Барин-Шабарин 3

— Его превосходительство вас ожидает. Оружие сдайте! — сурово сказал помощник, а двое его бойцов приблизились ко мне вплотную, возможно, намереваясь обыскать.

Резко отодвинулись стулья под мужчинами, сидевшими за соседними с обеденной комнатой Кулагина столиками. Сразу с десяток человек с решительными лицами поднялись со своих мест. Это были мои дружинные. У нас были договоренности, что если ко мне начнут опасно и решительно приближаться, то они проявят себя. Не начнут стрелять и даже не бросятся в рукопашную, а просто покажут, что здесь у меня своя сила есть.

Я не собирался устраивать стрельбу в духе американских вестернов, да и американский кинематограф явно сильно привирает в отношении ковбоев и всего образа Дикого Запада. Но и позволять, чтобы кто-то меня в людном месте лапал и обыскивал, будто татя, тоже не мог. Я потомственный дворянин, и никто не залезет своей лапой в мой карман, вот и всё Так что я был готов и размяться с этими бойцами. Благо, что рука уже зажила, и я даже начал давать на ее нагрузку, хотя шрам остался. Зашил я себя не очень хорошо.

— Я передам револьвер своему человеку, но не вам, — решительным тоном сказал я, делая шаг назад и не подпуская к себе в двух бойцов Кулагина.

— Револьвер? У вас есть это оружие? — с большим удивлением спросил помощник вице-губернатора.

Все же револьверы пока были большой редкостью. Насколько я понимал, еще даже не прошел срок действия патента Кольта. Но у меня же не «Кольт»… А Смит и Вессон теперь могли бы и пролететь, если бы я запатентовал новый револьвер, который, впрочем, еще нужно доводить до ума. Даже относительно подробного чертежа оказалось мало, чтобы оружие получилось безотказным.

— Если всё решится к вящему удовлетворению сторон, я подарю вам презанятнейшее оружие. Поверьте, подобных револьверов нет даже у англичан, — заметив блеск в глазах Белякова, я решил несколько смягчить риторику с помощником вице-губернатора.

Очень вряд ли, что мы сможем с Кулагиным мирно договориться, так что не видать Белякову револьвера. Впрочем, в мире много есть такого, что неизвестно нашим мудрецам!

Дверь открылась, я посмотрел на небольшой порожек, переступив который, я окончательно окунусь в прямое противостояние с вице-губернатором. Подумал о том, что это мой личный Рубикон. Наверное, похожие эмоции испытывал Юлий Цезарь, когда стоял возле этой небольшой речушки, на том берегу которой начиналась территория собственно Римской Республики. Сделай эти несколько шагов — и не будет возврата, придётся бороться за власть в Риме до конца.

Мне власть в губернии не нужна. По крайней мере, официальная, чиновничья служба. Не откажусь от должности, случись что, и если буду видеть, что я смогу помочь своей стране, людям, да себя не забыть, только не через взятки обогащаться. Но я уже знаю, как смогу помочь своей Родине даже во время Венгерского похода, как репетиции будущей большой войны. И крайне не хотелось бы мне тонуть в бюрократическом болоте. Так что я не собираюсь сражаться за власть в Риме, я лишь собираюсь очистить Римский Сенат от злостных коррупционеров и тех, кто лично мне угрожает.

Шаг — и вот я в сумрачной, освещённой лишь несколькими свечами комнате.

— Как посмели вы заявиться ко мне? — стальным голосом произнес Кулагин, даже не думая привстать, чтобы хоть как-то меня приветствовать.

— Должен же я посмотреть в глаза тому, кто посылает ко мне убийц, кто приказывает сжечь мой дом? Не хотелось бы вас сильно утомлять перечислением всех тех поступков, что вы позволили в отношении меня — повышенным тоном, быстро, чтобы меня не успели перебить, жёстко сказал я.

А после и вовсе без приглашения сел на стул за тем же столом, напротив Кулагина.

— Я не позволял вам садиться со мной за один стол! — взревел вице-губернатор.

— А вы? Разве вы не забыли о приличиях? Считаете недостойным себя даже приветствовать дворянина словесно? — слово за слово, и вот я уже вступал в конфронтацию с ним.

— Да как ты смеешь? — заорал Кулагин. — Дворянчик! Развелось дворян немытых! Еще ваши деды портки стирали настоящему русскому дворянству. И сейчас их отпрыски приходят и думают, что они достойны разговаривать с истиннокровными!

— Экий вы шовинист! — я искренне удивился такому негативному отношению Кулагина к тем, кто добился дворянства своей честной службой. — Я пока повременю с вызовом на дуэль. Вы же прочитали бумагу?

— На дуэль? Что, позвольте? Не смейте о ней говорить вовсе! А что до этой бумаги — то вот — Кулагин вытянул вперед руки и стал рвать лист.

— О, не извольте беспокоиться, господин Кулагин, у меня же хватает доказательств всему этому. И даже убитая вами Олена и та дала очень подробные свидетельства, — сказал я.

— Вздор! — отмахнулся вице-губернатор, но уже не так чтобы уверенно. — Вы же понимаете, что это вздор. Ни один полицмейстер не пример у вас такой списочек, будь он даже за моей подписью.

— О, не извольте беспокоиться. Я обратился по поводу поджога моего имения в ростовскую полицию. Главный полицмейстер, мною уважаемый господин Марницкий, принял документы и готовится их отправить в Правительствующий Сенат. Мы не делаем этого только потому, что непонятна пока ещё здесь роль самого губернатора, — говорил я, несколько блефуя.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Кулагин — кажется, не столько блефовал, сколько действительно развеселился, что меня не порадовало. — Просто никто не возьмет у вас эти глупости, не станет рассматривать. Но я даю вам, молодой человек, шанс… Верните мне Марту, продайте мне свои земли — и катитесь ко всем чертям!

Он не стал делать характерного жеста, но сжал руку, лежавшую на скатерти, в кулак.

— Неприемлемо. Это вы убирётесь прочь из России, или же сами отправляйтесь в Сибирь, да хоть бы тем же чертям, — сказал я, не отрывая взгляда от Кулагина.

— Ты, паскудник! Как смеешь со мной так разговаривать? — чиновник встал со своего стула, навис над столом и смотрел на меня так угрожающе, что я…

Да ничего я. Ну не действует на меня это давление, хотя и сложный получается разговор. Не страшно, от слова «совсем». Так что я продолжал играть в свою игру.

— Если вы действительно дворянин, да еще, как изволили заметить, из тех самых «истинных», господин Кулагин… Так примите мой вызов на дуэль! — скрепя сердце, я пропустил оскорбление, не стал в ответ оскорблять, тем более уж не дал по обнаглевшей морде.