Багровая смерть

Эхо поцеловала меня в щеку.

— Спасибо, Анита.

— Я большой, взрослый некромант. Я справлюсь.

Она улыбнулась и ушла, чтобы найти место и пристегнуться, потому что как только встанет солнце, она упадет словно труп, которым практически и была. Джакомо присоединился к ней, двигаясь к задней части самолета. Дамиан отстегнулся и встал. Натэниэл потянулся вверх и притянул его в поцелуй, на который тот без колебаний ответил. Какой бы магией Натэниэл не воздействовал на вампира, она все еще работала. Он отправился, чтобы присоединиться к другим вампирам, в то время, как все остальные сменили свои места, чтобы вампиры смогли занять самые дальние в задней части самолета, где было немного темнее, просто на всякий случай.

Фортуна обняла меня; остались только мы двое. Мне приходилось смотреть немного вверх, чтобы встретиться с ее светло-голубыми глазами, синеву цвета незабудок которых обрамляли ярко-синие ресницы, которые были словно подкрашены самой крутой тушью. Именно ее глаза заставили меня отвести Сина в сторону и поставить под лучи яркого света, чтоб обнаружить, что его ресницы были не черными, как я всегда думала, а невероятно темно-темно синего цвета. Это была очень небольшая выборка, но пока только у всех синих тигров ресницы были такого же цвета, как и название клана. Безусловно, не все члены золотого клана обладали золотыми ресницами, или даже бровями.

— Спасибо, что позаботилась о ней, — сказала Фортуна.

— Предполагается, что о любовниках нужно заботиться, не так ли?

Она улыбнулась мне, лицо ее выглядело на двадцать пять и останется таким навсегда, но внезапно она стала выглядеть сверх циничной, словно годы, не отразившиеся на лице, все же отпечатались в глубине синих глаз.

— Да, — согласилась она, — так и есть, но огромное количество людей, кажется, не знает этого. Спасибо, что не принадлежишь к их числу. — Она поцеловала меня в лоб, словно дитя, а затем — в губы, как любовницу. Она оставила меня, чтобы поцеловать Эхо на прощание прежде, чем восходящее солнце украдет у нее ее Мастера и любовницу. Для вампиров, путешествующих с нами, в нижней части фюзеляжа, были упакованы гробы, и я знала, что у Фортуны и Магды были спортивные сумки, достаточно большие для того, чтобы, если придется, уложить их Мастеров и унести на спине, но это годилось на короткие промежутки времени, либо если что-то пойдет ужасно не так. Третья спортивная сумка в салоне была для Дамиана, просто на случай, если он вновь умрет на рассвете. Если это произойдет, то мы обойдемся с ним, как и с остальными вампирами, несмотря на то, что ни Натэниэл, ни я не успели попрактиковаться в ношении его подобным образом. Дамиан не был крупным парнем, но он был высоким, так что, вероятнее всего, его бы понес Натэниэл, потому что был выше и шире меня.

Я вновь заняла свое место рядом с Натэниэлом и видела, как Магда проверяет ремень безопасности Джакомо, пока он откидывает спинку кресла, чтобы лечь. Она не станет целовать его на прощание, потому что, насколько я была в курсе, они не целовались. Они не были любовниками. Они были бойцами-соратниками, приятелями по битвам, напарниками как в полиции, вероятно даже лучшими друзьями, но никакой романтики между ними не было. Бывшая с нами, Магда доказала, что бисексуальна. Поэтому я не знала, почему они не добавили «приятели по сексу» в свой список, но кажется, между ними существовало просто взаимоуважение и партнерство, нечто среднее между тем, что было у меня с Эдуардом и сержантом Зебровски, который был моим напарником, когда я работала дома с Региональной группой расследования противоестественных событий. Мы с Эдуардом были друг для друга почти лучшими «мужиками». Зебровски же внес меня и Натэниэла в короткий список людей, которые в случае крайней необходимости, могут забрать его детей из школы в случае крайней необходимости. Мне бы никогда не пришло в голову переступить черту и начать романтические отношения с Зебровски. С Эдуардом же мы давным-давно прояснили, что наша дружба для нас важнее, чем дружба с привилегиями. Вы можете дружить со своим сексуальным партнером, но лучшими друзьями вы не будете, потому что секс мешает. И если вы пытаетесь построить романтические отношения, то это означает, что обычная дружба почти невозможна. Мне говорили, что есть люди, которые сумели достичь и того и другого, но я таких никогда не встречала. Быть может Магда и Джакомо тоже решали математику отношений, и победило партнерство. А может я не понимаю никого из них достаточно хорошо, чтобы делать предположения.

