Базар житейской суеты. Часть 3

Не сомнвался въ этомъ и мистеръ Питтъ, истомленный сердечно и душевно несчастнымъ поведеніемъ отца. Методическія сходки продолжались, но уже далеко не съ такимъ блистательнымъ успхомъ, какъ въ былое время. Мистеръ Питтъ даже усовершенствовался въ искуств сочинять и произносить блистательныя рчи, но уже никто не думалъ больше апплодировать ему, и когда оканчивалась сходка, онъ слышалъ собственными ушами, какъ говорили:

— Оглянись прежде на себя, любезный другъ, и потомъ учи другихъ. Отецъ твой врно пьянствуетъ въ эту минуту въ какомъ-нибудь кабак или харчевн.

Однажды онъ съ удивительнымъ краснорчіемъ разсуждалъ о нкоемъ мухаммедансклмъ бандит, окружившемъ себя толпами женщинъ, вовлеченныхъ имъ въ безвыходную тьму нравственныхъ и умственныхъ заблужденій. Уже фигуры и аллегорическія изображенія полились потокомъ изъ устъ одушевленнаго оратора, какъ вдругъ изъ толпы раздался грубый голосъ:

— А сосчиталъ ли ты, пріятель, сколько у васъ такихъ женщинъ на «Королевиной усадьб«?

Все собраніе оторопло отъ этой выходки, и мистеръ Питтъ принужденъ былъ окончить свою рчь. Нтъ надобности распространяться, что сцены въ этомъ род совершенно отравляли его жизнь.

Роза и Фіалка, съ отъздомъ гувернантки, тоже были брошены на произволъ судьбы, такъ-какъ сэръ Питтъ произнесъ торжественную клятву, что съ этой поры никакая ученая двица не переступитъ больше черезъ порогъ его дома. Участь бдныхъ сиротокъ, нтъ сомннія, была бы достойна великаго сожалнія, еслибъ мистеръ Питтъ силою своего энергическаго краснорчія не уговорилъ отца отослать ихъ въ учебное заведеніе для окончательнаго усовершенствованія въ искуствахъ, наукахъ и ремеслахъ.

Но каковы бы ни были взаимныя отношенія членовъ знаменитой фамиліи, вс они были согласны въ одномъ — въ единодушной любви къ миссъ Кроли, и обожаемая старушка безпрестанно получала вещественные знаки привязанности отъ свомхъ племянниковъ и племянницъ. Такъ мистриссъ Бьютъ препровождала къ ней пулярдокъ и нкоторые весьма замчательные специменты цвтной капусты, со включеніемъ хорошенькаго кошелька или булавочной подушечки отъ имени прелестныхъ дочекъ, которыя также, съ своей стороны, сгарали желаніемъ пріобрсть для себя хотя маленькій уголокъ въ памяти милой тетушки. Мистеръ Питтъ посылалъ ей корзины съ персиками, виноградомъ и дичью. Соутамптонскій дилижансъ каждонедльно отвозилъ въ Брайтонъ вс эти подарки, служившіе выраженіемъ родственной любви, и туда же, повременамъ, въ этомъ экипаж, здилъ самъ мистеръ Питтъ, усердный методистъ и краснорчивый ораторъ. Поведеніе отца заставляло его довольно часто отлучаться изъ «Королевиной усадьбы», и, сверхъ-того, былъ для него въ Брайтон особый предметъ, требовавшій его личнаго присутствія. Мы уже имли случай намекнуть въ этой исторіи объ отношеніяхъ мистера Питта къ леди Дженни Шипкенсъ, которая теперь вмст съ матерью и сестрами проживала въ Брайтон съ гигіеническою цлью. Матушку леди Дженни, графиню Саутдаунъ, женщину съ характеромъ ршительнымъ и твердымъ, зналъ въ ту пору весь методистскій міръ.

