Бастард рода Неллеров. Книга 7

Ещё на мне сегодня вечерняя проповедь. Паломников у нас в эти дни очень много. В церкви не вместится даже треть, но остальные с радостью готовы прислушиваться к словам слуг Создателя и на улице через распахнутые для этой цели двери.

Конечно, преднастоятель брат Михаил по прежнему любит красоваться на кафедре и с огромным удовольствием бы вообще с неё не сходил, однако, мне не стоит совсем игнорировать свои обязанности аббата. Только, чувствую, сегодня меня ждёт нечто более интересное, не зря ведь мои лейтенанты так хмуро выглядят.

Глава 7

— Без вашего дозволения мы не стали арестовывать этого мерзавца. — говорил лейтенант сыска, когда мы впятером шли от лечебницы к воротам обители, миновав небольшой птичий базар. — Всё же это подданный императора.

— Угу. — киваю, оценив как весьма бойкую ведущуюся у стен торговлю. — Как говоришь, его зовут? Публий…

— Публий Вар, милорд. Он прибыл сюда из Рансбура. Насторожил уже сам факт, что имперского купца занесло в нашу глушь…

— Обижаешь, Николас. — усмехаюсь, повернув голову к лейтенанту. — Какая же у нас глушь? Посмотри, сколько тут паломников, просто путешественников, торговцев, наших работников. Даже в предместьях Готлина суета поменьше, чем у нас. Ладно, я согласен. Нечего подданному Флавия Неустрашимого делать так далеко на севере с таким скромным объёмом и ассортиментом товаров.

Чёрт, чуть в кучу лошадиного навоза не наступил. Откуда только грязь берётся, вроде и дождей не было, и уборщики у меня с самого утра наводят порядок? Может есть какое-то плетение, её создающее? Откуда-то ведь и лужи берутся. Выпирают снизу? В принципе, возможно. Западная часть озерца от источника когда-то была болотом, пока Создатель лично тут всё не благоустроил. Получается, не доработал покровитель этого мира, схалтурил. Так, Степан Николаевич, дорогой ты мой, договорились же не богохульствовать даже в помыслах. Отставить всякую чушь нести!

По идее, в предместьях мне тоже все площади и улицы надо бы вымостить булыжником, а не только центральную. Угу, обязательно сделаю, когда руки дойдут.

Взглядами и поклонами люди просят моего благословения, а я не только не в сутане, но и знак жезла Создателя поверх кафтана забыл повесить. Не специально, просто забыл. Поэтому ограничиваюсь лишь доброй отеческой улыбкой и чуть заметными кивками.

Тут Эрик влезает в наш разговор:

— Этим вечером могу похитить Публия из гостиницы. — предлагает. — Никто не заметит, ну, кроме трактирщика, а он давно на лейтенанта работает, — бросает взгляд на сыскаря. — Он будет молчать. Так что, дозволяете?

— Нет. — совсем неожиданно для соратников отказываю в предложении, казавшимся им лишь пустой формальностью.

Мы входим под арку, и я временно замолкаю, тут под сводом гулко, и наш разговор могут услышать лишние уши, да хоть тот же Иннокентий, самый крупный в нашем графстве работорговец. Он со льстивой улыбкой пытается поймать мой взгляд, но я только краем глаза его просёк, а так делаю вид, что не замечаю. Приблизиться же ко мне ему не дадут караульные братья, их здесь двое с копьями и щитами, к тому же один величиной и фигурой с огромную винную бочку, даже латный нагрудник держится на его животе почти параллельно земле. Такого ни обойти, и не объехать.

У Иннокентия деверь в готлинской магистратуре ведает приведением приговоров городского суда в исполнение — мне подьячий Виктор, ставший управителем нашего подворья в Готлине, всё про этого работорговца поведал. Мне пытается продать крупную партию — более двух десятков — кандальников со сроками каторги у всех десять лет. Ещё неделю назад я всерьёз подумывал согласиться, лишь тянул время, чтобы сбить цену — Кеше-то рабы, считай, даром достаются, коррупция рулит, что называется, однако после моей славной виктории над воинством сброда сам могу кому хочешь продать лишних кандальников. Имею право как владетель своим судом назначить пленённым любое наказание по срокам каторги.

