Багровая смерть

— Если бы он сказал «да», тогда ты трахался бы только с Ашером; ты действительно этого хочешь?

— Он никогда не был моногамен с тобой, зато ожидал этого от тебя, — сказала я.

— Кузен, — позвал Прайд, склонившись между сидениями Дева и Никки, — Ашер — один из самых эгоистичных людей, которых я когда-либо встречал. Не знаю, как ты смог встречаться с ним так долго.

— Он самый красивый человек из всех, кого я когда-либо встречал, — вздохнул Дев.

— Никто не достаточно красив, чтобы компенсировать то, какой он эгоистичный ублюдок.

— Секс был потрясающим.

Прайд пожал плечами, а махнул рукой словно отметая его утверждение.

— Все мы остаемся с психопатами дольше, чем нужно ради секса.

— Мне не нравится мысль, что только психопаты великолепны в постели, потому что это не так, — сказала я.

Они все посмотрели на меня.

— Что? У меня отличный секс, и я не встречаюсь с психопатами.

Они переглянулись, а потом Никки сказал:

— Анита, я социопат, который пытался убить тебя и почти всех, кого ты любила, когда мы впервые встретились. Как это не самый сумасшедший парень в мире?

— Окей, подловил, — ответила я улыбаясь и потрепала его по колену.

Натэниэл сказал:

— Я был сумасшедшим парнем в течение многих лет, пока не пошел на терапию и не начал работать над своими проблемами.

— Но сексом занимаешься, как будто все еще сумасшедший парень, — заметил Дев, наклоняясь вперед и целуя Натэниэла. Он отстранился, его рука играла с толстой косой Натэниэла.

Натэниэл провел рукой по бедру другого мужчины, когда сказал:

— Ты обалденно трахаешься, для того, кто не сумасшедший.

Это рассмешило Дева и он потянулся за еще одном поцелуем. Этот поцелуй длился немного дольше, и я наблюдала, как зачарованная. Я была с ними вместе не раз и знала, что они делают куда больше друг с другом, но это просто делало их лучше вместе, и мне было хорошо от этого.

Дев отодвинулся назад и сказал:

— Я такой ванильный по сравнению с тобой.

— Все здесь ванильные, по сравнению с Натэниэлом, — сказал Прайд.

Мы все покачали головами. Итан сказал через проход:

— Никто больше не сидит там с тобой.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Прайд.

— Это одна из причин, почему мы с Анитой не постоянные любовники. Я ванильный, а она нет, и ее не привлекают ванильные мужчины натуралы.

— Я не буду извиняться за то, что мне нравится, — сказала я.

— Я и не просил, просто пытаюсь объяснить Прайду, что Натэниэл здесь не единственный неванильный.

— Как и я, — сказал Домино. — Я слишком ванильный, чтобы быть частью гарема Аниты. Я могу заниматься групповым сексом, если будет достаточно женщин, но кроме этого я не той ориентации, как остальные мужчины Аниты.

— Я думал, Натэниэл единственный… не хотел никого оскорбить, — смутился Прайд.

— Самый шлюхастый по боли в жизни Аниты, это ты хотел сказать.

Прайд расслабился:

— Да, именно это я и имел в виду.

— Натэниэл не единственный из нас, кто любит боль, просто он заходит дальше остальных, — пояснила я.

— Я считаю, Дев ванильный, за исключением того, что он бисексуал, — сказал Прайд.

— Я участвую в групповом сексе, и ты знаешь, что я эксгибиционист, — сказал Дев.

— Наверное, я просто считал бондаж не ванилью.

— Прости, Прайд, но ванильный секс уже, чем просто не заниматься бондажем, — сказала я.

Дев заявил:

— В первый раз с вами, я был с Ашером, Натэниэлом, Микой и Анитой. Четырехслойный «бутер» не считается ванилью.

— Хорошо, я признаю, что ошибался в своем определении ванили, и, если бы ты был в подчинении, как Анита, или Натэниэл, я мог бы понять, почему ты скучаешь по Ашеру. По-видимому, он талантливый Топ в подземелье, но вы с ним никогда не играли в доминант-сабмиссив вместе.

— Нет. — Вся улыбчивость сошла с лица Дева. Он вернулся на свое место, пытаясь ни к кому не прикасаться.

— Если тебе не нравится боль, тогда вампир не может хорошо отсосать тебе из-за клыков, так что секс был действительно настолько хорош, или это была просто часть любви к нему? — спросил Прайд.

— Он действительно хорош в сексе. Анита подтвердит, — сказал Дев.

Вслед за Прайдом, все обернулись на меня.

— Ага, он хорош в постели, но не лучше Жан-Клода и Натэниэла, и ты спал с ними со всеми, — сказала я.

— Ты снова начал трахать женщин, и это стоит того, чтобы избавиться от Ашера, — сказал Никки.

— Я люблю женщин, но готов был отказаться от них, ради него, — вздохнул Дев.

— Я не понимаю, как ты согласился отказаться от женщин, — сказал Прайд.

— Тебе совсем не нравятся мужчины, кузен. Конечно, ты не поймешь. Я видел это так же, как моногамию в браке.

— Но, большинству моногамных людей нравится только пол человека, за кого они выходят, поэтому они бросают всех остальных, но если им нравятся мужчины, у них все равно есть мужчина, с которым можно спать, и то же самое, если они любят женщин. Ты согласился отказаться от половины человечества, с которой любил заниматься сексом, а Ашер все еще спал с Анитой, так что только ты бросил женщин. С его стороны было дерьмово просить тебя об этом, — сказал Прайд.

— Я не знал, что ты так сильно его не любишь, — сказал Дев.

— Он обращался с моим кузеном как с дерьмом, причинил боль моим друзьям. Он ранил людей, защита которых — моя работа… Так почему он должен мне нравиться?

— Почему ты не ненавидишь его? — спросил Никки.

— Он не стоит стольких эмоций, — добавил Прайд.

— Если б вы любили мужчин, вы бы меня поняли.

— Нет, Дев, я бы не понял. У меня нет психопаток бывших. Я не сплю с плохими девочками или мальчиками. Мне нравятся хорошие и добрые, а секс с ними может быть таким же горячим.

— Откуда тебе знать, что твой «горячий секс» так хорош, как секс с плохими девочками, если у тебя его никогда не было? — спросил Никки.

Прайд открыл рот, чтобы что-то сказать, затем закрыл его, выглядел озадаченным и, наконец, рассмеялся.

— Ладно, ладно, думаю ни откуда, но у меня отличный секс, и она не сумасшедшая.

— С кем это ты занимаешься сексом? — спросил Дев.

— Не твое дело, — качнул головой Прайд.

— Эй, ты сам это начал.

— Не начинал. На самом деле, мне жаль, что я что-то сказал.