Объ этой благородной фамиліи мы тоже обязаны сказать нсколько словъ, такъ-какъ она скоро будетъ скрплена тснйшими узами съ домомъ Кроли. Представитель ея, Клементъ Вилльямъ Саутдаунъ, вступилъ въ парламентъ подъ покровительствомъ мистера Уильберфорса, и тамъ нсколько времени считали его весьма степеннымъ молодымъ человкомъ, вполн оправдавшимъ рекомендацію своего политическаго патрона. Больше о немъ нечего и говорить. Но словами невозможно изобразить чувствованій превосходной матери, когда она, вскор посл смерти своего супруга, узнала съ сокрушеніемъ сердечнымъ, что сынъ ея сдлался членомъ многихъ свтскихъ клубовъ и проигрывалъ большіе куши въ «Кокосовомъ Дерев«, что онъ уже усплъ надавать множество векселей, проматывая отцовское наслдство, что онъ покровительствовалъ скачкамъ, держалъ съумасбродные заклады, здилъ безпрестанно въ оперный театръ, и, вообще, проводилъ время въ обществ холостяковъ, не отличавшихся строгими правилами жизни. Его имя произносилось не иначе, какъ съ воздыханіями въ фамильномъ кругу вдовствующей леди Саутдаунъ.

Леди Эмилія, старшая сестрица этого джентльмена, прославилась въ методистскомъ мір нсколькими восхитительными трактатами эстетически-умозрительно-практически-элегическаго содержанія, обращеннаго преимущественно къ филантропическимъ цлямъ. Какъ два зрлая и даже перезрлая, она имла весьма слабую идею о супружеской жизни, и сердце ея стремилось къ предметамъ отвлеченнымъ. Съ нкотораго времени она вела постоянпую корреспонденцію съ ост-индскими философами, и носился слухъ, будто леди Эмилія питала тайное расположеніе къ достопочтенному Мельхиседеку Горнблауэру, который позволилъ себя татуировать на Зеландскихъ островахъ.

Что касается до леди Дженни, къ которой, какъ мы сказали, мистеръ Питтъ Кроли чувсгвовалъ сердечное влеченіе, она была робка, кротка, стыдлива, молчалива и въ высшей степеми мягкосердечна. Нердко она проливала слезы о своемъ брат, хотя былъ онъ пропащій человкъ, и со стыдомъ приздавалась, что еще любитъ его до сихъ поръ. Повременамъ она посылала къ нему письма, и сама тайкомъ относила ихъ на почту. Единственный страшный секретъ, тяготвшій надъ ея жизнью, состоялъ въ томъ, что однажды, въ лунную ночь, леди Дженни и старая ключница отправились на тайный визитъ въ холостую квартиру лорда Саутдауна, и застали его — о, неисправимый и жалкій повса! — среди комнаты съ сигарою во рту и съ бутылкою кюрасо, стоявшей передъ нимъ на стол. Она почитала свою старшую сестру, благоговла передъ матерью, и считала мистера Кроли совершегнйшимъ и достойнйшимъ изъ всхъ мужчинъ, посл, однакожь, своего брата, лорда Саутдауна, этого падшаго Люцифера. Зато мать и сестра, принадлежавшія къ разряду женщинъ высокаго полета, длали для скромной двицы всякія уступки, и вообще смотрли на нее съ тмъ покровительственнымъ великодушіемъ, которое обыкновенно мы любимъ оказывать существамъ низшаго разряда. Добрая мама заказывала для нея платья, покупала ей книги, ленты, шляпки, и выкраивала для ея миньятюрной голозы представленія, идеи и сужденія, сообразныя съ ея возрастомъ, поломъ и обстоятельствами жизни. Смотря по тому, какъ желала и приказывала леди Саутдаунъ, Дженни здила верхомъ на своей маленькой лошадк, играла на фортепьяно, рисовала, или пользовалась какимъ-нибудь другимъ медикаментомъ, который долженъ былъ содйствовать къ развитію въ ней физическихъ и душевныхъ совершенствъ. Вдовствующая леди заставляла свою дочку ходить въ панталончикахъ и съ передникомъ до тхъ поръ, пока ей не стукнуло двадцать-шесть лтъ. По поводу перваго своего представленія въ Букингем, леди Дженни получила разъ навсегда приказаніе освободиться отъ этихъ орнаментовъ.

