.
Они увиделись вновь спустя три года. В городе, куда его родители переехали, спеша увезти «бедного мальчика» от грядущей беды. Им все еще казалось, что они спасают Ланселота от его зависимости.
Это же ненормально – сбегать из дому и часами караулить за забором старой хижины, надеясь, что вот сегодня Кара вернется. Или завтра, послезавтра… обязательно вернется.
Королева не бросит своего рыцаря.
Он стал хуже учиться. И начал врать, потому что так было легче. Все равно никто не верил правде. Разве дети влюбляются? Это глупость. Надо лишь подождать, и эта смешная любовь к неподходящей девушке растворится сама собой. Но время шло, а она не растворялась.
И родители решились на переезд.
– В городе и школы лучше, – убеждала мама, стыдливо отводя взгляд.
Ей все казалось, что Ланселот винит ее. Неправда. Он винил всех, и прежде всего себя.
– …новых друзей себе найдешь…
Друзей не осталось. Зачем друзья, когда не было Кары?
В город ехали на грузовике. И папа преувеличенно бодро рассказывал про то, как будет замечательно в новой квартире. У Ланселота своя комната с окнами во двор. А во дворе есть спортивная площадка. Это же просто мечта – пятиэтажный дом почти в самом центре!