На выходе из арки трое — оба Николаса и Эрик хором интересуются по поводу моего решения:

— Но почему?

Оборачиваюсь к топающему позади меня с Сергием другу детства.

— А ты чего уши греешь, Ник? Разве тебя не учат не вмешиваться в беседы командиров.

— Считайте, три часа под копьём он заработал, милорд. — сказал Эрик. — И всё же, хотелось бы понять…

— Да чего тут понимать, лейтенант? — на границе нашей лобной площади я свернул к арсеналу и остановился в тени его стены, здесь разговору никто не помешает. — Ну, схватим мы его, ну, пытками выжмем всё, что он знает. Но толку будет как свинью стричь — визгу много, шерсти мало.

— Мы точно узнаем, кто его послал собирать подробные сведения о вас. — сказал мой сыскарь. — И с какой целью.

— Это я тебе и так скажу. — усмехаюсь. — Имперские власти. Для недоброй в отношении меня целью. И дальше что? Ну, узнали мы, что это кто-то из имперских чиновников распорядился, ну, выяснили, что аббата Степа хотят похитить или убить. И?

Не сказать, чтобы здешние спецслужбы были совсем дремучими в плане устройства заговоров или их раскрытия, и комбинации тут выдумывать умеют неплохие. Вот только слишком уж полагаются на силовую составляющую и выбивание показаний. Как по мне, ум и хитрость в этой сфере намного эффективней силы и страха.

— Вы предлагаете что, просто его не трогать? Совсем? — продолжил изумляться лейтенант Николас.

Впрочем, удивление написано на всех лицах моих соратников, даже обычно старающийся быть невозмутимым брат Сергий, и тот, вон, как пучит глаза.

— Да, не трогать. — подтверждаю. — Но установить за ним наблюдение здесь, в Неллере или в Рансбуре когда он туда с собранными сведениями отправится — не будет же он здесь долго находиться? Понимает, что вызовет подозрения. Нам нужны те, кого пришлют после него. Понимаете? Сможешь организовать слежку? Напиши своему начальнику, без виконта Виктора мы эту задачу не потянем. А хватать этого козла не вижу смысла. Другого пришлют, более умного. Если имперцам нужно узнать мой распорядок, они его узнают.

Судя по тому, как легко Публий Вар позволил себя вычислить, профессиональным шпионом он не является. Кто-то из имперских сановников использовал, что называется, оказавшееся под рукой. Значит и грамотно организованную слежку он не заметит. А уж следить тут умеют вполне неплохо. У виконта Виктора, насколько знаю от дяди Рональда, в Неллере и в Рансбуре достаточно разветвлённая агентура, особенно среди владельцев и персонала трактиров. Вот интересно, а сколько среди столичных трактирщиков двойных, тройных и более агентов? Там у меня своя сеть имеется, пусть пока и в зачаточном состоянии. Отправлю-ка я на днях весточку своим молодожёнам — Ригеру и Эльзе — пусть и Леона Роффа подключит, этот уголовный авторитет мне по гроб жизни за сына обязан.

— То есть, не трогаем? — последний раз уточняет сыскарь.

— Ага, то есть. — подтверждаю. — Ну, если других вопросов нет, не задерживаю. Меня, вон, брат Георг, вижу, с нетерпением ждёт. Да, Эрик, скажи работорговцу, чтобы встречи со мной не добивался. Мне его товар больше не нужен.

— Он это понимает. — ответил разведчик. — Наслышан. Иннокентий теперь наоборот хочет выкупить часть разбойников после вашего суда. У него много клиентов и кроме обители. Есть кому продать.

— А-а, ну тут понятно. — я посмотрел через плечо Сергия на маячащего у ворот работорговца. — Ладно, посмотрим. Пусть с казначеем нашим обговорит вопрос цены, думаю, нам не все пленники понадобятся на карьере или для показательных казней в Готлине. Какую-то часть действительно стоит продать.