Банда - 2

– Обоим.

– Не будем сейчас об этом... Таким образом, у меня появились основания усомниться в Анцыферове.

– Он очень неважно выглядел, когда я появился в его кабинете с головой на собственных плечах. Он предпочел бы, чтобы свою голову я держал под мышкой.

– Представляю, - хмыкнул Сысцов.

– Я тоже... Естественно, работать ему со мной стало неуютно. Но это тоже к делу не относится. И когда после всего этого до меня дошла информация о готовящейся взятке... Согласитесь, у меня были основания не бить в колокола.

– Понимаю вас, - кивнул Сысцов.
– Возмездие - святое чувство. Прекрасно вас понимаю.

– Никакого возмездия, никакой мести. Доложить, вам о телефонном звонке, когда я лежал связанным по рукам и ногам, я был обязан. Но мог ли я, положив голову на плаху, утверждать, что это был голос именно Анцыферова? Не показалось ли мне это в моей тогдашней предсмертной тоске? Я - следователь. И я обязан был положить на стол доказательства. А у меня их не было.

– Но у вас их никогда и не будет, - произнес Сысцов с той странной интонацией, когда его слова можно было истолковать и как вопрос, и как утверждение, но было в нем и сочувствие, и удовлетворение.

– Не обо мне разговор, - сказал Пафнутьев, пресекая попытки Сысцова выудить подробности.
– Я - Птица не столь уж высокого полета. Речь идет о вас, Иван Иванович. О вашей судьбе, о вашем будущем.

– Даже так?
– на этот раз в восклицании Сысцова уже не было прежнего благодушия.

– Эти бумаги, пленки, фотографии были обнаружены сегодня утром в сейфе Анцыферова, - Пафнутьев вынул полдюжины разноцветных папок с резолюциями, сделанными фломастерами в углу каждого конверта.
– Обратите внимание, Иван Иванович... На каждой папке рукой Анцыферова сделаны соответствующие пометки... Как я понимаю, сделаны они для собственного потребления, он их делал для себя... Я оставляю вам эти документы.

– Их уже кто-то видел?

– Нет. Я изъял их при обыске, а когда понял их характер, содержание...

– Они уже побывали в областной прокуратуре?

– Нет.

– Невродов с ними знакомился?

– Нет.

– А его люди?

– Нет.

– - Это хорошо, - Сысцов взял папки, бегло взглянул на них.
– Да, это рука Анцыферова. Любопытно...

– Если хотите, можете посмотреть прямо сейчас. Я посижу, подожду... Можете посмотреть их без меня, я позвоню позже... Можете вообще оставить их себе. Но в любом случае моя просьба заключается в следующем - посмотрите их сегодня. Пока Анцыферов еще...

– Я понял, - кивнул Сысцов.
– Пока он еще изолирован.

– Когда я взглянул на эти бумаги, которые он хранил так бережно, которые подбирал и сортировал так тщательно, которые наверняка готовился пустить в дело... Я понял, что тот голос в трубке принадлежал все-таки ему.

– Но ведь нужно быть идиотом, чтобы хранить подобные бумаги в служебном сейфе, - пробормотал Сысцов, заглянув в одну из папок.

– Знаете, Иван Иванович, мне кажется, что это не единственный его поступок, который вызывает.., сомнения.

– Деликатно вы иногда выражаетесь, Павел Николаевич, - усмехнулся Сысцов.

– Как говорит наш эксперт, с кем поведешься, с тем и наберешься.

– Позвоните мне через пару часов.
– сказал Сысцов и, взяв папки, направился ;к письменному столу.
– Анцыферов знает, что эти бумаги обнаружены при обыске?

– Да. И подтвердил это при понятых. Его подтверждение занесено в протокол.

– Что же это он... Растерялся?

– Очень, - заверил Пафнутьев.

– Но это же надо быть дураком... Почему он не отрекся от них, почему не сказал, что их ему подсунули?

– Мы об этом уже говорили, Иван Иванович, - Пафнутьев поднялся. Анцыферов иногда совершает странные поступки.

– Я жду вашего звонка, Павел Николаевич, - на этот раз Сысцов произнес имя Пафнутьева даже с некоторой долен уважительности.

