Багровая смерть

Я посмотрела в окно самолета. Небо по-прежнему было черным и звездным, но я ощущала приближение рассвета. Точно также я чувствовала это глубоко под землей в Цирке, или в кромешной тьме пещеры, когда знала, что если продержусь до рассвета, то вампиры попадают не сходя с места и мы сможем убить их. Теперь я конечно же знала, что если вампир достаточно древний, достаточно сильный и находится достаточно глубоко под землей, то может не «умирать» с рассветом. И Дамиан был не единственным знакомым мне вампиром, который мог ходить и при дневном свете. Если вы читали «Дракулу» Брэма Стокера в оригинале, то у него Драк разгуливал при дневном свете, только надев солнцезащитные очки. Поэтому рассвет не является гарантией безопасности от вампиров, и он не защитит вас от их слуг и союзников, но рассвет все еще означал для меня нечто хорошее. Однако это не относилось к Джакомо и Эхо. Дамиан больше не мог сгореть на солнце, но свет все еще пугал его.

— Анита чувствует приближение восхода солнца, — пояснил Дамиан.

Фортуна и Магда начали опускать шторки иллюминаторов на всех окнах. Итан стал помогать. Поскольку одной из моих проблем с самолетами являлось то, что я страдала клаустрофобией, помимо боязни летать, это меня не радовало. Фактически, мой пульс начал ускоряться, первые нотки паники начали пульсировать в моих венах.

— Посмотри на меня, Анита, — попросил Дамиан.

Я посмотрел в его зеленые глаза, но не попала в то спокойное место вновь. Во мне продолжал пузыриться страх. Дыхание стало слишком учащенным.

— На этот раз не работает, — выдохнула я.

— Прости. Я тоже боюсь рассвета.

— Солнечный свет не повредит тебе, — сказал Натэниэл.

— Но для меня это новая сила. Я провел века, до ужаса опасаясь солнечного света, такого рода страх не пройдет просто так.

— Теперь ты можешь ходить в дневное время. Это должно сделать тебя храбрым, — сказал Джакомо.

Дамиан посмотрел на другого вампира.

— Должно, но сейчас это не работает.

Итан прекратил опускать шторки иллюминаторов и посмотрел на меня.

— Я понимаю, почему боится Дамиан, но ты тоже напугана, по-настоящему напугана.

Я кивнула.

— Не знаю, смогу ли лететь на самолете с закрытыми окнами.

— Я не могу лететь с открытыми, как и твоя прекрасная Эхо, — сказал Джакомо. Он закончил закрывать окна позади меня. Так что единственное окошко, оставленное открытым, было рядом со мной. Я наклонилась к нему, как цветок, ожидающий восхода солнца.

— Я знаю, что мы должны их закрыть. Просто говорю, что моя клаустрофобия брыкается, вот и все.

— Мы могли бы пристегнуть Джакомо, Дамиана и меня к сиденьям в задней части самолета, и тогда тебе не придется закрывать свое окно, — предложила Эхо.

Я посмотрела на хрупкий треугольник ее лица, в эти синие глаза, которые выглядели такими же яркими, как васильки, синего цвета, который был настолько насыщенным, что казался почти фиолетовым. Я отстегнулась, и все мужчины отпустили меня, чтобы я могла пройти к ней по узкому проходу. Она взяла мою протянутую руку. Самолет слегка покачнулся в воздухе, и мне пришлось сглотнуть и сильнее стиснуть ее миниатюрную руку, почти такую же маленькую, как и у меня. Натэниэл придал мне устойчивости, положив руку мне на бедро. Я похлопала его по руке, а затем положила руку на мягкую бледную щеку Эхо и поцеловала маленький лук ее рта. Она заколебалась, а затем обняла меня и ответила на поцелуй. Как и всегда, когда целовала ее, я подумала, какой же маленький у нее рот; только у Джейд был меньше, но, возможно, разница была в том, как они реагировали на поцелуй. Джейд целовалась так, как делала большинство вещей в спальне — неуверенно, ожидая, когда я возьму инициативу на себя. Как только я показывала Эхо свои намерения, она сливалась своим телом с моим, и мне и не нужно было вести.

