Бабочка в стекле

– Борис Михайлович, спасибо вам за заботу, я искренне благодарна холдингу за помощь. Вы можете больше не затруднять себя визитами...

– Ань, что за чёрт... Ну что случилось? Что произошло за эти сутки? – он с мольбой смотрел в её глаза. – Скажи, в чём я виноват?

– Борис, ноу проблем! Аннет просто уже гораздо лучше, зачем тебе приходить? – Отто притянул Анну к себе, обозначая свою территорию. Борис был ошарашен, в его голове не укладывалось, что могло произойти?

– Борис Михайлович, у меня есть жених... – она прижалась к удивленному Отто. – Его заботы и внимания мне достаточно. – Ей не нужно было повторять дважды. Борис сухо попрощался и ушёл.

Он сел за руль и поехал. Без маршрута, по центральным улицам, по небольшим улочкам. Включил музыку, закурил. Что могло произойти? Сегодня он хотел объясниться с ней...

Анна уснула после утренней капельницы, а проснулась от запаха чего-то знакомого, родного... Так пахнет Борина квартира: чистотой, уютом, каким-то только одной ей уловимым запахом.

Она улыбнулась в полудреме, но, открыв глаза, увидела Ирину. Зачем она приехала к ней? Разве она не в Германии? Большего унижения придумать сложно... Если она знает, что Анна в больнице, значит, они обсуждают это с Борисом! Её визит показался Анне странным: ведь они не были подругами.

– Анечка, дорогая, как ты? Боренька сказал, что тебе было так плохо. – Певуче протянула рыжая кокетка. Она обдала Анну своими духами...

– Лучше, спасибо... Скоро выписывают. – Анна встретила её округлившимися глазами.

– Как тебе цветы, дорогая? – Ира кинула взгляд на корзинку анютиных глазок, которые ей приносил Борис. – Это я для тебя выбирала. Вернее, мы с Борей!

Анна сидела ошарашенная, не зная, что ответить... Ложь, опять ложь с его стороны! Так ненавидеть её мог только он! Позволить другой женщине выбирать для неё цветы!..

– Красивые цветы... Ирочка, спасибо вам с Борей! – выдавила она.

– Я так хочу, чтобы мы дружили! Не понимаю, почему ты не любишь меня? Есть причина? – Ирина, похоже, была в ударе.

– Я мало с кем дружу. Я социопат.

Ирина что-то ей рассказывала, весело щебетала, спрашивала Анну об их с Отто свадьбе. Та отвечала односложно и без эмоций.

– Представляю, как Отто мучается, пока ты в больнице! – она закинула удочку.

– Да, он переживает...

– Анька, тут хоть кровать крепкая?

– Кровать как кровать... А ему что до неё? – от её наглости Анна оторопела.

– Ой, у меня Боря дни считает, если я уезжаю, например, а как только возвращаюсь... Ты не представляешь: он, как животное, набрасывается! Я потом сидеть не могу – больно.

Анна занервничала и густо покраснела. К такому унижению она была не готова...

Ирина продолжала кормить Анюту изощренной ложью, мучить её развитую донельзя фантазию. Анна уже мысленно представила их с Ириной так, как способна была придумать только она! Будто Ирина знала или догадывалась о её мнительности... Получив нужный результат, она также весело и непринужденно, как и пришла, попрощалась и освободила палату.

Кристина застала Анну в слезах. Бледная, с темными кругами под глазами, она лежала, уткнувшись в подушку, и беззвучно плакала.

– Так, так, так! Нюсенька моя! Анечка! – она обняла её и долго гладила по голове, пока та содрогалась в рыданиях. Хорошо, что сегодня с Аней дежурила Кристина, а не Татьяна Николаевна!

– Ненавижу... ненавижу его! Зачем он пришёл? Приехал в первый же день! – она нервно глотала воду из стакана.

– Ань, да что случилось? Нормально же все было? Или он опять задевает тебя? – Кристина подала Анне кислородную маску.

Борис удивился, застав дома Ирину. Она планировала задержаться в Берлине ещё на неделю. Не предупредила, не попросила встретить... Эти странные непонятные отношения между ними тяготили его. Как мог он согласиться на них? Вернее, на её предложение... Он знал, что у неё были другие мужчины, иначе и не могло быть: они давно не были близки. Ей кто-то писал, и она срывалась среди ночи, уезжала... Подчёркнуто собиралась, наряжалась и уходила, пытаясь затронуть его самолюбие. Они жили, как соседи в общежитии...

«Встречаться для секса» – он вспомнил, как предложил это Анне. И как подобные отношения предложила ему Ирина! Без верности, обязательств, общих интересов и выяснения отношений. Без любви и ревности... Как раз то, что он хотел! Торжество равнодушия на троне бесчувственности... В кого он превратил себя? Видела бы его Наташа... Ему так хотелось рассказать кому-то о том, что происходит с ним.

– Боря... – Ирина обняла его, уткнувшись в его грудь. Он почувствовал, что она плачет.

– Ира, что случилось? Почему ты приехала так рано? Не предупредила... – он отпрянул.

– Боренька, я не знаю, – она всхлипывала, – я не знаю, как так получилось...

– Да что случилось? – с досадой спросил он.

– Я влюбилась... – прошептала она. – Я хочу быть с тобой, мне не нужны такие отношения, какие я обещала тебе... Я хочу, чтобы ты был один... Хочу быть рядом!

Борис нежно обнял её. Она прильнула к его губам в нежном поцелуе, заплаканная, с распущенными спутанными волосами.

– Ира, я не могу ответить тебе. Я не готов, – он сжал её кисти и оттолкнул от себя. – Не хочу обманывать тебя и себя – прости, я не смогу тебя полюбить...

– Прошу, хотя бы не гони меня... я согласна быть рядом, как сейчас! – в её глазах снова заблестели слезы.

– А что – сейчас? Мы живём в одной квартире, как соседи.

– Я всё исправлю... Только не гони! – она молила, прижимаясь к его груди.

Борис не мог находиться рядом с ней... Он чувствовал, как предаёт себя, как задыхается в этом вакууме обмана и лицемерия. Предаёт чувства Ирины, предаёт свою любовь к Анне. Ему тошно было смотреть на себя. Он набросил куртку на плечо, взял ключи от машины и поехал ночевать к родителям.

Анна была в больнице больше двух недель. Отто задержался в Красноярске недолго: фирма нуждалась в его талантливом руководстве. Кристина и мама навещали Анну каждый день. Приходили сотрудники языкового центра, которые приуныли и искренне ждали возвращения начальницы. Борис после её внятного объяснения не беспокоил больше. Он позволил Ирине любить себя, окружить заботой, только гадкое ощущение предательства не покидало его. Борислав не мог дать ей напрасную надежду, которую та ждала!