Балаустион

Все восьмеро стояли полукругом в центре продомоса, не в силах отвести взгляда от баррикады. Те, которые были по другую сторону, уже принялись разбирать ее: вытаскивать мелкие предметы, ломать и рубить на части более крупные. Враги торопились. Остались считанные минуты до того, как начнется схватка, и Смерть уже стоит в сторонке, потирая в предвкушении руки.

Пирр обвел взглядом невеликий отряд защитников.

– Держаться вместе. Прикрывать друг друга. Даже если они частично освободят проход, места здесь хватит едва двоим-троим.

– Истинно так, – поддержал Иамид. Мы должны заткнуть вход, как пробка – горло кувшина. Если кого-то ранят или… убьют, на его место немедленно должен встать другой. Нельзя позволить им войти и взять нас числом.

– Там номарги, гиппагрет, – сухо обронил Исад.

– Да, гм… я хотел сказать – мы должны сдерживать их как можно дольше. Старайтесь не рубить, а колоть, не забывайте о щитах… – слова звучали отрывисто и назидательно. «Ему бы в агеле служить, мастером-гопломархом, – подумал Галиарт. – Только мы, увы, уже не ученики, и это – не учебный бой. Помилуй, Афина Пронойя!»

Слова гиганта предназначались в первую очередь для шестерых молодых воинов, но эфор вдруг сказал:

– Мне нужно оружие. Если суждено погибнуть, я собираюсь сделать это, как спартанец.

– Если нас убьют, тебе следует просить милосердия, дорогой Фебид! – воскликнул Леонид. – Они не посмеют тронуть тебя…

– Не будь дураком, Леонид! – зло воскликнул Пирр. – У Агиадов просто нет выхода, неужели ты не понимаешь? Чтобы их преступление не вышло на свет, все, кто находится в этом доме, должны умереть.

– И желательно – большая часть солдат, что участвуют в штурме, – добавил Коршун.

– Увы, сын Павсания прав, мой молодой друг, – эфор положил руку на плечо Леонида.

– Вот тебе и званый ужин. Вот тебе и посидели, поговорили о Стое! – в сердцах пробормотал тот, а Исад молча подал отцу длинный кинжал.

Разбираемая снаружи баррикада шевелилась. Снаружи прилетел хриплый крик добравшегося до крыши Эпименида: «На помощь! Люди…» – а дальше не разобрать. Через несколько мгновений присоединился и голос Мелеагра, чередовавшего призывы о помощи с проклятиями в адрес атакующих. Галиарт слабо улыбнулся – боги, дайте пережить эту ночь, и с каким смехом они будут вспоминать все это!

Внезапно середина баррикады затрещала и провалилась – нападающие вытащили один из крупных предметов.

– Во имя справедливости и богов-покровителей, к бою! – закричал Пирр. Огненная дрожь азарта пробежала по плечам Галиарта, прогоняя страх. Это было свойством натуры сына наварха – с началом решительных действий страх всегда уходил, уступая место бесшабашному азарту.

– Арей! – защитники бросились к баррикаде.

В образовавшемся проеме была видна плотная масса «белых плащей», дюжиной рук ухвативших и тянувших наружу очередной элемент завала. Но когда они увидели противников, в этих руках заблестели мечи.

– Смерть мятежникам! – раздались крики. – Бей, дави! Вытаскивай мусор! Смерть! Смерть!

– Будет вам смерть, псы! Ваша! – прохрипел царевич Пирр, плечом оттеснив от проема Исада и встав рядом с Иамидом.

Эти двое и встретили первыми удары врагов. Сражаться было неудобно – стоять приходилось на неровной поверхности, проход был узок, и ни нападавшие, ни защитники не могли пустить в схватку больше двух человек. Немудрено, что двоими, выступившими снаружи, оказались номарги – высокие, в серебристых шлемах с роскошными черными султанами. Большинство подчиненных Полиада и Циклопа продолжали свою работу, потихоньку растаскивая баррикаду. Иамид и Пирр, как ни старались, не могли до них дотянуться. Остальные защитники и вовсе могли только выглядывать из-за их спин.

– Эх, копье бы, клянусь Меднодомной! – вскричал, сверкнув белыми зубами, Пирр.

Что действовать в такой тесноте удобнее длинным древком, пришло в голову и врагам. Одному из номаргов, отделенному от царевича шестью или семью локтями, подали копье и он с криком:

– Копье тебе? Держи! – сделал глубокий выпад, целя в Пирра. Тот, стесненный узостью проема и не имея возможности отступить в сторону, закрылся щитом.

Удар был такой силы, что наконечник, пробив медный лист и железный обод, опоясывающий край щита, на пол-локтя вышел с другой стороны. Пирр содрогнулся и присел, но выдержал и, быстро сориентировавшись, бросил меч, схватил острие рукой и потянул на себя. Оступившись на груде дерева и опасаясь меча Иамида, номарг выпустил копье из рук.

– Ха, благодарю! – наследник поднял меч и отшвырнул щит с застрявшим в нем копьем за спину. – Эй, кто-нибудь, вытащите.

– Щенок, – раздосадовано бросил номарг.

– Держи оружие покрепче, Иокаст, этот щенок тебя покусает, – посоветовал ему Иамид. Тот скривился.

– Иамид? Как же ты стал заговорщиком?

– Заговорщик не я, а твой командир, – отвечал гиппагрет, парируя выпады второго номарга. Конец этому диалогу положили раздавшиеся крики «белых плащей»:

– Эй, разойдись-расступись, сейчас мы им…

Номарги отступили в сторону и в проем полетели дротики. Никакого вреда они не причинили – Иамид отбивал их щитом, а Пирр даже поймал один и зашвырнул обратно. Этот пример тут же поддержал Лих. Подобрав полдюжины дротиков, он сбоку забежал на баррикаду и, метая сверху вниз, один за другим отправил их в нападавших. Судя по вскрикам – не без успеха, впрочем, промахнуться при такой скученности противников было трудно. Те быстро смекнули, что оказались в невыгодном положении и прекратили обстрел, оставив Коршуна без метательных снарядов. Номарги снова шагнули в проход, и крепкие руки за их спиной принялись спешно этот проход расширять. И опять лязг и звон полетели по дому – щиты, несмотря на почтенный возраст, исправно служили свою службу.

Пирр и Иамид держались стойко, но несмотря на это, как со страхом заметил Галиарт, баррикада быстро таяла. Настал момент, когда проход расширился настолько, что в дело пришлось вступить Исаду. Леонид, Феникс, Лих и Галиарт стояли за спинами товарищей, готовые в любой миг стать на место того, кто будет ранен. А получить рану было проще простого: помимо троих номаргов, рубившихся впереди, из второго ряда норовили ударить копьем «белые плащи».

Трое защитников дома пока успешно сдерживали их натиск. Первую кровь пролил, разумеется, Исад – сложным финтом обманув противника, он перерубил его руку у локтя. Тут же и Пирр, орудовавший трофейным копьем, пронзил ногу Иокаста, стоявшего против него.

– Я кусаюсь – тебе же сказали, болван! – торжествующе закричал царевич и всерьез собирался ткнуть опешившего номарга в живот, но того прикрыли стоявшие сзади и поспешно вытолкали к выходу. Разумеется, новый противник тут же появился и у Исада. К его несчастью, он был всего лишь «белым плащом», и легкая, в долю мгновения, заминка с батманом спустя минуту стоила ему жизни. Леонтиск мало что видел за спинами передней троицы, но брызнувший кармин и тяжело повалившегося назад воина с залитым кровью лицом он все же разглядел.