Башня Рассвета

— Капитан Фалюк.

Он сказал это мягко, успокаивающе.

— Что сказали ваши шпионы?

Сартак сжал зубы, тени показались на его лице, прежде чем принц сказал:

— Они сообщили, что в Рафтхоле полным полно ужасов. Люди, которые на самом деле не люди… Твари из самых мрачных мечтаний Ванз.

Ванз — богиня мёртвых. Её почетаение в этом городе предшествовало даже целителям Сильбы, её поклонниками была тайная секта, которую боялись и уважали даже каган и его предшественники. Ритуалы отличались от их, и не вели к Вечному Синему Небу. Несрин быстро прошла мимо тёмного каменного храма Ванз, вход в который был просто ониксовыми ступеньками вниз — в подземную комнату, освещённую свечами.

— Похоже, это не кажется тебе странным или необычным, — сказал Сартак.

— Год назад может и казалось бы.

Сартак посмотрел на её оружие:

— Значит, ты действительно столкнулась с такими ужасами.

— Да, — признала Несрин. — Но это не было очень полезно, учитывая, что город в настоящее время принадлежит им.

Слова такие же горькие, как и чувства.

Сартак сказал:

— Большинство бы убежало, предпочитая не столкнуться с этим вообще.

Ей не хотелось отвечать на это, и утешения слова тоже не принесли. Хорошее усилие того человека, которому не нужно делать такие вещи.

— Я… я видела твою мать сегодня. Она гуляла по саду.

Сартак прикрыл глаза.

— Да?

Осторожный вопрос.

Несрин думала о том, что лучше бы ей держать язык за зубами, но всё равно продолжила.

— Я просто упоминаю об этом на случай… если это как-то будет полезно для тебя.

— Был ли с ней охранник? Или служанка?

— Нет, насколько я могла видеть.

Волнение отразилось в его чертах, когда принц прислонился к стене здания:

— Спасибо за информацию.

Это было не её дело. Но Несрин всё-таки сказала тихо:

— Моя мать умерла, когда мне было тринадцать. — она посмотрела на практически светящуюся Башню. — Старый король… ты знаешь, что он делал с магами. Целителями, одарёнными магией. Поэтому не было никого, кто мог бы спасти мою мать от ужасной болезни, которая подкралась совершенно неожиданно. Целитель сказал, что это появилась какая-то опухоль у неё в груди. Она могла бы вылечить её, когда магия всё еще не была запрещена.

Она никогда не рассказывала эту историю никому за пределами семьи. И даже не знала почему сейчас говорит ему всё это, но продолжила:

— Мой отец хотел посадить её на корабль, чтобы привезти сюда. Отчаялся. Но война разрывала наш континент на части. Корабли были призваны в службу Адарлана, и она была слишком больна, чтобы идти по земле к порту Эйлуэ. Мой отец изучил каждую карту, каждый торговый маршрут. К тому времени, когда он нашёл торговца, который согласился плыть вместе с ними в Антику… Мать была слишком больна для путешествия. Она бы не выдержала, даже если бы они и добрались до корабля.

Сартак смотрел на неё с нечитаемым выражением лица.

Несрин засунула руки в карманы.

— Итак, она осталась дома. И мы все были там, когда… когда всё закончилось. — горе сжало её горло, слёзы жгли глаза. — Мне потребовалось несколько лет, чтобы вновь почувствовать себя живой. — сказала она через мгновение. — Я начала обращать внимание на солнце, чувствовать вкус еды, вновь наслаждаться жизнью. Мой отец спас нашу семью. Мою сестру и меня. Если он и грустил, но не позволял нам это видеть. Он наполнял наш дом радостью, как только мог.

Она замолчала, не зная что еще сказать.

Сартак, наконец, промолвил:

— Где они сейчас? После нападения в Рафтхоле?

— Не знаю, — прошептала она, вздохнув. — Они ушли, но… я не знаю куда они бежали и получится ли у них выжить там, с таким количеством ужасов, наполняющих мир.

Сартак молчал долгую минуту, а Несрин каждую секунду жалела, что вообще начала говорить об этом.

Затем принц сказал:

— Я отправлю посланника незаметно. — он оттолкнулся от стены. — Прикажу моим шпионам следить за семьёй Фалюк и помогать им, если они будут идти куда-то, чтобы они могли найти безопасное место.

Её сердце больно сжалось, но она смогла вымолвить:

— Спасибо.

Это было очень щедрое предложение.

Сартак добавил:

— Я сожалею твоей потере. Это было так давно. Я… Как воин, я вырос, идя рука об руку со Смертью. И всё же смерти дорогих тебе людей… намного тяжелее вытерпеть, чем другие. И горе моей матери, наверное, еще больше, нежели моё собственное. — он покачал головой, лунный свет танцевал на его чёрных волосах. — Почему ты думаешь, что мне так захотелось бежать за тобой посреди ночи?

Несрин, несмотря на всё, слегка улыбнулась ему в ответ.

Сартак поднял брови:

— Хотя это поможет узнать, что именно я должен искать.

Несрин раздумывала о том, что можно ему сказать. И то, почему он здесь.

Он тихо рассмеялся, когда её сомнения были слишком долгими.

— Думаешь, я тот, кто напал на этого целителя? После того, как я рассказал тебе об этом утром?

Несрин склонила голову на бок.

— Я не говорю, что подозреваю тебя, — даже после того, как она видела другого принца, порабощённого этой весной, практически стреляла в королеву, чтобы спасти его жизнь. — Твои шпионы абсолютно правы. В Рафтхоле… Я бы не хотела, чтобы в Антике случилось то же горе.

— И ты убеждена, что атака в Торре только начало?

— Возможно.

Тишина.

Несрин добавила:

— Если кто-то, знакомый или чужой, с чёрным кольцом или ошейником, или хочет одеть это на тебя… Не сомневайся. Ни одной секунды. Быстро и резко убей его. Обезглавливание — единственное, что поможет. Человек внутри ушёл. Не пытайся их спасти, или тебя тоже поработят.

Внимание Сартака метнулось к мечу, луку и колчану. От тихо сказал:

— Расскажи мне всё, что знаешь.

— Я не могу.

Отказ мог стоить ей жизни, но Сартак задумчиво кивнул:

— Тогда расскажи то, что можешь.

Она так и сделала. Стоя в тени стен Торре, она рассказала всё, что могла, кроме информации о Ключах и Воротах, порабощении Дорина и бывшего короля.

Когда она закончила, лицо Сартака не изменилось, хотя он задумчиво потёр челюсть.

— Когда ты собиралась рассказать об этом отцу?

— Как только он предоставил бы нам частную встречу.

Сартак выругался, низко и креативно.