Бальзам Авиценны

– Иногда это одно и то же, - заметил русский.

– Не скажите, - возразил маркиз.
– Как правило, моссадиери, то есть членами тайного общества, становились крестьяне и ремесленники, дабы, сплотившись вокруг синьора, защищать его и свою жизнь, честь и имущество. Но случалось, когда моссади превращались в банду убийц и грабителей, как «Перламутровые рыбы».

– Рыбы?!
– вскричал пораженный гость.
– Вот почему вы не доверяли мне? Из-за брелока с перламутровыми рыбами? Но ведь часы не мои!

– А моссадиери «Перламутровых рыб», как и исмаилиты, о которых вы нам рассказывали, никогда не признаются в принадлежности к своему преступному клану У них существует целый ритуал опознавания друг друга. И уж тем более они никогда не откроются чужому или врагу. Честно говоря, я опрометчиво полагал что с ними удалось давно покончить, но...

– Но?
– повторил за ним Федор Андреевич.

– Теперь, когда развеяны все подозрения, я могу многое рассказать, - грустно улыбнулся синьор Лоренцо

Самым будничным тоном он сообщил, что ведет свой род от владетелей местечка да Эсти, принимавших участие в первых крестовых походах. По преданию, один из рыцарей привез из странствий кусочек дерева от креста, на котором распяли Спасителя. Из него сделали крестик, и он стал амулетом рода да Эсти - рода воинов и мореплавателей, ученых и строителей. Издревле маркизы враждовали с могущественным кланом делла Скала, якобы происходившим от герцогов Вероны. С особенной силой вражда разгорелась в период наполеоновских войн, и причиной ее, как это часто бывает, стали земля и власть в округе. Делла Скала отличались непомерным честолюбием и жестокостью, поэтому больше люди тянулись к да Эсти, находя у них защиту и возможность спокойно жить. К тому же маркизы славились патриотизмом, а делла Скала встали на сторону французов, а затем австрийцев. Они создали и возглавили моссади «Перламутровые рыбы», куда устремились многие отпетые уголовники. Их принимали с радостью: сами Скала входили в масонские ложи, но не гнушались ничем, лишь бы добиться своего.

Последний из них - Бартоломео делла Скала был непримиримым врагом отца маркиза. Синьор Лоренцо, тогда еще молодой человек, активно помогал своему отцу, старому Лодовику да Эсти в борьбе против «Перламутровых рыб». Молоды были тогда и Пепе - отважный охотник и самый меткий стрелок в округе.
– отец Франциск и другие, кто принимал участие в тех давних событиях.

– Ах, как мы тогда были молоды и беспечны, - горько улыбнулся синьор Лоренцо.
– Поэтому даже сейчас, когда я стал совсем седым, чуть не повторилось давнее несчастье.

– Несчастье?
– переспросил заинтригованный капитан.
– Они подняли руку на вашего отца?

– Нет.
– Маркиз отрицательно мотнул головой.
– Он умер от горя! По приказу Бартоломео делла Скала моссадиери «Перламутровых рыб» украли мою сестру.

– Боже!
– Пораженный Федор Андреевич отставил бокал и раскурил новую сигару.
– Какая дикость! И какая подлая низость!

– Для Бартоломео не существовали ни законы чести, ни голос совести, ни государственные законы, - вздохнул Лоренцо.
– После похищения сестры мы начали беспощадную борьбу с ним и его подручными. Однажды они попали в засаду, и отец Франциск, тогда носивший другое имя, застрелил негодяя. На него донесли, и едва удалось спасти достойного человека от виселицы. Но случившееся так подействовало на него, что он решил уйти из мира и принять сан.

– Теперь я многое понимаю, - протянул Кутергин.
– Сегодня второй случай в его жизни, когда он наповал сразил врага. Наверное, это особенно страшно для него сейчас, когда он носит сутану.

– Да, - согласился маркиз.
– Но в последнее время я все больше и больше сомневаюсь: был ли первый случай?

– Вы хотите сказать: враг остался жив?

– Слишком многое говорит за это, хотя свидетели клялись: Бартоломео делла Скала мертв, и его душа отправилась в ад!

– У него могли найтись преемники и достойные последователи, - возразил русский.

– Пожалуй, - после некоторого раздумья согласился синьор Лоренцо. Он вновь наполнил бокалы и подвинул ближе к гостю хрустальную вазу с фруктами.

– Почему они назвали себя «Перламутровые рыбы»?
– Кутергин взял апельсин и начал снимать с него тонкую кожицу.

– На гербе делла Скала изображены две рыбы, - объяснил маркиз.
– Две рыбы, плывущие навстречу друг другу, как на знаке Зодиака.

Кутергин кивнул и решился задать мучшииий его вопрос:

– Ваша сестра нашлась?

– Мы узнали о ее судьбе спустя много лет.

Маркиз вздохнул и замолчал, собираясь с мыслями.

Федор Андреевич пожалел, что разбередил его старые раны, и хотел принести извинения, но синьор Лоренцо начал рассказывать, как более десяти лет назад заслуживающий доверия человек предупредил его о скором прибытии неожиданного и странного гостя. Отложив все дела, да Эсти стал ждать, и гость не замедлил появиться: это был высокий, хорошо сложенный пожилой мужчина со смуглым лицом, одетый в европейское платье Итальянским языком он владел плохо, но от предложения маркиза пригласить переводчика отказался и попросил уделить ему время для конфиденциальной беседы. Кстати, синьор Лоренцо так и не узнал, какой же язык родной для его загадочного гостя.

Как только они остались одни, незнакомец подал хозяину конверт из пергамента. В нем оказались письмо и знаменитый амулет рода да Эсти - крестик!

– Невероятно!
– прошептал пораженный капитан, совершенно забыв про апельсин.

– Представьте себе: письмо было написано рукой моей сестры, а крестик висел у нее на шее, когда ее похитили.
– Лоренцо начал заметно волноваться.
– Видимо, похитители не знали его истинной ценности и сочли обычной деревяшкой, лишь потому он и сохранился.

– Что же писала ваша сестра?
– поторопил его Федор Андреевич.

– Ее продали в рабство.
– Маркиз прикрыл ладонью глаза.
– Единственное, в чем повезло бедной Марии, - по воле случая ее купил достойный человек, обладавший крупным состоянием. Судьба распорядилась так, что она стала его женой и матерью его детей. Они любили друг друга, но сестра тяжело заболела, и ни деньги мужа, ни познания лучших врачей Востока не смогли поставить ее на ноги. Перед кончиной она написала письмо отцу, не ведая, что Лодовика да Эсти уже нет в живых. Мария умоляла приютить ее ребенка и дать ему европейское воспитание, а к письму приложила крестик: любой из нашей семьи узнает реликвию даже с завязанными глазами. Гость объяснил, что не в его привычках расставаться со своими детьми, но обстоятельства вынуждали это сделать: он опасался происков врагов. И тут я обратил внимание на одно обстоятельство: на письме стояла дата почти десятилетней давности!

– Вы выполнили волю покойной сестры?
– дрогнувшим голосом спросил капитан.

– Да. На следующий лень гость привез к нам прелестную девочку лет девяти. Она хорошо говорила на итальянском и французском, но во многом, как вы понимаете, являла собой сущую дикарку.

– Лючия?
– Кутергин даже задохнулся от осенившей его догадки.

– Лючия.
– подтвердил маркиз.
– Она богатая наследница: к ней отойдет то, что отец завещал сестре, а я никогда не нарушу волю родителя. Но вы еще не знаете самого главного!