Бабочка в стекле

Анна снова закрыла лицо руками, заливаясь слезами. Алексей мялся на пороге квартиры, чувствуя неуверенность. Желание оставаться серьезным следователем боролось с потребностью по-дружески утешить страдающих женщин.

Ужасная ночь растворилась в багряном пламени рассвета. Звезды померкли в оранжевых лучах занимающегося солнца. Короткий болезненный сон Анюты прервал телефонный звонок. Она вскрикнула, увидев, что звонит дочь:

– Мариночка... Марина...

– Мама...
– выдавила девушка.
– Мама, со мной все в порядке... Мой похититель положил передо мной листок с инструкцией. Я должна прочитать тебе её, затем телефон снова отключится...

– Марина еле сдерживала рыдания.

– Доченька, читай, я все запишу!
– от усталости Анна с трудом соображала, что делать. В темноте она нащупала выключатель, включила свет, схватила ручку и блокнот, лежащие на тумбочке в прихожей.

– Он требует приготовить деньги... Написано, что сумму ты знаешь, - пролепетала Марина.

– Марина, что дальше? Доченька, где ты? Скажи, родная!
– самообладание Анны распадалось на мелкие осколки. Она снова заплакала.

– Он написал, что свяжется, как только ты соберёшь деньги, - Марина тяжело дышала. Её голос дрожал от волнения и страха.
– Мама, я не знаю, где я. Мамочка, помоги мне! – как только она стала рыдать в трубку, связь оборвалась.

В комнату вошла взволнованная Татьяна Николаевна. Она обняла Анну и долго гладила по голове, убеждая рассказать о похищении Колосовским.

– Мама, для чего им эта информация? Они ненавидят меня, считают сообщницей, лгуньей! А Боря... больше всех!
– теперь уже поводом для слез послужила давняя обида.

Утром о звонке дочери сообщили Семенихину. Он принялся за дело с присущей ему старательностью. Опрашивал соседей Анны, сотрудников языкового центра. Фотография Марины висела, казалось, на каждом столбе!

Ирина грациозно вышла из бассейна с морской водой, на ходу обтираясь полотенцем. Разочарованная холодным сибирским климатом, она убедила Бориса уехать на Сицилию, в арендованную ею до Нового года виллу.

Борис привлёк её к себе, отбрасывая полотенце. Он чувствовал соленый вкус губ и кожи, сжимая ее в объятиях.

– Ты - сумасшедший... страстный, неистовый...
– шептала Ирина, задыхаясь от сладостных поцелуев и увлекая Бориса в душ. Она выбрала правильную тактику в отношениях с Борисом, успокаивая его бдительность показным равнодушием...

Выйдя из душа, Ирина услышала звук входящего звонка. Звонили Борису, и она могла не отвечать, однако её внимание привлёк абонент с именем «Анечка». Та красивая кудрявая пигалица была предметом беспокойства рыжеволосой хищницы. Ирина не задавала вопросы Борису, ведь слышать ложь не хотелось. За него говорили взгляды, бросаемые украдкой на эту женщину, танцующую с другим, его ярость, раздражение в тот день, когда Ирина познакомилась с Анной.

Изящная ручка без колебаний нажала зеленую кнопку. На том конце сдавленным голосом с ней поздоровалась Анна:

– Борис Михайлович, добрый день! Боря...

Ирина не сомневалась, что Анна плачет.

– Слушаю, говорите!
– деловито ответила она.
– Скажите, что вам нужно, - я передам!

– Простите, вы, наверное, Ирина? Я - Анна Рауде... Мне нужно поговорить с Борисом лично... Это очень важно!

– Анна, мне велено передать, что разговаривать с вами Борис не хочет. Рабочие вопросы будьте добры решать с другими Колосовскими!
– отрезала Ирина.

– Прошу вас, это очень важно!
– всхлипывала Анна, забыв о гордости.
– Мне нужна его помощь...

– Анна, жалость - худшее средство для привлечения мужчин!
– безжалостно выпалила Ирина и закончила разговор.

Обессиленная от унижения Анюта сползла по стенке прихожей. Столько боли сразу? Нет, Господи... Пожалуйста, пощади! Она вмиг собралась, увидев застывшую в дверях пожилую мать. Анна должна держаться ради матери и дочери, единственных близких ей людей! От разговора с Ириной остался неприятный осадок отвращения и неприязни...

Марина вернулась в полночь, на третьи сутки после похищения. Позвонила в домофон, поднялась на лифте. Анна не в силах была расспрашивать дочь о случившемся, лишь гладила её по лицу, голове, пытаясь усмотреть повреждения или следы побоев. Они долго плакали обнявшись.

Татьяна Николаевна позвонила Семенихину. Тот немедленно приехал, чтобы взять показания. Марина была более спокойной, чем встревоженные мать и бабушка.

Убедившись в адекватном эмоциональном состоянии девушки, Семенихин приступил к допросу. Такого необычного похищения в своей практике он не встречал!

– Он отпустил тебя? Вот так взял - и отпустил?
– недоумевал Алексей.

– Да... Голоса его я не слышала. Он показывал мне бумаги с инструкцией. Там было написано, что мне нужно сделать, - отвечала Марина.

– Как он тебя захватил? И где держал? Он бил тебя?
– вмешивалась в расспросы Анна.

– Мамочка, нет! Приложил к носу платок, пропитанный чем-то...
– скривилась Марина.
– Я отключилась, а очнулась в пустом гараже! Он завязал мне глаза, связав руки.

– Марина, вы можете описать вашего похитителя? Машину, на которой он вас вёз? Район, местоположение этого гаража?

Марина напрягалась, припоминая детали.

– Нет... Я видела гараж только изнутри. Похититель приходил ко мне два раза в день, приносил еду и воду. Мужчина был в чёрной защитной маске с прорезями для глаз и объёмном плаще, похожим на плащ-палатку. Никаких примет я не разглядела, к сожалению, - вздохнула Марина.
– Я была без сознания, когда меня везли в гараж, ничего об автомобиле сказать не могу.

Семенихин разочарованно вздохнул. Похоже, сообщники Юргиса такие же хитрые, изворотливые преступники, как он сам. Провернуть похищение, не оставив зацепок. Похитить девушку, а потом отпустить? Не убить или добиться выкупа, а отпустить? Алексей почесал взъерошенную рыжую шевелюру и произнёс, глядя на Анну:

– Уверен, что Юргису сообщили о похищении дочери, как и вам, Анна Александровна! Поэтому он заплатил сообщнику то, что изначально ему причиталось, в обмен на освобождение дочери.

– Я подумала точно так же, Алексей Иванович. Значит, сообщник точно знает, как связаться с моим беглым мужем! Уверена, что невозможно похитить человека и не оставить улик. Есть свидетели, камеры. Возможно, Марина придёт в себя и вспомнит какие-нибудь детали.

– Я помню только то, что он шумно дышал, - добавила Марина.
– Из-за плаща комплекцию разглядеть не удалось, но могу предположить, что человек он немолодой или полный. Роста, пожалуй, немногим выше среднего.

– Это уже что-то, - грустно пробормотал Семенихин, понимая, что ещё одним «висяком» у него стало больше.
– Марина, скажите, в каком районе, где именно преступник приложил к вашему лицу платок?