Я наблюдала насколько по-разному два moiti'e b^etes^[12] укладывали своих Мастеров-вампиров. Дамиан пристегнулся и принялся опускать спинку кресла. Я думаю, что если бы он умер с рассветом, это бы беспокоило меньше, чем наблюдать, как его тело неуклюже опускается назад. Фортуна и Эхо были главными друг для друга, но, кажется, у Магды не было серьезного любовника вне нашей полигруппы, и ни один из нас не был по отношению к ней серьезно настроен. Хотела ли она стать чем-то серьезным для кого-то?

Натэниэл встал, чтобы узнать, хочет ли Дамиан, чтобы он подержал его за руку, как это делала Фортуна и Эхо. Я вспомнила, как несколько лет назад Жан-Клода попросил меня побыть с ним на рассвете. Наблюдение, как он «умирает», лишь только за окнами отеля забрезжил рассвет, стало моим первым подтверждением тому, что вампиры действительно умирают на рассвете. Я слышала, как вырывается его дыхание и чувствовала, как энергия изменяется с живой на не живую. Из медицинских отчетов я знала, что активность мозга вампиров не умирает, как при настоящей смерти и по факту, даже не снижается настолько сильно, как у людей, впавших в кому, но наблюдение за происходящим без мониторов говорило об обратном. Все выглядело так, как если бы перед вами умирал любой другой человек. Я видела, как люди умирали по-настоящему, как на рассвете «умирали» вампиры и убивала вампиров на веки вечные. Все это выглядело почти одинаково.

Натэниэл вернулся на свое место.

— Дамиан боится, что, если будет держать меня за руку, то не умрет на рассвете.

— Почему он хочет умереть на рассвете? — спросил Сократ через проход.

— Когда он спит, как обычный человек, у него ночные кошмары, — сказала я

— Понимаю, почему он хочет пропустить это, — сказал он.

Я почувствовала, как солнце поднимается по другую сторону закрытых окон и ощутила, как умирает Дамиан. Натэниэл крепко схватил меня заруку. Он тоже это чувствовал. Я услышала позади нас звук закрываемой шторки и не винила того, кто это сделал. Потому что на одном окне она была подогнана не идеально и пропускала тончайшую золотую нить, которая скользила по внутренней части самолета. Домино находился к нему ближе всех, и попытался с силой прикрыть эту последнюю часть.

— Она не соответствует окну и не закроется больше.

Мы достали салфетки из бара и забили ими щель «закрытого» иллюминатора.

— Хорошо, что ни один из вампиров не остался здесь, — прокомментировал он.

Мы все согласились.

— Кто-нибудь, пометьте себе, чтобы это окно починили. Светонепропускающие шторки для нас не праздная роскошь.

— Сделано, — сказал Никки, делая пометку в своем смартфоне.

Мы все расселись по своим местам. Однако Дев поднялся, чтобы пересесть напротив Натэниэла, на место Дамиана. Даже при наличии комфортабельных вращающихся кресел, рядом с Никки, для его плеч места едва хватало. Я не была уверена, что они бы поместились сидя рядом в обычном самолете.

— Что вы, ребята, делаете на коммерческих авиалиниях? Я имею в виду, как вы помещаетесь на сидениях?

Они посмотрели друг на друга, а затем Никки ответил:

— Я летаю первым классом.

Дев усмехнулся:

— Не помещаюсь.

Я улыбнулась в ответ. Просто не могла иначе.

— Ладно, это был глупый вопрос.

Натэниэл положил руку мне на плечи и сказал:

— Мы должны рассказать Деву об Ашере.

Улыбка исчезла на лице Дева.

— Мне не нужно ничего о нем знать.

— Именно это — нужно, — сказала я.

Мы рассказали ему, Никки, и всем остальным присутствующим в самолете, кто хотел слушать. Пространства было недостаточно для того, чтобы действительно хранить секреты, особенно если у окружающих людей суперслух. Это было похоже на попытку сохранить секреты рядом с Суперменом: просто невозможно.

К тому времени, как мы закончили, Дев хмурился и потирал свои виски.

— Прости, — сказала я.

Он открыл глаза и посмотрел на меня.

— Не ты разбила мое сердце. Почему ты извиняешься?

— Наверное, я сожалею, что Ашер такое дерьмо.

— Он был дерьмом и по отношению к тебе.

— Но я не хотела жениться на нем, так что это не так сильно разбило мне сердце, — сказала я.

Дев улыбнулся, больше разочарованно, чем счастливо.

— Да, ну, мне еще нет и двадцати пяти, так что я могу сделать глупый выбор.

— По крайней мере, он не сказал «да», — сказал Никки.

Дев недружелюбно посмотрел на него.

— Я хотел, чтобы он сказал «да», иначе я бы его не спросил.