Барин-Шабарин 3

Мужчина уже второй час наблюдал за входом в ресторан, оглядываясь по сторонам, чтобы вовремя сообразить, не привлекает ли он излишнего внимания. Однако этого самого внимания некому было обращать. Проходящим горожанам, которые не могут позволить себе питаться в ресторане, на эту фигуру было ровным счетом наплевать. У них были свои заботы, часто их тяготило, скорее, желание плюнуть в сторону тех, кто заходит в красивые резные двери ресторации, а порой они тонули в своих заботах, думая лишь о том, как прокормиться, где раздобыть ещё чуток денег, купить одеяло или починить оконную раму в своём доме. И это только в том случае, если у кого-то есть стекло. А так были и те, которые не могли себе позволить и этого, и забивали окна досками либо же завешивали какой тряпицей.

Чиновники различных мастей все были сейчас в одном из четырёх ресторанов города. И самая элита вкушала знаменитую телятину, которую подавали только в ресторане «Марица». Так что наблюдателя не замечали, он был словно деревце, камень, который замер недалеко от ресторана и не достоин того, чтобы господа обращали внимание на такой вот предмет ландшафта.

В очередной раз он проверил заряд, протёр тряпицей оружие. Казалось, он не замечает того ливня, который низвергает на землю потоки воды. Настрой мстителя был суровый.

В какой-то момент Александр Садовой, бывший главный архитектор Екатеринославской губернии, встрепенулся. В очередной раз двери ресторана открылись, оттуда вышло четверо мужчин, беглый каторжанин вытер рукавом, уже и так же полностью промокшим, своё лицо, чтобы посмотреть, кто же вышел из ресторана.

— Не он! — с досадой произнес Садовой, пряча за пазуху пистолет.

Когда мужчину этапировали на каторгу, в район золотодобычи у Миасса, он неоднократно думал о побеге. Однажды он спровоцировал пожар в одном доме, где временно расположили больных арестантов. С ними был доктор, который до хрипоты ругался с конвоирами и лечил осужденных. Вот этот доктор и добивался того, чтобы арестованные имели возможность лечиться в сухости и хотя бы относительном тепле.

В одном из домов, где на остановках расположили больных, в том числе и симулянта Садового, бывший архитектор своим профессиональным взглядом заприметил погреб. Ну, а потом… он ночью поджёг дом, поднял тревогу, даже помог больным выйти, а сам… Сам он спрятался в погребе и пережил пожар. Сложно пришлось, но помогла кадь с водой, в которой мужчина смачивал тряпку — через нее и дышал. И все равно Садовой тогда потерял сознание, а, когда очнулся, испытал настоящий животный страх. Погреб был завален сверху. Насилу удалось ему выбраться, наверное, в такие минуты отчаяния просыпаются какие-то особенные силы, вот он и выбрался. Дальше его ждала долгая дорога в Екатеринослав.

Садовой прекрасно понимал, что именно произошло и под какой угрозой находятся его дочь и сын. Кулагин не мог оставить Машу одну. Да и сама девушка оставалась без средств существования, так как, когда главного архитектора Екатеринославской губернии арестовывали, полицейские смогли найти сбережения семьи и, конечно же, не стоило надеяться, что хоть часть денег достанется Маше.

Александр не был наивным человеком, не был он и кристально честным, так что кое-что смог спрятать в тайник, который оборудовал в одном из зданий, что сооружались под его же чутким руководством. Вот только это был… новый губернаторский дом. И лезть сейчас туда за ценностями Садовой, конечно же, не собирался. Мысли же о том, что он вернется и всех накажет, злодеев убьет, не покидали беглого арестанта.

Садовой рассчитывал на то, что он сможет найти достаточно денег, чтобы позаботиться о Маше. Пусть она уедетподальше и ни в чем не нуждается. Но пока — только месть владела его помыслами…

Уже второй день, как Садовой, само собой разумеется, под чужими документами, прибыл в Екатеринослав. И сейчас он выслеживал своего заклятого врага, своего обидчика.

