Басурманин. Дикая степь

Глава 1

Скрипнув, тяжелая дверь в княжеские хоромы распахнулась.

– Княже, позволь предстать пред очи твоя!

Дородный мужчина с седеющей бородой по грудь, в легкой расшитой богатой тесьмой шубе пурпурного цвета и такой же шапочке с парчовым околышем, кряхтя, протиснулся в покои. Его было столь много, что казалось, будто он заполнил собой все пространство не только светлицы, но и всего терема.

– Зоремир грамоту прислал, – прикрывая дверь, шепотом произнес он.

Сидевший в кресле у стены Рязанский князь Мстислав Игоревич поднял на вошедшего боярина опечаленный взор и махнул рукой, дозволяя приблизиться.

– Дай–ка взглянуть, Яр Велигорович, – с грустью в голосе произнес князь. – Сказываешь, Зоремир нас милостью своей одарил? Ох, чую не ладное, худое! Не часто он нас жалует. Авось чего путного присоветует.

Тяжело дыша, думный боярин Яр Велигорович Магута приблизился к княжескому возвышению и подал свиток.

– Так за то его и почитают, князь-батюшка. Слово его верное. Чего скажет – то и случится.

Князь Мстислав развернул грамоту, пробежал глазами по написанному и подал свиток боярину.

– Взгляни. Как и сказывал – худое.

– Ужель молвит, лиха нам ждать?

Боярин взял свиток, заглянул в него, вернул князю и, почесав бороду, произнес:

– Одна беда, князь-батюшка, когда сея напасть приключится Зоремир не указывает.

– Верно, сказываешь, Яр Велигорович. Не ведомо нам, когда беды ждать. Только сидеть и горевать нам недосуг. Чай не из пужливых будем. За тем в стольный град и путь держим, дабы заручиться словом князя Ярослава Муромского, да силой войска его окрепнуть, коли вороги нападут. Доколе ж нам страдать одним. Ты лучше поведай мне, всё ли к походу приготовлено?

– Всё, князь-батюшка. Снедь погрузить осталось и ладно будет.

– Вот и славно! Поди, проследи, кабы не случилось чего. Силычу вели явиться. Да служку позови одеваться.

Склонившись, боярин попятился к двери.

– Ты, вот еще что, – остановил его князь. – Вели там Владислава покликать.

– Всё исполню, княже, не кручинься, – пыхтя, боярин еще раз поклонился и вышел вон.

Оставшись в одиночестве, князь встал, медленно подошел к массивному столу, стоявшему под оконцем и засунул свиток с худыми новостями в дорожную суму, поглубже.

Скрипнула дверь. Кланяясь, в палаты вошел служка. Следом за ним два отрока внесли княжеское походное одеяние, сложили всё на лавку, отвесили земной поклон, и, не поднимая глаз, скрылись за тяжелой дверью.

– Изволишь ли, княже, снарядиться? Одёжа твоя готова.

– Да, путь не близкий, поспешать надо.

– Батюшка!

В светлицу вбежал статный, широкоплечий княжич в новом зеленом аксамитовом⁴ кафтане с золотыми зарукавьями, украшенном шитой каймой, и такого же цвета сафьяновых сапогах. Заприметив служку, суетящегося у княжеских сундуков, смутился и замер посередь светлицы.

Невысокий щуплый мужичонка, услыхав голос княжича, повернулся, отвесил поясной поклон и вернулся к своему занятию.

– Чадо моё!

Быстрыми шагами князь Мстислав подошел к сыну и обнял его, стараясь не выказывать волнения. Расставаться с наследником надолго очень не хотелось.

– Останься, батюшка! Ненадобно тебе ехать. Душа не на месте. Беду чую.

Владислав с мольбой в глазах, смотрел на отца. Длинные пряди цвета льна, схваченные золотым обручем, шелком струились по плечам.

Отстранив от себя своё детя, князь поправил выбившиеся из–под обруча волосы. Грустная улыбка тронула его губы.

– Али тебе не ведомо, сколь тяжко мне оставлять любимое дитятко?

– Знамо дело, батюшка. Токмо ты всё одно едешь.

Владислав высвободился из объятий и, отвернувшись, отошел к оконцу, чтобы не смотреть в лицо родителю. Из распахнутых створок доносились крики. На теремном дворе суетились служки, завершая погрузку припасов на повозки.

– Мне должно ехать. Князь Муромский ждет. Дело у него к нам, наместникам. Будем думать, где оборонительные крепости и сторожевые башни ставить, да земляные валы насыпать, для защиты земель наших от набегов басурманских. Рязань еще не окрепла силою. Град наш только в том годе стеной оброс. Его и ставили аккурат на границе с землями кочевыми, дикими. Ежели явится супостат какой, нашей дружине за земли княжества биться.

– Полагаешь, князь Муромский встанет за нас, коли придется бой принять с басурманами?

– Встанет! Земли–то его, хоть и околица. Куда ему деваться? Коли нас тут в Рязане пожгут да разорят, его оставшиеся земли за раз вослед падут. Промеж Муромом, половецкими и хазарскими ханами, прочими басурманами из Дикой степи вроде Джамбулата Хорезмийского, токмо Рязанская земля и стоит. Да и про соседей–славян не забывай. Вона, Князь Святослав и Олег Гориславович давно на эти земли зарятся. Да, токмо промеж собой никак не поделят. Стало быть, нам тут насмерть стоять. Не станет нас, не уцелеть и Мурому.

Княжич грустно кивнул и повернулся.

– Ты скоро воротишься?

В его голосе было столько тоски, что в груди у князя защемило.

– То мне не ведомо. Полагаю, за пару-тройку седмиц управимся. Авось и по боле буде. Ярослав, князь Муромский, правитель толковый. А вот Суздальский наместник Федор Глебович, да князь Изяслав, правитель, что Киевским князем Владимиром в Ростове посажен, себе на уме. Тяжко с ними договариваться будет. Одно дело, что не схотят они земель своих лишиться, да помогут нам, коли срок придет.

Закончив одевание в походные доспехи, и застегнув отороченный золотой каймой плащ, князь Мстислав отпустил служку. Тряхнув седовласой головой, он подошел к окну и положил на лавку шелом.

– Ты страшишься остаться правителем, дитя? – Рука князя легла на плечо княжича. – Вот ужо и помыслить не мог!

– Нет, батюшка. Тебе почудилось, – решительно посмотрел в глаза отцу наследник. – Мне не боязно. Токмо никогда прежде мы так надолго не расставались.

Небесно-голубые глаза смотрели с нежностью, любовью и печалью.

– Придет день, чадо моё, и мы расстанемся навсегда. Эта доля никого не минует.

Мстислав не мог оторвать взгляда от своего дитя. Он притянул голову княжича и поцеловал в лоб, легонько коснулся волос на плечах и, будто опомнившись, резко отдернул руки, отвернулся и пошел к столу.

– Дам тебе наставление, – заговорил он хриплым голосом, укладывая, лежавшие на столе свитки, в дорожную суму. – Дружину, мастеровых и люд Рязанский да пришлый купеческий не обижай. Решай все по справедливости. Еже ли чего, завсегда совета у крестного спроси, он поможет. Боярин Магута умен и рассудителен. Затруднение какое, или споры – у него подмоги ищи. Науки изучай прилежно, не бросай. В книгах мудрость и величие. Федора не злоби. Он второго дня жалобился на тебя. Сказывал, ты от него ускакал за стены, забросив учение. Мол, княжичу всё одно мечом махать, али булавой, лишь бы не ученье постигать.