Багровая тень прошлого
Шрифт:
– Ты что, не понял, тебе говорят, пасть свою заткни и глаза не пяль.
Анам поднялся со ступеньки выше, он стоял, прижавшись к двери, и ему было неудобно на узкой подножке.
– Куда ты лезешь? – сказал он резко и, ухватившись за одежду Анама, толкнул его обратно.
Весь трамвай затих, и все ждали, что будет дальше.
– Ну что ты смотришь на эту тупую рожу, – сказал этот наглый пассажир своему другу. – Дай ты ему в репу!
Это был как сигнал к бою. Карась развернулся и нанёс удар этому наглецу. У Анама поменялось выражение его лица, его добрая мимика стала тигриной, он тоже нанёс пару ударов. Весь трамвай, словно корабль в море, заштормило, эти наглые два дружка начали махать кулаками. Нота обсыпал их молниеносными ударами, эти хамоватые псы пятились в мою сторону, я схватил их за воротники и ударил головами друг об друга. Нота наносил им удары в живот, Карась бил сбоку, Анаму уже совсем не удавалось к ним пробраться, потому что их оцепили в кольцо и каждый старался ударить. Женщины начали кричать. Двери открылись, когда трамвай подошёл к своей остановке. В этот момент Укум и Карась нанесли одному из них одновременно удары в голову, этот
– Разойдись, милиция, милиция!
Вдруг откуда-то и вправду показалась милицейская машина, они включили сирену. Все ребята дали драпу, только пятки сверкали, Анам и я никак не могли успокоиться. Нота кричал:
– Уходим, уходим, менты!
Анам стартанул что есть мочи, я вслед за ним и Нотой, рядом бежали Укум, Карась и Дергач. Я начал значительно отставать от всех, нога болела, видно, когда выпрыгивал из трамвая, неудачно её подвернул. Нота оглянулся:
– Давай, давай, не отставай.
Я старался бежать что есть сил, но боль в ноге не давала. Я остановился и начал ковылять. Нота оглянулся и тоже остановился, взял меня под руку, и мы пошли вслед за всеми. Те, кто бежали впереди, тоже остановились и спокойно пошли. Укум хромал так же, как и я. Мы сравнялись с ним, я подхватил его тоже под руки, и мы пошли втроём вслед за всеми. Зашли во двор, там у подъезда уже стояли те, кто бежал впереди нас. Увидев нас, они рассмеялись, картина была действительно смешная: трое шли в одну ногу, хромая, поддерживая друг друга. Мы расцепились, подошли к ним и начали обсуждать всё то, что произошло. Потом зашли в подъезд, Карась позвонил в квартиру и оттуда вышел Дима по кличке Японец. Мы ему начали рассказывать про то, что сейчас было. Каждый рассказывал, приукрасив всё в сотни раз. Японец ухмылялся, а потом зашёл домой и вышел обратно уже с бутылкой водки. Все засмеялись и радостно стали делать по глотку прямо из горлышка бутылки. Потом Нота сказал:
– Ну, пора расходиться по домам.
Время было уже позднее, и от нашего шума и хохота жильцы не могли уснуть и выходили в подъезд с просьбой, чтобы мы вели себя тихо. Мы начали расходиться по домам. Я и Дергач пошли в сторону наших домов, потом он свернул к своему дому, а я к своему. Я подошёл к подъезду, на лавочках сидели ребята, а у подъезда стояла восьмёрка Чырыги, та самая новая машина, которую он приобрёл на днях. Из окна Чырыги доносились весёлые разговоры. Я поднялся на его этаж, позвонил. Дверь открыл незнакомый парень и пригласил меня зайти. Я зашёл в квартиру, в квартире было много народу, на кухне, в комнате, в коридоре – везде толпились люди. Чырыга увидел меня. Мы поздоровались.
– Ты куда пропал? – спросил он меня.
– Да разве это я пропал? Это ты, как взял машину, то совсем тебя не видать стало, на тренировку не ходишь, дома не появляешься.
– Да, понимаешь, дела, дружище, дела, полно дел навалилось! – ответил Чырыга. – Ты заходи ко мне, как машину увидишь во дворе, так я дома.
– Ладно, хорошо! Давай в следующий раз поболтаем, а то я устал, пойду домой. Да и гостей у тебя хватает без меня!
– Ну хорошо, не пропадай, увидимся!