Когда вс эти леди перехали въ свой брайтонскій домъ, мистеръ Питтъ тотчасъ же поспшилъ сдлать имъ свой визитъ, не надясь въ ту пору вступить въ непосредственное соприкосновеніе съ тетушкой Матильдой. Онъ ограничился только тмъ, что оставилъ свою карточку въ дверяхъ миссъ Кроли, и освдомился отъ мистера Баульса, или его помощника, о здоровьи паціентки. Встртивъ однажды миссъ Бриггсъ на ея возвратномъ пути домой изъ киижной лавки, откуда она шла съ новйшими романами подъ мышкой, мистеръ Питтъ раскраснлся необыкновеннымъ образомъ, когда принужденъ былъ сдлать шагъ впередъ и подать руку компаньйонк миссъ Кроли. Онъ гулялъ тогда съ леди Шипшенксъ; и компаньйонка была ей представлена такимъ-образомъ:

— Леди Дженни; сказалъ мистеръ Питтъ, — позвольте рекомендовать вамъ искренняго друга моей тетушки, ея преданную собесдницу, миссъ Бригтсъ, которую вы знаете подъ другимъ именемъ, какъ сочинительницу превосходныхъ «Лирическихъ восторговъ сердца». Вы уже имли случай нсколько разъ восхищаться этимъ поэтическимъ созданіемъ миссъ Бриггсъ.

Леди Дженни также раскраснлась, протягивая свою миньятюрную ручку миссъ Бриггсъ, и проговорила что-то очень учтиво и безсвязно насчетъ своей мама, обнаруживая искреннее желаніе познакомиться съ миссъ Кроли, и свидтельствуя нелицемрную радость при встрч со всми друзьями и родственниками мистера Питта. Въ заключеніе, когда он разставались, леди Дженни бросила голубиный взглядъ на миссъ Бриггсъ, и слегка кивнула ей головой, тогда-какъ мистеръ Питтъ отвсилъ ей глубочайшій поклонъ, одинъ изъ тхъ, къ которымъ онъ привыкъ еще въ нкоемъ германскомъ город, гд состоялъ на дипломатической служб.

О хитрый, лукавый дипломатъ, достойнйшій ученикъ и сподвижникъ лорда Бинки! Онъ самъ, собственными руками, представллъ леди Дженпи экземпляръ стихотвореній миссъ Бриггсъ, которыя она въ ранней своей молодости посвятила покойной супруг его отца. Мистеръ Питтъ отрылъ этотъ томикъ между разнымъ хламомъ на «Королевиной усадьб«, и привезъ его въ Брайтонъ, озаботившись напередъ перелистовать его дорогой въ дилижанс, и сдлать карандашомъ отмтки въ назиданіе леди Джеяни Шипшенксъ.

Съ такимъ же дипломатическимъ искуствомъ, мистеръ Питтъ представилъ умственному взору леди Саутдаунъ великія выгоды, которыя могли современемъ произойдти отъ короткаго знакомства ея фамиліи съ миссъ Кроли. Выгоды этого рода имли двойной характеръ — мірской и духовный. Миссъ Кроли, говорилъ дипломатъ, была теперь совершенно одна. Чудовищный развратъ и странная женитьба младшаго брата, Родона, отстранили его окончательно отъ старой тётушки. Непомрное самовластіе и жадность мистриссъ Бьютъ Кроли заставили старушку принять противъ этой женщины строжайшія мры, и она не хочетъ боле видть ненасытную пасторшу. И хотя самъ онъ, руководимый чувствомъ гордости, быть-можетъ неумстной, постоянно уклонялся отъ дружескихъ связей съ миссъ Кроли, однакожь теперь онъ думаетъ, что необходимо воспользоваться всми приличными средствами, какъ для того, чтобъ обратить старую тётку на путь истины, такъ и для того, чтобъ благовременно завладть ея имніемъ, на которое онъ иметъ полное право, какъ будущій представитель фамиліи Кроли.

