Балтийский форпост

Оглянулся, а мои три десятка в три же ровные шеренги успели выстроиться, старшины вперёд вышли, распоряжений ждут. И Прохор за спиной у меня так и стоит, тоже распоряжений ждёт.

– Дозорных в самую верхнюю… – Я замялся. А как тут эту комнатку под коньком крыши называют?

– В горнюю? – подсунулся почти что вплотную, шепотком из-за спины подсказал Прохор. Уже не зря тут стоит.

Слегка поворотил голову, скосил на него глаза. Глянул сурово, предостерёг – не подходи ближе! Запачкаешь!

Сообразил управляющий, отодвинулся разом.

– Верно, в горнюю определите. И чтобы глаз с проулка и двора не спускали! Остальным не расслабляться, броню не снимать, оружие держать при себе. Будем считать, что поход продолжается!

Бойцы не шелохнулись, выслушали молча.

Обернулся к Прохору:

– Пока нам не до баньки. Ты мне лучше ответь, что это в городе литвины как у себя дома ходят? И крестоносцы с ними?

– Так бояре наши. – Прохор скривился, словно вонючего клопа разжевал, сплюнул и перекрестился. – Прости господи! Договорились с литвинами о мире! Нашли с кем договариваться!

– А князь ваш что? – не выдержал и охнул Славен.

– А что князь? – Прохор с опаской на меня глянул. – Князь ту грамотку и подписал первым. Потом уже боярский совет утвердил…

– А вече что?

– Поспорили, покричали, как водится, кулаками помахали да и успокоились. Пояснили бояре, что ради мира всё это затеяли. Народ псковский и успокоился. Это Новгород далеко, а у нас эта постоянная война на порубежье уже вот где сидит! – И Прохор рубанул ребром ладони себя по шее. – Хотят новгородцы воевать, пусть у себя и воюют, а нам надоело!

– А ты сам что думаешь? – И внимательно на управляющего своего смотрю. От того, каким ответ будет, решать стану, останется ли он у меня на службе или нет. Хотя предварительно понятно, что ему этот договор с литвинами явно не по душе пришёлся. Вон как вначале скривился. Но проверить не помешает.

– Рази можно с врагами договариваться? – удивился Прохор. – Всю жизнь с ними резались, крови сколько между нами пролилось. Да ты же сам по зиме в поход ходил, своими глазами видел, что они на наших землях творят. Мы для них даже не скот, а гораздо хуже! Нет, никак нельзя с ними замиряться, всё одно обманут! Ходят уже везде, высматривают, вынюхивают, как в город пробраться можно, что к рукам прибрать…

– Все слышали? – развернулся к строю. – Вокруг враг! Ещё раз повторяю: мы находимся в боевом выходе! Поэтому не расслабляемся, броню не снимаем и оружие из рук не выпускаем! Десятники, командуйте.

Поманил Прохора за собой и отошёл в сторонку, чтобы дружине не мешать.

– Михаил-литейщик не приходил? Или Семёнов? – спросил о самом важном, взмахом руки отправляя конюха в сторону конюшни.

Лех поклонился, на Прохора быстро глянул. Тот ему кулаком исподтишка погрозил, глазами на лежащую плошку показал. Конюх понятливо кивнул, подхватил сосуд и скрылся с глаз, напоследок виновато уже на меня глянув.

– Оба были, – сразу же коротко ответил управляющий, провожая уходящего Леха взглядом. – Железо привезли, что сговаривались, да всё под навесы и выгрузили. Я по записям проверил, всё верно. Еле справились с ним. И ещё эти приходили, с Запсковья и с Романихи, в горшках то, что научил собирать, принесли.

Конюх скрылся в воротах, Прохор вздохнул:

– Много принесли, так я приказал всё в подпол сложить. А то в тепле уж очень запах от этих горшков неприятный. Твоё, боярин, распоряжение я выполнил, честь по чести со всеми рассчитался. И наказал ещё нести, как только соберут.

– Молодец! Всё правильно сделал! – похвалил Прохора. – И не вздыхай так, от этих горшков польза большая будет. А от Великих ворот не приходили?

– Нет, тех пока не было. Но я о том помню. Придут, всё приму. Только как быть с тем товаром, если тебя не будет? Или отправить с кем?

– Можно и отправить, – кивнул согласно. – Раз эти перевозчики нас сюда перевезли, значит, не в первый раз в город водой приходят? Ладно, сам сообразишь, как лучше сделать. Показывай пока, где что лежит. А после обо всём остальном поведаешь: как в городе люди живут, чем дышат? И о расходах тоже.

– А и пошли, покажу! Почему бы не показать? – Управляющий с важным видом поклонился, предлагая мне пройти вперёд, к тем самым навесам. – А с рассказом всё просто. Через город шли, так всё сами и видели. По расходам же в доме доложу. Да и было бы там о чём докладывать…

* * *

– А это боярыне Стефе за настои пришлось отдать, – водил пальцем по берестяной грамотке Прохор, называя суммы и отчитываясь за расходы.

– Разве боярыня ещё лечит? – удивился и перебил управляющего: – То есть разве она не знает, кому ты служишь?

– Почему не знает, знает! Только ведь тебя в городе нет, а слухи ходят, что и не будет. Так что лечит. То есть лечила. Теперь-то и не знаю. После того как ты тут объявился.

– Хуже по-любому уже не будет. А скажи мне, как это ты деньги боярыне отдал? Они разве купцы? И лавки у них на торге появились? И, насколько я помню, она денег за лечение никогда не брала…

– Это с тебя не брала! – тут же припечатал Прохор. – А с других ещё как брала! Да сейчас такое время настало, что и не разобрать простому народу, где купец, а где боярин! У тех и других лавки повсюду стоят! Когда такое было, чтобы боярин лавку держал? А купец в совете сидел? А теперь есть! Нахватались у ляхов всякой мерзости и к нам ту тянут!

Даже руками взмахнул в порыве искреннего возмущения.

– Ты не шуми, – одёрнул управляющего. – Ишь, разошёлся! Или забыл, что тоже боярину служишь?

Помолчал многозначительно, напирая взглядом на враз сникшего Прохора. Посчитал, что довольно держать паузу, что дошло до мужика, что понял он – рот лучше держать закрытым. А то ещё обмолвится вот так, сгоряча, где-нибудь в городе, не в том месте и среди не тех людишек, и всё! Пропадёт! И не увижу я больше своего управляющего!

– Сообразил? То-то! Лучше при себе держи подобные мысли, целее будешь. Так что там про настои? Кому понадобились?

– Сообразил, Василий Степанович, как есть сообразил! – поклонился мужичок в пояс. – Так рази я не понимаю, когда и где, с кем и о чём можно говорить? Мы ведь тоже с понятием…

– Ну всё, заладил опять, – поморщился. – Не юродствуй и не ломай язык! Говори нормально! Что за настои?!

– Так это когда было! – посерьезнел Прохор. – Для Данилы брали, когда он побитым у нас лежал. Алёна в ту пору за ним приглядывала, на ноги поставить хотела. Тогда же много увечных было, вот травы у лекарки и закончились. Пришлось до боярыни идти. Иначе не поправился бы товарищ твой.