Мы почти одновременно разорвали поцелуй, и с расстояния в несколько сантиметров, заглянули друг другу в глаза. У меня возник вопрос: выглядела ли я такой же пораженной, как и она? Я изучала ее лицо и ощущение нас, все еще обнимающих друг друга. В своих сапогах на высоких каблуках, я была почти одного с ней роста и это также мне нравилось. В моей жизни было достаточно тех, кто был выше меня.

— Я ценю это лицо больше, чем боюсь закрытых окон, — сказала я.

Она одарила меня улыбкой, которая казалась застенчивой, но заставляла ее глаза наполняться удовольствием. Я никогда не была уверена, была ли это ее настоящая улыбка или та, что, по ее мнению, будет приятной без демонстрации сильных эмоций. Многие старые вампиры доходили до того, что у них оставалось очень мало естественных выражений лица, потому что чистые эмоции наказуемы. Поначалу Жан-Клод тоже осторожничал рядом со мной. Однажды, я бы хотела увидеть улыбку Эхо, которая убедила бы меня в том, что это действительно то, что она чувствовала.

— Мы должны быть в полной безопасности в задней части самолета, — сказала она.

Я покачала головой.

— Аварии случаются, поэтому не стоит.

— Значит моей красотой ты не восхищаешься также, — произнес Джакомо и встал в позу, повернув лицо вверх и в сторону, чтобы показался шрам, пересекающий его глаз.

Я рассмеялась, так как он имел в виду меня, и сказала:

— Ты очень милый, но я не сплю с тобой, так что мне все равно.

Он посмотрел на меня и усмехнулся, и я снова не знала, были ли это его настоящие эмоции или выражение лица, которое от него ожидали. Но пусть хранит свои эмоциональные секреты. В первую очередь, я буду беспокоиться о тех людях, с которыми пытаюсь построить отношения.

Подошла Фортуна и обняла нас обеих, тем самым превратив все в групповые объятия. Она поцеловала меня и рот у нее был шире, чем у Эхо, а губы немного полнее. Поэтому, когда мои глаза были закрыты, поцелуй был больше похож на поцелуй с кем-то из мужчин. Хотя, грудь, прижатая к моему плечу, напомнила мне, что Фортуна не была одним из парней.

— Неужели я единственный, у кого возникли проблемы не пошутить на тему девочка с девочкой? — ухмыльнулся Дев.

— Нет, — ответил Натэниэл.

— Да, — сказал Прайд.

— Мне нравится смотреть на трех красивых женщин вместе, как и любому мужчине, но рассвет близок, — напомнил Каазим.

Все еще обнимая нас обеих, Фортуна повернулась к нему и сказала:

— Тебя не тронул вид нас троих вместе. Если честно, я не знаю, что тебя трогает, Каазим.

— Служба моей королеве и ее королям в меру своих возможностей.

— Фигня, — сказала я.

Фортуна ухмыльнулась мне и сказала:

— Я согласна с Анитой: фигня.

— Джейк, разве меня это не трогает?

Второй мужчина усмехнулся, но это больше походило на оскал, словно бы он больше скалился, нежели улыбался.

— Думаю, мне бы хотелось, чтобы меня оставили в стороне от этой дискуссии.

— Неужели спустя столько времени ты совсем меня не знаешь, старый друг?

— Я знаю твои самые сокровенные желания настолько же, насколько ты знаешь мои, старый друг, Каазим.

— Перевожу: Ты не знаешь. — сказал я.

Джейк посмотрел на меня.

— Это не то, что я сказал.

Дамиан коснулся моей руки и заставил меня взглянуть на него сверху вниз.

— Я знаю, что даже с открытым окном буду здесь в полнейшей безопасности, и могу не умереть на рассвете, но все же перешел бы в заднюю часть самолета вместе с другими вампирами, если никто не против.

Я наклонилась и поцеловала его.

— Конечно, садись там, где чувствуешь себя в безопасности.

— Рассвет почти наступил. Салон защищен? — проговорил в микрофон пилот Джэф.

— Никки, закрой окно, — попросила я.

Он перегнулся через Дамиана и похлопал меня по бедру… ладно-ладно, по заднице… и закрыл окно. Клянусь, свет в самолете потускнел. Я знала, что это не так, но казалось, что стало темнее. Дерьмо.