Барон Дубов 8

— Как?

Лариса Викторовна встала, обошла вокруг стола, стуча каблуками, и встала напротив меня. Пальчиком упёрлась мне в подбородок, чтобы я встал. Я остался сидеть. Сам встану, когда захочу. Она хмыкнула, будто такой исход и предполагала, и села прямо стол, положив ноги друг на друга. А потом медленно поменяла их местами. Чарующее зрелище.

— Чтобы снизить уровень кортизола, нужно заменить его другим гормоном, — говорила она, прикусывая дужку очков. — Эндорфином, например. Он в большом количестве вырабатывается во время физических упражнений.

— Предлагаете мне поотжиматься? — хмыкнул в ответ.

— А меня ты хочешь оставить наедине с моим кортизолом? — закусила губу Лариса Викторовна. Очки стукнулись о поверхность стола. — Не лучше ли какое-нибудь совместное физическое упражнение?

Она приосанилась, чтобы я мог сполна оценить её роскошные достоинства, и начала расстёгивать блузку. Очень быстро я встал. А потом поднялся со стула и прижал её к себе, приподняв за мягкие ягодицы до уровня моего лица.

— Ну наконец-то. Как же я соскучилась, — выдохнула она мне в губы и впилась в них с жарким поцелуем.

А я вдруг понял, что за всеми тренировками и приготовлениями забыл о других потребностях организма.

* * *

Утро субботы выдалось очень насыщенным. Уже вторую ночь подряд я засыпал, едва коснувшись подушки. Физические упражнения с биологичкой сработали как надо.

И спать бы мне ещё несколько часов, потому что я дал сегодня всем выходной, чтобы не угробить юные девичьи организмы изматывающими тренировками. Но меня разбудил поцелуй, дохнувший еловым запахом и утренней стужей. Я нехотя открыл глаза и увидел перед собой зелёное личико дриады.

— Ты приехала, — улыбнувшись, озвучил очевидное.

— Да, — Маша чмокнула меня в нос, соскакивая с моей кровати. — И ужасно проголодалась. Пошли, я почти приготовила завтрак! Чем вы тут с девочками занимались прошлой ночью? Ни одной не добудилась! Ладно Альфачик, солнышко моё пушистое, — потрепала она Лютоволка, сидевшего подле моей кровати, — меня впустил.

Хмыкнув, я поднялся с постели, натянул штаны и прошёл следом за дриадой в гостиную, где уже вовсю пахло свежими тостами и горячим кофе. На диване лежали её вещи, в огне горел жаркий огонь, а сама дриада ходила в коротких шортах и вязаном топике. Я не отказал себе в удовольствии понаблюдать за упругими формами, пока она ставила тарелки и чашки на круглый обеденный стол. И возникло ощущение, что она специально нагибается сильнее, чем надо, чтобы я мог ею полюбоваться всласть.

Вот чертовка зелёная!

Ладно, сперва нужно умыться, а потом попробовать разбудить остальных сонь.

Едва вышел из ванны, как в дверь постучали. В ответ на вопросительный взгляд Маши я пожал плечами. На часах всего полседьмого утра. Я никого не ждал в гости к этому времени. Ну, кроме дриады.

Стоило мне приоткрыть дверь на небольшую щёлочку, как её чуть не сорвали с петель. В комнату вихрем влетели несколько человек в чёрных костюмах. Трое из них тут же окружили меня, приставив к горлу сразу три пистолета. Ещё двое прижали Машу к стене возле камина, один кинул какой-то порошок в ощетинившегося Альфачика, и Лютоволк мгновенно уснул. Другие бросились в комнаты, где ещё спали девушки.

Я мгновенно призвал Инсект, собираясь ознакомить непрошеных гостей с моим графиком приёма посетителей. Каждого. Лицом.

Троица с пистолетами тут же напряглась, пальцы на спусковых крючках побелели. Ещё миг и здесь начнётся кровавая баня. Уже бы началась, но я лихорадочно думал, как уберечь девушек, которых сейчас захватили врасплох. Да и меня тоже.

Отчаянно громко зашипел убежавший на плитку кофе.

В этот момент в дверь вошёл Первый советник Императора, князь Тарасов.

Глава 9

Неприятно пахло горелым кофе. Три чёрных дула уставились на меня. Трое мускулистых парней двухметрового роста нахмурились, ожидая, когда я сделаю свой ход. Только вместо хода я собирался им кибитки разнести. И плевать, что с ними князь Тарасов. Никто не смеет вламываться в моё жилище и наставлять оружие на меня или на моих друзей.

— Остынь, парень, — произнёс один из противников. — У нас пули артефактные. Вмиг тебе башку разнесут.

Князь Тарасов, глядя на меня, виновато улыбнулся и собрался что-то сказать.

Но в этот момент из комнат, где спали Агнес с Вероникой и княжна с Лакроссой донёсся шум яростной драки. Через несколько секунд из дверного проёма, что находился на правой стене слева, вылетели сразу двое мужиков в костюмах. Вылетели, спасаясь бегством от подушек, заряженных морозной маной Вероники.

Они с особым усердием лупили пришельцев, находясь в растянутых руках Агнес. Буквально в тот же миг правая дверь слетела с петель, и ещё двое противников выкатились по ледяной дорожке, балансируя, как коровы на льду, а вслед им прилетело несколько криво брошенных копий. Они ударили гостей по спинам, и те кубарем покатились по полу.

Следом из комнат выскочили четыре подруги и прижали голыми ступнями врагов к полу. У Лакроссы копьё упёрлось в глотку её пленника, княжна приготовила в руках два шара ледяной энергии, Агнес замахнулась подушкой, заряженной ледяной маной Вероники, а сама синеглазка встала на грудь поверженного бойца, уперев рядом голубой клинок из чистого льда.

На миг я сам чуть ум не потерял от того, как они выглядели. Амазонки. Валькирии! В коротких топиках и лёгких шортиках, в ночных пеньюарах из тончайшего шёлка, грозные, неумытые и нечёсаные. Надо сказать, даже в таком виде они выглядели ужасно соблазнительно.

Бойцы, направлявшие на меня оружие, тоже отвлеклись на такую красоту, чуть не пуская слюни, — буквально на секунду, но мне этого хватило. Я взмахнул молотом и ударил рукоятью им по ногам, как клюшкой для гольфа. Все трое упали, а я схватил их пистолеты и смял в железный комок. Обычная оружейная сталь. Со сплавом трабелуниума я бы так легко не справился.

— Ну что, сынки, помогли вам ваши патроны артефактные? — с угрозой процедил я, наклонившись к врагам.

Вдруг возле моего горла оказался тонкий клинок, пылающий, как добела раскалённая сталь. Он был настолько острый, что, казалось, мог бетонную сваю разрубить с той же лёгкостью, что и тонкую свечку. Со стороны лезвия он почти невидим.

— Только дёрнись, и я выпотрошу тебя, как гнилую рыбу, — прошипели мне в самое ухо.

Такой клинок действительно мог это сделать.

— Никто никого потрошить не будет, сотник Самойлов, — холодно произнёс князь Тарасов.

Я аккуратно повернул голову, чтобы не коснуться белого лезвия, и увидел над собой мужчину с сединой на висках, руки которого превратились в холодное оружие. Он был выше князя Тарасова, хмуро глядевшего на бойца снизу вверх. Более жилистый, он казался воплощением ловкости и выносливости. Ещё и гуттаперчевый, как гимнаст, с таким-то оружием.