Балканский рубеж России. Время собирать камни

Социалистическое государство рождалось при безусловном приоритете центральной власти. Югославские коммунисты пытались в первые годы существования республики «диалектически» соединить право наций на самоопределение с установкой на то, что «нациям в системе общественных интересов не принадлежит какая-то особая роль» (Е.Ю. Гуськова). В результате югославская федерация первых послевоенных лет характеризовалась сильной централизацией, а границы республик и краев рассматривалась как административные. Жесткая внутренняя политика, получившая в историографии название «революционный этатизм» или «революционный коммунизм» (М. Джилас), объяснялась необходимостью быстрого восстановления разрушенного войной хозяйства, создания единой экономической системы, консолидации перед лицом иностранного давления, реакцией на сербохорватский этнический конфликт, проявившейся во всей остроте в период Второй мировой войны. Этатизм политического режима проявил себя в федеративном строительстве, словами Х. Ортеги-и-Гассета, как «высшая форма политики насилия и прямого действия» (жесткая градация на нации и народности, создание новых наций, произвольное определение границ, дробление единых исторических и национальных организмов и т.д.).

Качество и функциональность политических институтов зависит от политической культуры конкретного социума, от исторического контекста и конкретных качеств политической элиты и лидеров. Последствия войны, ликвидация прежнего политического аппарата, отсутствие автономии публичной сферы и механизма рекрутирования элит, выход на политическую арену масс – эти и ряд других факторов определили вектор развития страны и элиты в послевоенные годы. М. Джилас писал, «сырьем, из которого произрастал, формировался новый класс – был пролетариат слаборазвитой страны, и сам отсталый», поверивший в идеологический миф об «отмирании государства» и всеобщем равенстве, в господство будущего над настоящим. Могущество и привилегии нового политического класса определила полная национализация средств производства, начатая еще во время войны по мере освобождения территорий, и коллективная собственность, рычаги управления которой находились в руках партии. Становление революционной диктатуры сопровождалось введением всеобщей трудовой повинности; жесткой интенсификацией труда, созданием социалистических бригад и введением института социалистического соревнования; созданием сельскохозяйственных рабочих коллективов (задруг); проведением принудительных народных займов; широкими репрессиями.

Каждое «государственное устройство есть продукт и манифестация естественного духа народа и ступени развития его сознания» (Э.А. Поздняков). В Югославии жесткий этатизм оказался явлением кратковременным. Именно в связи с культурной идентификацией, историческим опытом взаимоотношений власти и народа, особым пониманием свободы трансформация политического режима выглядит как естественный, закономерный процесс. Однако реформы, затронувшие базовые принципы организации власти и социальной системы, подорвали не только монолитность режима, но и обусловили трансформацию общего государства, в лоне которого вызревали, формировались национальные сегменты-государства (республик).

В основе государства как индивидуальности лежит присущая только ему идея в форме религии, идеологии, набора ценностей, установок, принципов организации политического и социоэкономического пространств. Главной политической идеей и целью югославского общества долгие года была теория самоуправления. Разрыв отношений с Советским Союзом в 1948 г. ускорил поиски собственной институциональной модели. Политика антисталинизма стала политикой трех «Д» – децентрализации, дебюрократизации и демократизации. Отбросив ленинские и сталинские установки, вернувшись к Марксу, главные идеологии страны Э. Кардель и М. Джилас выдвинули идеалистическую, но интересную теорию «рабочего самоуправления». По логике реформаторов система должна была отказаться от сталинского «бюрократического этатизма» в пользу народного самоуправления через ассоциации производственных объединений.

По конституционному закону 1953 г. были существенно расширены права республик в рамках концепции самоуправления, призванной, прежде всего, реформировать централизованную экономическую систему. Реформы ознаменовали отказ от модели мобилизационной экономики, что требовало и институциональных изменений: парламент ФНРЮ теперь состоял из Союзного вече и Вече производителей.

Конституция 1963 г. изменила не только название государства, которое теперь стало называться Социалистическая Федеративная Республика Югославия, но и существенно расширила экономические и политические права субъектов федерации. Республики и края имели свои конституции, законодательные и исполнительные органы власти. В очередной раз была изменена структура федерального парламента. Скупщина стала включать пять палат: Союзное вече или Вече национальностей, Хозяйственное вече, Вече по вопросам социальной политики и здравоохранения, Общественно-политическое вече и Вече по вопросам просвещения и культуры.

Однако самые существенные последствия для развития Югославии имело сокращение полномочий федерального центра. Теперь он обеспечивал лишь суверенитет, независимость и территориальную целостность, безопасность и оборону страны, единство хозяйственной, денежной и кредитной систем, определял внешнюю политику, утверждал общее направление хозяйственного развития страны, образовывал специальный фонд федерации для кредитования более быстрого развития недостаточно развитых республик и краев.