Эта была его коронная фраза. Я попрощался и пошёл домой. Сам не понимаю, зачем я заходил без всякой причины и надобности. Наверно, просто так, в то время всё было проще, и двери во многих домах были открыты для гостей днём и ночью.
На следующий день вечером я отправился на тренировку. Вдруг меня сзади кто-то окликнул. Я повернулся и увидел Серёгу по кличке Коса (Пропал без вести. Предположительно убит). Коса был бывший боксёр, старше меня лет на двадцать, и его знали в округе местные ребята. У него уже была семья, и он мало вмешивался в местные потасовки. Кличку Коса дали ему, видимо, потому, что у него была своеобразная походка. Он был накаченный, мышцы спины затекли уже возрастным жиром, и он ходил, широко расставив руки, подчёркивая значимость своих широчайших мышц. Раскачиваясь из стороны в сторону широкими шагами, он как бы замахивался и скашивал руками пространство так, что напоминало это человека с косой, который косит сено. Со стороны его походка смотрелась очень смешно, и местные ребята часто подшучивали над ним за глаза. Многие смеялись над его неуклюжей походкой, но он не догадывался об этом и считал себя крутым парнем. Но когда он подходил, конечно же, никто виду не подавал, что эта походка всех веселит. Коса был по возрасту старше, и хотел всегда превзойти всёх, с кем бы он ни общался. Сам же он был человек недалёкий, к тому же ещё и завистливый и очень жадный, и эта его характерная черта отражалась на его склочном отношении к другим людям. Он часто начинал возвышаться гордо и без причин над человеком, с которым он говорил. А уж если речь и вовсе заходила в пользу его интереса, то тут уж он мог грубить, напирать на человека и даже ринуться в драку. У меня с ним были ровные отношения, и мы иногда болтали ни о чём, просто так. Он давал какие-то свои советы или подтрунивал дурной шуткой.
Я остановился, Коса подошёл, мы поздоровались. И он с вальяжностью поставил ногу на бордюр, опираясь на колено рукой. Встав в эту позу, он настроился на очередной пустой разговор. Я сразу это пресёк, сказав, что я иду на тренировку. Ему это не очень понравилось, видно, ему хотелось с кем-то посплетничать, но на его пути встретился только я.
– А куда ты ходишь? – спросил он.
– В зал к Совку, – ответил я ему. Совком мы называли тренера из-за его фамилии Совокунин. Я стал
ему рассказывать, что Чырыга мне дал ключи от зала, и я хожу туда вместе с ним. Но вот только он что-то в последнее время стал ходить всё реже.– Ну потому, что он ушёл в дела и бизнес. Какие ему тренировки. А ты ходишь в зал, молодец! Только там нет тренажеров, на которых можно качаться. А у нас есть.
– Где у вас? – спросил я его.
– У нас, в нашем зале.
Он начал рассказывать, что он тоже ходит в зал, который они сами сделали. Он в то время ещё работал в трамвайном депо. И там сотрудники выпросили у начальства комнату под спортзал и оборудовали тренажёрами.
– Приходи, посмотришь, как у нас там классно, – пригласил Коса. – Если тебе понравится, можешь приходить заниматься, а то мне там не с кем в спарринге поработать. Никто не соглашается со мной встать в спарринг, все боятся. И если понравится тебе наш зал, надо будет сделать вложение.
– Какое вложение?
– Ты говорил, у тебя есть дома боксёрский мешок, вот его можно привезти и повесить в зале.
