Баронесса. Эхо забытой цивилизации

— У меня лишь одно украшение, то самое, что вы надели на меня в день нашей свадьбы, — она отошла на шаг, будто с трудом, и Кайрос в душе ликовал, приняв её реакцию за волнение.

Он знал, что привлекал женщин, и верил, что Талира была влюблена в него. Немного ласки — и всё непременно вернётся. И будет гораздо лучше, чем прежде; уж теперь-то он не обидит свою красавицу жену.

— Врушка, — улыбнулся он, делая ещё шаг вперёд, так, что она оказалась у стены. Он коснулся её пушистых светлых волос, удивляясь их мягкости. — Я послал их буквально полторы недели назад.

Розовые губы, созданные для поцелуев, скривились в усмешке.

— Вы посылали их через свою матушку? Возможно, вам стоит проверить её шкатулки для драгоценностей, — неожиданно ядовито ответила жена.

— Что это значит?! Не смей так говорить о ней! — Кайроса буквально вело от присутствия жены; ему казалось, что их конфликт уже исчерпан, и он жаждал перейти к более приятной части.

Но не мог же он позволить ей оскорблять свою мать? Пусть и завуалированно.

Талира покачала головой, словно освобождаясь от наваждения, и, пересилив себя, отступила.

— Тали…

— Не называйте меня сокращённым именем! Ваша мать делала то же самое, потому что не признаёт волю Первородной. Она до сих пор считает меня бастардом, относится ко мне как к простолюдинке, и она открыто это признала при десятке свидетелей. При них же она открыто оскорбляла меня, будучи гостьей на моей земле! Ни вы, ни она никогда не получали права на моё сокращённое имя. И если вы всерьёз думаете, что, послав что-то ей, это дойдёт до меня, то вы совсем выжили из ума! Она не передаст мне даже корки хлеба, не говоря уже о чём-то действительно ценном.

Она повернулась, намереваясь скрыться в своих покоях, но Кайрос быстро зашёл следом, схватив её за плечо и закрывая дверь ногой.

Всё его внимание было сосредоточено на этом первом, настоящем диалоге, полном обид и недосказанностей.

— Тали! Давай поговорим, выговорись — ты поймёшь, что всё это не более чем глупые недоразумения. Я уже поговорил с матерью; она утверждает, что ты просто неправильно всё поняла. Она даже не знала, что ты не можешь есть определённую пищу, не вини её за незнание!

Он надеялся, что этот разговор будет куда спокойнее и что он случится не в первые же минуты их встречи. И уж точно не тогда, когда Тали буквально пыталась от него отделаться. Сделав несколько шагов, он подошёл к жене — невысокой и худенькой — и обнял её всем телом, обеими руками.

А потом он утопил свой нос в её волосах, наслаждаясь холодным ароматом леса, хвои, терпких растений. Её тело дрожало под его руками; возможно, она была сильно расстроена?

Кайрос провёл своими большими, широкими ладонями по её плечам, опускаясь ниже, к талии, и наконец решил — пора. Наклонившись, он коснулся ледяной кожи её шеи горячими губами, сначала нежно, потом всё страстнее, пробуя её на вкус горячим языком, намереваясь перейти на лицо, на розовые губы, пока она всё так же мелко дрожала.

— Тали, всё будет хорошо, между нами...

— Нет… Нет!

Внезапно он ощутил резкий удар в грудь — пусть и с близкого расстояния, но вполне ощутимый.

Рассмеявшись, он нежно поцеловал её в ухо, обнимая крепче, ощущая через одежду упругие небольшие груди, всё больше заводясь от мысли о том, что между ними произойдёт совсем скоро.

— Маленькая воительница. Ты не из тех, кто притворно смущается, правда? Именно это мне в тебе и нравится.

Его рука коснулась её толстой косы, и только сейчас он заметил, что в неё что-то вплетено…

Красные ленты?

— Нет! Не прикасайся ко мне! — её руки, скованные в перчатки, оттолкнули его с неожиданной силой, отбрасывая на несколько шагов. И тогда он впервые за последнее время посмотрел на лицо своей жены.

Здоровый румянец сошёл с её щёк, а глаза метались, как у загнанного зверя, тяжело дышащего. Её всё так же мелко трясло, но она не позволяла себе съёжиться; напротив, с хрустом выпрямилась во весь свой небольшой рост, будто не желая показывать слабости.

Но Кайрос видел…

Она боялась. Боялась и отвергала его прикосновения, именно от этого была так напряжена, именно поэтому её трясло, а вовсе не от влюблённого волнения.

— Тали…

— Меня. Зовут. Талира! — рявкнула она, но Кайрос только покачал головой — он не позволит возводить между ними глупые границы.

— Мы просто поговорим, и ты вновь привыкнешь к моим рукам, как было до…

Дверь неожиданно громко распахнулась, ударившись о противоположную стену, и в комнату влетела смуглая, смутно знакомая Кайросу симпатичная девица. Увидев его в спальне своей хозяйки, её глаза округлились, но, собравшись, она выпалила:

— Тали! Там на заставе… Ты срочно нужна!

***

Талира молча ушла, оставив Кайроса наедине с его мыслями. Возбуждение, вызванное близостью жены и мыслями о скором единении, постепенно утихло. Он всё яснее понимал: ночи любви сегодня, скорее всего, не будет. Слишком напряжённой казалась Талира, её тело отталкивало его.

А ведь полтора года назад всё было иначе.

Она тянулась к нему, раскрывалась, не боялась, смотрела с теплотой, любовью и заметным вызовом. Позволяла ему снова и снова брать её, ласкать, даже сама разделась.

Как много он бы отдал, чтобы вернуть ту, прежнюю Талиру.

И всё же… новая Талира притягивала его своей загадочностью. Она будоражила, заставляла теряться в догадках. Прятать такую жену было преступлением, но одновременно и благодатью — мало ли кому она могла попасться на глаза.

Кайрос не из тех, кто скрывает свои сокровища. Напротив, такая жена только возвысит его в обществе. Каждый мужчина будет завидовать ему, а слухи о красоте Талиры вскоре затмят рассказы о красоте её же матери.

А значит, нужно переносить привязку на себя, перевозить жену в столицу, чтобы она сияла при дворе. К тому же, по законам, она могла жить на своем вдовьем наделе только при условии, что муж живёт отдельно, или если у них уже есть наследник.

Синюю Трясину ждут перемены. После завершения делегации Талира оставит эту жизнь и заживёт так, как и должна — жизнью благородной красавицы при дворе. А может, её идеи даже заинтересуют Его Величество.

Нет, не «может». Точно заинтересуют.