***

Пафнутьев позвонил Сысцову ровно через два часа. Секретарша соединила его тут же, не задав ни единого вопроса - видимо; была предупреждена.

– А, Навел Николаевич, - буднично произнес Сысцов.
– Рад, что вы нашли время позвонить мне... Я разобрался с вашим вопросом. Мне кажется, нам не надо особенно беспокоиться и вмешиваться н это дело... Пусть все идет, как идет. Суд разберется и скажет свое слово. Вы согласны?

– Конечно.

– Вот и отлично. Продолжайте работать. Кстати, подумайте, кто бы мог заменить.., хотя бы временно.., отсутствующего.., работника.

– Если мне это позволительно...
– начал было Пафнутьев, но Сысцов перебил его.

– А почему бы и нет?

– Хорошо... Я попытаюсь...

– Всего доброго, Павел Николаевич. Благодарю вас.

И Сысцов положил трубку.

***

Овсов стоял у окна, глядя па жизнь больничного двора, Валя сидела за его спиной па кушетке и шел между ними привычный, неспешный разговор о том, о сем. Говорили о самих себе и о странных отношениях, сложившихся между ними, когда и рвать нет сил, и продолжать тягостно. И вдруг Овсов увидел, как во двор въехала машина. Он, сразу обратил на нее внимание, потому что въехала она не так, как обычно въезжают машины в больничные ворота. Сюда въезжают на малой скорости, притихшие, понимая свою неуместность здесь, среди покалеченных, больных, умирающих. А эта въехала на скорости, с визгом остановилась у самого крыльца, из нее быстро вышли два человека и бегом поднялись по ступенькам.

– Кажется, к нам гости, - проговорил Овсов. И хотя больше ни о чем не успел подумать, взгляд его сам по себе остановился па телефоне - надо бы позвонить.

– Кого-то привезли?
– спросила Валя.

– Скорее, за кем-то приехали... Ты на кого-то оформляла сегодня выписку?

– Кому положено, ушли еще до обеда.

– Слышишь?
– спросил Овсов, дав Вале знак замолчать. И оба услышали в коридоре частые, решительные шаги. Они приближались, становились громче и в них явно звучала угроза - по больничным коридорам так не хотят. Шаги замерли у самой двери, помедлили секунду. Дверь распахнулась и в ординаторскую вошли два молодых человека. Оба были одеты в черные кожаные куртки. Один был повыше, массивнее, с пучком волос, собранных на затылке, второй пониже, весь поменьше, но жилистее, стремительнее.
– Слушаю вас, молодые люди?
– проговорил Овсов, повернувшись к ним от окна.

– Где Званцев?
– спросил высокий, взяв на себя разговор.

– Простите?
– Овсов удивленно вскинул брови.

– Я спрашиваю, в какой палате лежит Званцев "Сергей Дмитриевич! отрезал длинный.
– Вопрос ясен?

– Валя, - обернулся Овсов к девушке, - у нас есть такой больной?

– Не знаю... Надо уточнить, - Валя легко поднялась и вышла из ординаторской. В коридоре прозвучали ее быстрые, срывающиеся на бег шаги. Молодец, - успел подумать Овсов.
– Все поняла. И юн понял - пришли добивать Зомби. Но как они узнали, что он жив, что он здесь?

– Куда она пошла?
– подозрительно спросил длинноволосый, шагнув к Овсову.

– Вы же просили уточнить насчет больного... Наверно, в приемный покой. Там регистрируются все поступления, самые свежие, самые...

– Нам не нужны свежие поступления! Этот тип лежит у вас уже полгода!

– У нас есть больные, которые лежат и дольше, - ответил Овсов, затягивая время, давая Вале возможность что-то предпринять.
– А что она может предпринять?
– подумал Овсов.
– Увести Зомби куда-нибудь? Куда? Хотя, может... В кладовку какую-нибудь, за швабрами спрячет, в рентгецкабинет, там бронированные двери, эти не смогут пробиться даже со взрывчаткой... Не один ли из них приходил сюда полгода назад? Очень даже может быть... Если и не из них, то очень похожий... Из того же племени.