— Кто таков? — вдруг спросили из-за спины Садового.

Он резко развернулся, направил свой пистолет на того, кто грозил разрушить его тайну, но… сильный удар в голову погасил сознание мстителя.

Черная фигура упала.

Глава 2

— Не доводите положение до скандала! — сказал я помощнику Кулагина Антону Павловичу Белякову.

— Его превосходительство не желают вас видеть, — моргал в ответ помощник вице-губернатора.

Я залез во внутренний карман, взял оттуда приготовленную для встречи с Кулагиным бумагу. Это было краткое изложение, так сказать, номенклатура уголовного дела одного зарвавшегося вице-губернатора. Я там просто перечислил основные преступления Кулагина, о которых мне стало известно. Так, по пунктикам, без описаний, но с намеком, что каждое обвинение имеет какое-то доказательство.

— Антон Павлович, передайте, будьте так любезны, вот эту бумагу Андрею Васильевичу! — сказал я и протянул бумагу помощнику.

— Вы ведете себя недостойно. Я не позволял обращаться к себе по имени-отчеству, а его превосходительство — тем паче, — сказал Беляков.

— Прошу простить меня, господин Беляков. Не со зла… Вы же мне еще дурного не делали? И прошу, не стоит начинать. Но бумагу покажите, или я с этим списком прямо сейчас пойду к ревизору и губернатору. Мне, между тем, назначено у его превосходительства губернатора Якова Андреевича Фабра, — сказал я, протягивая руку, чтобы якобы забрать листок.

— Если вы столь настойчивы, я покажу сие вице-губернатору, — с вызовом в тоне сказал Беляков.

Он свято верит в силу, я бы сказал, в мощь своего хозяина. Похвальная вера, но я намерен сегодня ее несколько подорвать.

Беляков махнул в сторону, сразу же возле меня появились два человека, в которых несложно было угадать бывших армейцев. Это были поджарые мужчины с внимательными и строгими взглядами. Они даже передвигались несколько иначе: мягко, чуть вальяжно, но это не должно было обманывать. Подобная видимая небрежность в движениях, скорее, признак того, что боец контролирует ситуацию и свое равновесие, чтобы быстро, в тот же момент перейти в атаку. Наконец-то я увидел настоящих профессионалов.

Не без интереса я смотрел на двух бойцов Белякова, которые явно выполняли функции телохранителей для вице-губернатора Кулагина. Все же моё представление о русской императорской армии было, как бы так сказать… вульгарным, поверхностным. Я считал, что техники боя из будущего решают многое, но в этих бойцах ощущалась и сила, и уверенность. И то, что они военные, у меня не вызывало никаких сомнений. Промелькнула мысль, что я с большим удовольствием встал бы в поединок с каждым из этих охранников, чтобы оценить их уровень подготовки буквально на себе.

Между тем помощник вице-губернатора зашёл в изолированное от общего зала ресторана помещение, и его не было довольно долго, более десяти минут. Несмотря на общий гул веселья и звуки не слишком навязчивой музыки, которые наполняли пространство ресторана, мне удалось кое-что услышать из-за закрытых дверей. Главный посыл всех криков и требований был таков: «какого хрена он тут делает, гони его в шею! И не сметь меня тревожить, когда я ем».

Я уже приготовился отвечать, врываясь в личный обеденный кабинет вице-губернатора, который, по всей видимости, не в лучшем настроении был и до моего появления. Однако через минуту-другую понял, что моя бумага всё-таки попала в руки Кулагина, и он сейчас в тишине её читает. Может быть, в обеденной кабинке и не было той самой тишины, и она нарушалась скрипом зубов вице-губернатора, его кряхтением и нервным дрожанием ноги, отстукивающей чечётку под столом. Но эти звуки всё-таки не проникали через закрытую дверь.