Политике индустриализации и выравниванию уровней межрегионального развития Союз коммунистов Югославии (СКЮ) придавал большое значение, т.к. таким способом предполагалось заложить экономические предпосылки для решения социальных проблем и укрепить международный статус страны. Однако, несмотря на предпринятые меры, сократить разрыв в социально-экономическом развитии республик и краев не удалось, кроме того, политика кредитования слаборазвитых регионов дала противоречивые результаты. Ориентация на использование сырья и энергоносителей из слаборазвитых районов способствовала решению структурных проблем югославской экономики, увеличению возможностей для расширенного воспроизводства, сокращению импорта, а, следовательно, и дефицита платежного баланса. В целом экономика СФРЮ выиграла, но возникло реальное и объективное противоречие между интересами различных сегментов федерации, которое в условиях многонациональной страны приобретало националистическую окраску. Словения и Хорватия при значительных свободах, которые они получили по конституции 1963 г., расценивали такую государственную политику как ущемление не только своих экономических, но и политических интересов. К концу 1960-х годов кризисные явления в стране стали настолько очевидными, что это потребовало серьезной трансформации политического режима.

Сложившаяся внутриполитическая ситуация подготовила принятие очередной конституции. Основной закон 1974 г. окончательно превратил Югославию в сегментированное государство. Структура федеральной Скупщины опять претерпела изменения. Двухпалатный парламент теперь представлял интересы «самоуправляющихся организаций и содружеств и общественно политических организаций республик и краев» посредством Союзного вече, а республиканских и краевых скупщин – через Вече республик и краев. Изменился принцип политического порядка. Теперь Скупщина принимала решения единогласно. Все экономические вопросы перешли в компетенцию республик и краев. Центр более не располагал какими-либо действенными средствами воздействия на субъекты федерации.

Все эти изменения вытекали из провозглашения республик государствами, «основанными на суверенности народа». Согласно этому положению, права республик были расширены до пределов, угрожающих единству и целостности страны. Иными словами, если по конституции 1963 г. в компетенцию республик входило все то, что не относилось к сфере деятельности федерации, то с 1974 г. в компетенцию федерации входило лишь то, что ей было передано республиками. Если на первом и втором этапе формирования социалистической государственности федеральные органы имели надреспубликанский характер, то по конституции 1974 г. они были превращены в межреспубликанские органы. Даже по жизненно важным для страны вопросам решения принимались лишь после согласования с республиканскими и краевыми скупщинами.

Новая экономическая система на практике не привела к модернизации экономики, а лишь осложнила и без того проблемные межреспубликанские отношения, способствовала региональной замкнутости, усилению автаркии республик и краев, которые в условиях свободного выхода на мировой рынок предпочитали сотрудничество с зарубежными странами более, чем друг с другом. Национальные элиты и бюрократия тормозили межреспубликанскую интеграцию, опасаясь ослабления своего контроля над экономикой республик, и, соответственно, над политической системой субъектов федерации. Таким образом, преобладание национальных/республиканских интересов над общегосударственными с первой половины 1960-х годов определило сегментированную государственность Югославии. Подавляющее большинство сербских, словенских и хорватских ученых считают, что с середины 1960-х годов СФРЮ представляла собой формальное соединение «политических национальных объединений».

Как отмечал Р. Дарендорф, слабость политического центра – одна из причин возобновления старых религиозных, этнических и территориальных конфликтов. С расслоением СКЮ по национально-республиканскому признаку «не просто ослабла сила, сплачивающая Югославию изнутри, но и погасла, «выветрилась» идея югославянства» (М. Джилас). Сохранив за собой право регламентации политической и духовной жизни, коммунистическая партия, как центральный институт политической системы, отказалась от жесткого контроля и централизации в экономической сфере. «Уход партии из экономики» привел к медленному, но неуклонному ослаблению ее политической власти на федеральном уровне при усилении республиканских и краевых партийных организаций, что дало основание говорить о «федерализации» партии. На IX съезде СКЮ (1969 г.) была окончательно утверждена автономность республиканских партийных организаций. Они стали «самостоятельными организациями в едином Союзе коммунистов Югославии». Это был очередной шаг не только по пути трансформации политической системы, но и к эскалации сегментации страны. Как только принцип «демократического централизма», определявший существование массовой партии, был нивелирован, СКЮ перестал быть связующим звеном политической системы, став «коалиционной партией», «союзом девяти организаций». Итогом этого стала постепенная трансформация режима, а затем и распад государства. Как все эти процессы похожи на те, что развивались в Советском Союзе.

Партия пыталась найти новое место в обществе. Был даже поставлен вопрос о «разъединении партии и власти» (Э. Кардель), предприняты попытки увеличения роли государственных институтов за счет сокращения дублирующих партийных структур. Однако югославское «рабочее управление и самоуправление, задуманное во времена конфликта с советским империализмом как далеко идущая демократическая мера» (М. Джилас) лишь способствовало обособлению республик и краев, углублению кризисных явлений и децентрализации общего политического и социо-экономического пространства, росту национализма и сепаратизма.