Барон Робинзон

Пролом в стене и рабнеки лезли в него густо, отчаянно, сметая остатки сопротивления тургайцев. Еще часть штурмующих почти доломала ворота, за которыми высилась жалкая, хлипкая баррикада, и третья часть рабнеков то и дело грозила штурмом с двух других направлений, там, где оказались подломлены могучие каменные башни.

— Капитан, поднимайте флаг, - бросил через плечо Лошадкин, - и действуйте по второму плану.

— Повелитель, я не подведу вас!
– хрокаг Дварк приложил к груди руку, склонился.

Выпрямился и из него посыпались команды, как горох из мешка. Сам Лошадкин проверил на себе броню и оружие, крутнул рукой, подавая сигнал отряду охраны и взмыл, устремился к крайнему справа дирижаблю. Вслед ему неслись команды.

— Поднять сигналы! Дирижаблям рассредоточиться и стрелять по готовности! Птерахам - сбросить врагов с неба и затем поддерживать лучников! Готовить газовые бомбы! Разогреть парометы!

Ымкан стремительно приближался и там уже заметили флотилию дирижаблей, орали и прыгали, как на стенах, так и под ними. Кто-то падал и закрывал голову, большинство подпрыгивало и что-то орало, смотрел, раззявив рты, так как никто не представлял, что происходит.

Лошадкин промчался стремительно к дирижаблю, на лету махнул рукой.

— Полный ход!
– раздалась команда.
– Угля не жалеть!

Дирижабль отделился от своих собратьев, ускорился, направляясь туда, куда указывала рука Лошадкина - к пролому, в который уже почти ворвались рабнеки. Были они примерно с мордахов, волосаты и быстры, и отличались от тургайцев иным окрасом шерсти, брони, размерами. Горожане были крупнее, словно хрокаги, и Лошадкин невольно задумался на мгновение, не является ли увеличение размеров признаком оседлости народов.

— Как отрабатывали!
– крикнул Лошадкин.

Нихрена они толком не отрабатывали, так, пара тренировок, но крик его должен был лишь придать уверенности, а не повысить вдруг чудом мастерство. На этот дирижабль, самый прочный из всех, собрали самых крепких и могучих пехотинцев, из числа тех, что полетели спасать Ымкан. Лучшее оружие, лучшая броня, незавидная судьба, им предстояло заткнуть собой пролом, почти наверняка получить несколько ран, если не умереть.

— Воины!
– воскликнул Лошадкин, вскидывая руку.

— Сажа!
– заорали те в ответ, пугая горожан.

Мелькнул внизу лагерь рабнеков, осадные машины, и Лошадкин невольно оглянулся. Да, пара дирижаблей заходила прямо на камнеметы, собираясь разбить их в атаке. Птерахи уже взмыли, разбились на отряды и налетали на "воздушные силы" рабнеков, какие-то жалкие подобия воздушных шаров и дрессированных ящеров. Не драконов, но все же летающих, пусть и не слишком добровольно, судя по штырям, шпорам и уздечкам. На спинах ящеров тоже сидели лучники, но они не поспевали за птерахами, валились вниз, прямо на головы своих же.

Стена Ымкана, высокая и испещренная следами попаданий, уставшие воины, задирающие головы до хруста, кто-то даже оступился и полетел вниз, разбился о мостовую. Над флагманом флота гордо реяли два флага, союза народов и капитана Дварка, демонстрируя, что он принял командование. Над дирижаблем, где находился Лошадкин, развевался его личный флаг, опять же незнакомый тургайцам.

Отправленный обратно гонец не доехал, несмотря на охрану, а высадка подкрепления в Шадаре, что же, новости о ней не дошли до Ымкана, взятого в осаду. Лошадкина и его отряд легко могли принять за врагов, несмотря на атаку рабнеков, и почти наверняка уже приняли, слишком уж дерзко он летел над городом. Кто-то пускал стрелы, но не добивал, не хватало силы, но похоже было полно опыта - благодаря ящерам рабнеков.

Таких полезных лучников определенно следовало завербовать в свое войско, отметил Лошадкин.

— Вперед!
– скомандовал Лошадкин, слетая вниз.

Птерахи летели следом, охраняя его, руки и клювы их подергивались. Обстрел снизу усилился, Лошадкин взмахнул рукой, сбивая стрелы обратно легким выстрелом, не давая пострадать охране. Он охотно слетел бы вниз один, но местные чуть ли не взбунтовались, клекотали и кричали, что готовы отдать за него жизнь и закрыть своей грудью.

— Командующий Орлот!
– взревел Лошадкин громко, оглушая всех внизу.

Тургайцы зажимали руками уши, но часть их выступила вперед, хватаясь за мечи - охрана. К счастью, у Лошадкина был козырь, практически грамота о неприкосновенности, но вот беда, удаленно ее послать не получалось. Лошадкин швырнул метко, и футляр с алыми печатями приземлился практически в руки командующему тургайцев, знатному волку.

— Вы звали, и мы пришли, - просто сказал Михаил.

Орлот пучил глаза, то и дело бросая взгляды на дирижабль, раскрывал уши шире.

— Сообщите своим бойцам, что мы - друзья и готовьтесь ударить по рабнекам!

С этими словами он взлетел, словно сам по себе, и вместе с птерахами помчался к пролому. Вослед полетели крики, неожиданно мощно застучали барабаны, словно хотели заглушить команды. Лошадкин промчался почти на бреющем полете, несколько рабнеков отшатнулись, полетели вниз, цепляя соратников. Птерахи сдернули с поясов небольшие самодельные бомбы, швырнули вниз.

Удушливый тяжелый дым начал клубиться там, рабнеки падали, кашляли. Несколько отважных подбежали, ударили копьями, но кругляши бомб ускользали, только дымили сильнее. Лучники тургайцев удвоили обстрел, руки их так и мелькали, и сверху уже наплывала тень, отбрасываемая дирижаблем. Лошадкин заложил вираж и вернулся, стреляя с двух рук и оглушая всех, кто лез в пролом.

Из-за дыма и его обстрела в атаке рабнеков образовался разрыв.

— Десант!
– команда с дирижабля.

Десятки канатов упали вниз и по ним почти буквально слетели хрокаги и краглы, мордахи. Следом по канатам заскользили мешки с инструментами, припасами, стрелами. Краглы ухватились за кирки, покатили камни, сдернули бревна, тут же сколачивая их вместе огромными железными скобами. Хрокаги сбили стену щитов, шагнули вперед, отбрасывая ринувшихся было вперед рабнеков.

— Сажа!
– взревел строй, ударяя щитами.

Рабнеки покатились вниз, ломая себе кости, не давая подняться другим и влетая прямо в облако дыма. Мордахи уже стреляли и разили всех, кто пытался подойти ближе и помочь. Рабнеки попробовали было устроить ответный обстрел, но в их гуще тут же разбилась еще парочка дымных бомб, сброшенных с дирижабля. Где-то взметнулся огонь, Лошадкин сделал еще круг, приземлился на верхушке стены.

Тургайцы там попятились, отшатнулись, кто-то упал в поклоне.

— Свои!

— Свои!

— Они пришли на помощь!