Баланс Темного 2
Шрифт:
Секунды тянулись медленно и со скрипом, будто на проржавевших часах. Росло напряжение.
В тот вечер на корабле мы прикольно посидели за бутылкой кактусового пойла. Я ведь ещё тогда подумал, что здоровяку не место среди бандитов, работорговцев и убийц. Если я не ошибаюсь, в пьяном угаре Гадир даже что-то об этом говорил: первый раз его взяли моряком, второй раз попросили перевези людей в клетках, затем он по воле случая стал участником грабежа торгового судна с юга, а потом убил человека по приказу Гана. Любитель вкусно поесть и долго поспать, плывя по течению жизни, заплыл в бухту грабежа, насилия и обмана.
В третью секунду неловкого молчания я осмотрел здоровяка: четверной подбородок,
На корабле мы чуть не подрались. Гадир наврал, что у него шестой уровень Митры, хотя был всего четвёртый, мне это не понравилось. В тот раз драки чудом удалось избежать, сейчас — нет…
— Тебе чего? — спросил Гадир, снимая со стены шипастую палку.
— Предлагаю отведать мясных шариков за счёт заведения!
Толстяк выпучил глаза и приоткрыл рот. Видать я замкнул какие-то клеммы у него в голове. На пороге появился мужик, которому нехрен делать у него на пороге. По приказу Исиласа Гадир должен хватать таких и засовывать в погреб до разбирательств, но этот придурок говорил о еде… о бесплатных мясных шариках:
— Где отведать?!
— Так вот же!
Мясной шарик в виде кулака, опутанного магическим киселём тёмной энергии, вылетел из-за спины. Фиолетовый дар Треула потрескивал и жужжал, сжигая воздух в итак душной каморке.
Кажется, Согда вскрикнула, но Гадир её не слышал. Удар пришёлся в щеку и, словно брошенный в воду камень, разошёлся жировыми кругами на лице. Тяжелый и устойчивый корпус сыграли против толстяка. Уж лучше бы он отлетел на парочку метров и сломал шкаф, чем впитал всю энергию тёмного удара.
Мне не пришло уведомление о срабатывании знака Митры «по воле случая», но Гадира оглушило и без него. Голова улетела за спину и тут же вернулась обратно, будто на пружине. Обвисли руки, осунулись плечи, закатились глаза. Гадир жалобно хрюкнул и, будто срубленный под корень дуб, рухнул на землю, подняв облако пыли.
Я уж было испугался, что моряк помер, однако в полоске здоровья осталось пару мигающих крох. Пока я отбирал у него палку и обыскивал карманы в поисках ключа, Согда подобрала поставленную ранее корзину и шмыгнула к выходу.
— Не спеши! — я схватил её за руку.
Прядильщица вздрогнула, расплакалась и затарахтела, что она ничего не знает и вообще в гробу видела долбанных работорговцев, но детей-то нужно кормить.
— Тихо! — крикнул я и сжал её плечо, чтобы остановить истерику. — Я ничего не сделаю! Ты побудешь здесь, пока мы не уйдём, поняла?!
— Ладно, — Согда вытерла нос и ещё крепче обняла корзину.
Скрипнули дверные петли, я отстранил женщину и вытащил из-за пояса змеиный кинжал. В темноте подсветилось салатовое лезвие, а сверху на него наплыла тёмная энергия. Кто бы не сунулся в подвал, ему будет больно.
— Идут! — в двери показалась голова Ката.
— Кто?!
— Бирюзовые клинки и бандиты! — Кат толкнул дверь и заскочил внутрь. — Я заметил их с крыши, будут минут через пять!
Вместе с Согдой и пацаном мы оттащили Гадира в подсобку, там я связал сладкую парочку, сунул во рты кляпы и закидал ветошью. Женщина плакала и молила, чтобы я её отпустил, не понимая, что уже не успеет выйти незамеченной. Мне было жалко её, но ведь речь шла о спасении десятков детей. К тому же, не столь значимую провинность она совершила. Не совсем же они дикари, чтобы убивать за интрижку пускай и на работе. Так ведь? Надеюсь, что так.
— Сиди тихо!