– Ладно, я подумаю, – сказал я и пошёл на тренировку. Мне его предложение показалось смутным, зачем мне ходить в зал, в который ещё я должен и грушу свою притащить, и про спарринг тоже было непонятно. Дело в том, что в нём было килограммов сто, а то и больше, а во мне от силы шестьдесят. Наши весовые категории явно не совпадали. Но в его словах крылся подвох, и дружеским приглашением явно тут и не пахло. Спустя какое-то время я всё же пришёл в тот зал, в который звал меня Коса. Он в очередной раз встретился мне во дворе и уговорил прийти позаниматься. Ему хотелось показать и похвастаться этим спортивным залом. Я стал иногда приходить туда. Там стояли уже современные тренажеры, и висела пара боксёрских мешков. Как-то раз Коса настоятельно уговорил меня с ним побоксировать. Я понимал, что силы неравные, но считал, что отказываться как-то не по-мужски. Я, конечно, говорил ему, что он намного тяжелей меня в весе, и разряд его по боксу был кандидата мастера спорта. Но он убеждал меня, что ему хочется подвигаться в лёгком бою, и он уже подзабыл, как боксируют, и хвалил меня за свежие навыками бокса. Я согласился. Ребята, которые там занимались, тихонько отговаривали меня и приводили примеры его непорядочности. Деваться некуда, я надел перчатки, размялся, он тоже надел перчатки. Мы начали боксировать, вначале мне показалось, что он и вправду не мог боксировать, двигался он тяжело, пропускал мои удары. Но он, видимо, изучал мою тактику, ведь ему это было просто, потому, что сила моих ударов была совершенно не совместима с силой его ударов. Так всё и произошло, в тот момент, как я только расслабился и подошёл в ближний бой, он стремительно нанёс мне два тяжелейших удара в голову. В глазах всё потемнело, в ушах появился шум, я совсем потерял ориентир, но всё же устоял на ногах. Когда темнота в глазах перешла в лёгкую рябь, и я снова увидел его, стоявшего напротив, в стойке с сияющей удовлетворённой улыбкой, выжидавшего момент добить меня. Тут вмешался парень, занимающийся с нами в зале. Он подошёл, поняв, что сейчас может случиться что-то непоправимое, и резким голосом сказал:
– Ну всё, достаточно, ты покалечишь парня.
Он подошёл ко мне, похлопал меня по плечу и сказал:
– Ты молодец. Снимай перчатки и иди умываться.
В раздевалке он мне сказал, чтобы я больше не вставал с Косой в спарринг. Объяснил, что он всех подбивает встать с ним боксировать, прикидываясь невинной овцой, а потом делает сокрушительные удары и радуется своей тёмной победе. Все, которые занимались в зале, были постарше меня и поопытнее, и поэтому не соглашались вставать с ним в спарринг. Он боксирует нечестно и в основном пытается покалечить партнёра, ищет всегда слабее себя по весу и опыту и гордится тем, что нокаутировал. Я догадывался, что Коса нечестный человек, в нём много подлости. Но почему-то мне хотелось верить, что люди, которые занимались спортом, обладают человеческим благородством. По крайней мере, меня так учил мой отец, которым сам был спортсменом и примером для меня. Потом спустя время Коса начал мне говорить, что хочет уволиться из трамвайно-троллейбусного парка и заняться бизнесом. Чем он хотел заниматься, я даже не представлял, ведь ума у него совсем не было, да и капитала тоже. Но всё прояснилось и стало понятно уже позже, когда он встретился мне в очередной раз во дворе и начал предлагать торговать вином, работая на него. Он говорил, что на этом можно заработать большие деньги и что он будет крышей, если возникнут какие-то проблемы. В то время многие начали приторговывать спиртным, вином и палёной водкой, сделанной из спирта «Рояль». Я посчитал его предложение неинтересным, ведь он был слишком глуп, впрочем, как и многие такие, как он, которые зачастую не имели даже среднего образования, но были нахальными и жадными на халявные деньги. Я отказался, ссылаясь, что у меня есть работа, и она меня вполне устраивала. В стране тогда всё менялось, и предприятия разваливались. Я тогда работал на заводе, который ещё существовал и приносил прибыль государству. Зарплаты платили в срок и люди были довольны. Это после уже все заводы разворуют и переделают документально, захватив заводы в собственность, это будут на тот момент директора заводов, назначенные старым правительством страны. Они превратят их в руины и торговые базы. Так же случилось и с заводом, на котором работал я. Но это случится чуть позже. Так вот Коса начал в очередной раз надменно убеждать меня, что уже через полгода он купит себе машину. Ведь машина по тем временам была на самом деле роскошью.
– Как ты собираешься жить, – говорил он мне, смотри, всё в стране разваливается, надо намывать бабки и становиться капиталистом, – он говорил это с особым восторгом. – Я наберу бригаду бойцов, у меня будут только достойные парни, – уговаривал он меня. – Если ты хочешь быть у меня в бригаде, бросай свой завод и пошли ко мне, будешь работать со мной, и у тебя будут деньги, купишь себе машину. Он уламывал меня как мог. Мне было немного забавно его слушать.
– Ты же боксёр, что тебе на заводе тереться со старыми мужиками, давай сколотим бригаду и заявим о себе, надо всех уничтожать вокруг, всех!