Басни

Богам о том мы только и молились,

Чтоб дни твои бесценные продлились».

(А рыбы между тем на сковородке бились.)

«Да отчего же», Лев спросил: «скажи ты мне,

Они хвостами так и головами машут?» —

«О, мудрый царь!» Мужик ответствовал: «оне

От радости, тебя увидя, пляшут».

Тут, старосту лизнув Лев милостливо в грудь,

Еще изволя раз на пляску их взглянуть,

Отправился в дальнейший путь.

Крестьянин и Лошадь

Крестьянин засевал овёс;

То видя, Лошадь молодая

Так про себя ворчала, рассуждая:

«За делом столько он овса сюда принёс!

Вот, говорят, что люди нас умнее:

Что может быть безумней и смешнее,

Как поле целое изрыть,

Чтоб после рассорить

На нём овёс свой попустому?

Стравил бы он его иль мне, или гнедому;

Хоть курам бы его он вздумал разбросать,

Всё было б более похоже то на стать;

Хоть спрятал бы его: я видела б в том скупость;

А попусту бросать! Нет, это просто глупость».

Вот к осени, меж тем, овёс тот убран был,

И наш Крестьянин им того ж Коня кормил.

Читатель! Верно, нет сомненья,

Что не одобришь ты конёва рассужденья;

Но с самой древности, в наш даже век,

Не так ли дерзко человек

О воле судит Провиденья,

В безумной слепоте своей,

Не ведая его ни цели, ни путей?

Белка

У Льва служила Белка,

Не знаю, как и чем; но дело только в том,

Что служба Белкина угодна перед Львом;

А угодить на Льва, конечно, не безделка.

За то обещан ей орехов целый воз.

Обещан – между тем всё время улетает;

А Белочка моя нередко голодает

И скалит перед Львом зубки свои сквозь слёз.

Посмотрит: по лесу то там, то сям мелькают

Её подружки в вышине;

Она лишь глазками моргает, а оне

Орешки, знай себе, щелкают да щелкают.

Но наша Белочка к орешнику лишь шаг,

Глядит – нельзя никак:

На службу Льву её то кличут, то толкают.

Вот Белка, наконец, уж стала и стара

И Льву наскучила: в отставку ей пора.

Отставку Белке дали,

И точно, целый воз орехов ей прислали.

Орехи славные, каких не видел свет;

Все на-отбор: орех к ореху – чудо!

Одно лишь только худо —

Давно зубов у Белки нет.

Кукушка и Орёл

Орёл пожаловал Кукушку в Соловьи.

Кукушка, в новом чине,

Усевшись важно на осине,

Таланты в музыке свои

Высказывать пустилась;

Глядит – все прочь летят,

Одни смеются ей, а те её бранят.

Моя Кукушка огорчилась

И с жалобой на птиц к Орлу спешит она.

«Помилуй!» говорит: «по твоему веленью

Я Соловьём в лесу здесь названа;

А моему смеяться смеют пенью!» —

«Мой друг!» Орёл в ответ: «я царь, но я не Бог.

Нельзя мне от беды твоей тебя избавить.

Кукушку Соловьём честить^[89] я мог заставить;

Но сделать Соловьём Кукушку я не мог».

Щука

На Щуку подан в суд донос,

Что от неё житья в пруде не стало;

Улик представлен целый воз,

И виноватую, как надлежало,

На суд в большой лохани принесли.

Судьи невдалеке сбирались;

На ближнем их лугу пасли;

Однако ж имена в архиве их остались:

То были два Осла,

Две Клячи старые, да два иль три Козла;

Для должного ж в порядке дел надзора

Им придана была Лиса за Прокурора.

И слух между народа шёл,

Что Щука Лисыньке снабжала рыбный стол;

Со всем тем, не было в судьях лицеприязни,

И то сказать, что Щукиных проказ

Удобства не было закрыть на этот раз.

Так делать нечего: пришло писать указ,

Чтоб виноватую предать позорной казни

И, в страх другим, повесить на суку.

«Почтенные судьи! – Лиса тут приступила. —

Повесить мало, я б ей казнь определила,

Какой не видано у нас здесь на веку:

Чтоб было впредь плутам и страшно и опасно —

Так утопить её в реке». – «Прекрасно!» —

Кричат судьи. На том решили все согласно,