Глубокомысленная леди Саутдаунъ согласилась безпрекословно на оба эти предложенія, и ршилась немедленно приступять къ длу…

— Кто докторъ у вашей тетушки? спросила леди Саутдаунъ у своего будущаго зятя.

Мистеръ Питтъ назвалъ фамилію господина Кримера.

— О, это шарлатанъ и невжда, милый мой Питтъ. Надобно удалить его. Мн уже, слава Богу, удалось благовременно прогнать его изъ многихъ домовъ, хотя въ одномъ или двухъ случаяхъ я не подоспла. Такъ, при всемъ усердіи, я не могла спасти генерала Гландерса, который умеръ отъ микстуръ этого шарлатана — умеръ, мой другъ. Немного, правда, онъ оправился отъ поджеровыхъ пилюль, которыя я ему предписала; но увы! это было уже слишкомъ поздно. Хорошо по крайней мр то, что генералъ Гландерсъ умеръ спокойно, безъ всякой душевной тревоги. Стало-быть это дло ршеное: Кримеръ оставитъ вашу тётушку.

Мистеръ Питтъ выразилъ свое совершеннйшее успокоеніе.

Надлежало теперь устроить другой пунктъ — обратить миссъ Кроли на истинный путь. Леди Саутдаунъ взялась за это съ величайшимъ удовольствіемъ. Съ той поры, какъ розы увяли на ея щекахъ, и синія дуги впервые появились вокругъ ея глазъ, леди Саутдаунъ, отршившись отъ шумныхъ удовольствій большого свта, погрузилась всей душой въ созерцательныя умозрнія эстетически-философическаго свойства, и вс ея занятія приняли аскетическій характеръ. Покойный ея супругъ, милордъ Саутдаунъ, человкъ больной, слабый и простодушный, безмолвно ободрялъ поведеніе своей Матильды, и аскетическая ея дятельность, возрастая постепенно; обнаружилась въ скоромъ времени въ обширнйшихъ размрахъ. Извстно всему міру, что Англія, любезное наше отечество, столько гордое своимъ умственнымъ развитіемъ, представляетъ классическую почву для всхъ съумасбродныхъ мнній и предразсудковъ, принимающихъ форму разнообразныхъ доктринъ съ притязаніями на непогршительность. Духъ средневкового фанатизма паритъ еще во всей своей сил надъ атмосферой туманнаго Альбіона. Честолюбцы, обманутые въ своихъ ожиданіяхъ на поприщ ученой или политической дятельности, узколобые педанты, волнуемые жаждой какой бы то ни было извстности, вс люди безъ призванія, безъ таланта, безъ свтлой мысли въ голов, найдутъ и прозелитовъ, и приличную для себя дятельность на всхъ пунктахъ Трехъ Соединенныхъ Королевствъ. Домъ леди Саутдаунъ еще при жизяи ея мужа сдлался истиннымъ притономъ всхъ этихъ пройдохъ и безпокойныхъ искателей приключеній. Методисты, квакеры, кувыркатели, накатчики, анабаптисты, поперемнно появлялись въ ея блестящемъ салон, смотря потому, какъ измнялись вкусъ и наклонности хозяйки. Такъ она принимала достопочтеннаго Сандерса Менитра изъ Шотландіи, достопочтеннаго Луку Уатерса, Джильса Джаульса, и прочая, и прочая. Об ея дочери и вся домашняя челядь обязаны были съ напряженнымъ вниманіемъ слушать и прилагать къ сердцу туманныя бесды всхъ этихъ господъ. Впродолженіе этихъ коггрегацій, старику Саутдауну позволялось дремать въ своей спальн, пить глинтвейнъ и читать газету. Леди Дженни была любимою дочерью милорда, и въ ней одной, казалось, онъ находилъ для себя утшеніе и отраду. Старшая дочь, усвоившая вполн характеръ и привычки своей матери, оттолкнула отъ себя отцовское сердце своимъ страшнымъ ригоризмомъ. Такой порядокъ длъ продолжался и посл смерти милорда.