В помещении под мостом кроме каморки и подсобки с запылившимися вещами была комната для охранников, а в конце — большой зал с наклонной крышей и решетчатой стеной.
Ребятня встретила Ката восторженными возгласами, а он, как прирождённый лидер, остудил их короткой фразой:— Молчите! Мы пришли, чтобы помочь, но сюда идёт бирюза!
Ключом Гадира я открыл дверь и запустил Ката в клетку. Одним пацаном больше — одним меньше, не заметят. Да что там пацан, я и сам решил спрятаться среди детей. Заползти под скат крыши, где расстояние от пола до потолка — всего метр и укрыться мельтешащими детьми. Плана у меня не было. Где его взять-то за две минуты? Я понадеялся, что Гадира посчитают ушедшим в самоволку. Большой город — город соблазнов. Наш парень явно не откажется от свежего хмеля или баранины на косточке, что подают в Розовом лебеде. Спросите, почему он не побоялся оставить пацанов без присмотра? Так это ж Гадир! Ночь, пацаны сидят в клетке, закрыл дверь и пошёл по своим делам. СЕКУНДУ! Закрыл дверь???!!!
Вспомнив, что входная дверь осталась открытой, я прикрыл клетку и ломанулся к выходу. Мой план итак трещал по швам, а открытая входная дверь рвала его на кусочки. Секунд двадцать я ковырялся с ключом и скважиной, вздрагивая от любого дуновения ветра. Дверь могла открыться в любой миг. Шайка бандитов во главе с Бирюзовым клинком столкнётся со мной лбами, и что в таком случае делать? Сказать: извините, мы закрываемся?!
За ручку дёрнули, как только засов вошёл в запорную планку. Я едва не выронил связку ключей, когда в дверь постучали. Гремящий железом стук прошёл сквозь меня, будто рентгеновские лучи, заставляя быстрее биться сердце. Вспотели ладошки.
— Открывай, толстяк!
— Живее! — добавил другой и постучал её сильнее.
Шурша подошвами и спотыкаясь, я направился к клетке, но заметил валяющуюся под ногами шипастую палку и вернулся к двери, чтобы повесить её на место.
— У меня есть ключ, — послышалось за дверью.
Повесив палку, я скользнул в гостиную вместе с поворотом замка. Запаниковав, налетел на кухонный стол, отчего бутылка с вином покачнулась, дважды ударилась о стол и… устояла. В дальнюю комнату я уже не успевал, как и открыть дверь в подсобку. Скрипнули петли замка, с кожаным хрустом за спиной притопнули тяжёлые ботинки. «Вот же вляпался! Ну зачем подписался…» — промелькнуло в голове, когда я наткнулся взглядом на ширму.
… … …
В гостиную вошли семь человек. Воздух будто-то бы потяжелел. Повисло томительное молчание. Кто-то спросил про толстяка и тут же сам ответил, что Гадир ушёл за водой и скоро вернётся.
— Заткнись, Хриплый! — рявкнул Исилас. — С толстяком я позже разберусь! Иди к мальцам и сиди там тихо! Мы поговорим.
Ширма, за которой я спрятался, отгораживала от гостиной деревянную купель. На полке лежало мыло и затёртая мочалка, что некогда была шкурой животного. За дальний бортик зацепился пучок кучерявых волос. По-видимому, Гадир с Согдой развлекались не только в подсобке.
Я укрылся за купелью и сидел всего в пяти метрах от стола, который обступили бандиты. Я был так близко, что не просто слышал голоса, а буквально чуял их запахи. Мне казалось, что я слишком громко шевелю пальцами, громко дышу и громко вращаю глазами, а мой пульс со скоростью сто восемьдесят ударов в минуту посылает вибрационные сигналы во все стороны света. Грязная потрёпанная ширма с торчащими нитками стала для меня границей между жизнью и смертью, бытием и небытием.
В бандитском приюте под мостом из рук вон плохо работала вентиляция. Странно, что они вообще не задохнулись от копоти керосиновых лапм. Сквозняков тут не бывало. Я не почувствовал тяги, даже когда открыл входную дверь, но, если бы в подвал случайно ворвался загулявший поток ветра и колыхнул ширму, к числу погибших от ветра прибавился бы ещё один человек.