Базе ев Аревик

Бородатый отзвонился по сотовому, а потом бодренько поскакал по направлению к кассам в поисках милиции.

* 2 *

Левон Кочарян проснулся среди ночи от собачьего воя под дверью. Вооружившись тростью, проковылял в холл и уже был готов успокоить четвероногого гостя мощным ударом по голове, но в самый последний момент узнал Арачин, овчарку сына. В детстве Габриэль, как и все мальчишки, мечтал о собаке, но смог завести щенка только на двадцатипятилетие, разъехавшись с отцом вскоре после рождения племянника. В этом году суке исполнилось десять, она еще ни разу не давала приплод, но, в отличие от других старых дев, отличалась добродушным нравом. Левон Аршакович недовольно втащил понурую овчарку в дом, пока она не перебудила соседей по лестничной площадке. Привязал за поводок к двери. Арачин скорчилась калачиком на клеенке в прихожей, но не смолкла и сменила вой на шумное оханье. Наринэ, мать Габриэля, поднялась с постели и принялась обихаживать собаку - вытерла ей безвольные лапы влажной тряпкой, предложила еду и питье, но животное отказалось от угощения.

Левон Аршакович пригрозил, что устроит сыну головомойку, и пошел звонить. Напрасно Наринэ отговаривала мужа от столь опрометчивого поступка, все-таки часы показывали два пополуночи. Трубку поднял Сережа, напарник Габриэля и сосед по съемной квартире. Выслушав порцию брани вместо приветствия, Сережа сообщил, что Гарик домой не приходил, что он, Сережа, собирался перезвонить Кочарянам утром, и еще случилась неприятность, за которую Гарик его по головушке не погладит.

– Я... собаку вечером упустил, дядя Лёва. Вышел с ней погулять, а она как с цепи сорвалась и исчезла.

– Да здесь она, здесь, - успокоил его Левон Аршакович.
– Только что всех перебудила, воет тут под дверью и есть не хочет.

– Воет или лает?
– переспросил Сережа.

– Воет...
– пожал плечами Кочарян-старший.

– Дело плохо.

– Может быть, она у вас просто сбесилась? Бешеные не лают.

– Нет, прививку недавно делали.

– Немедленно приезжай и забери свою псину. Ясно?
– Левон Аршакович положил трубку.
– Дети в доме. Насрет еще, не хватало...

– ...И глистов у нее нет, скорее всего, - заносчиво возразил одиннадцатилетний Артурец, встав на пороге детской.

* 3 *

Поздно утром звонил диспетчер с подстанции и заявил, что Габриэль Кочарян не явился на смену, что по мобильнику ответил Букин, и он тоже не в курсе, где Гарик. Левон Аршакович, вздёрнутый ночной историей с собакой, рявкнул в ответ, что вникать в их проблемы не собирается и что на смену пусть выходит Серёжа.

– Так они же и так в одной смене. Серый - кинолог, а Гарик всё ж таки фельдшер.

– Ну так ищите другого фельдшера. Мне всё равно.
– Положил трубку.
– Пусть он вам котят у опоросившейся суки принимает.

– Де-ед! А сколько фельдшеров нужно для извлечения трупа?
– озорничал Артурец, которого просто заклинило на этом анекдоте.

Отвесив внуку затрещину, Левон Аршакович отправился в прихожую, принарядиться на работу.

– Ара, чэ! [1]- зашипела Наринэ, поправляя мужу воротник.

Левон Аршакович работал в родильном доме, возглавляя одно из отделений. Как водится у врачей, он силился основать династию и всеми силами постарался втолкнуть сына в медицину. Разве что специальность постарался отыскать поудобнее, дантистом:

– Ты что, Гарик, иди - кормушка тебе вроде моего. Только ежели у меня пациенты мрут, так ты вообще будешь от этого избавлен.

Гарик не то чтобы хотел куда-либо ещё, но в медицину уж точно не хотел и невразумительно мямлил из отцовского курса общей биологии, что, дескать, флюс и прочие воспаления надкостницы могут привести...

– Зато они хоть окочурятся не на твоих глазах, - парировал отец.
– А благодарности море. Зубы у людей болят независимо от пола.

– ...И ещё неизвестно, что хуже, флюс или родить, - понуро вторила мать.

Получается, Гарика вынудили. Учился он так себе, тупо и прилежно, почти так же, как мать занималась домом. Только на четвёртом курсе стоматфака он раскушал вдохновение медицины и ушел на второй курс лечебного дела с досдачей недостающих дисциплин. Получив диплом, он сунулся было в интернатуру, но недобрый и своенравный Левон Аршакович приложил все усилия, чтобы Гарик в интернатуру не попал, ибо хотел вырастить именно стоматолога. Гарик же всеми правдами и неправдами устроился фельдшером СМП. Чтобы нарастить мышечный скелет на весьма субтильном теле, ходил подкачиваться в спорткомплекс, где и подцепил Серегу Букина, помешанного на скалолазании спасателя. Молодые люди быстро подружились, и новый друг сманил Гарика в среду МЧС.

Мать Наринэ была из бакинских да кровями нечиста; по-армянски не то что грамоты, а вовсе не знала ни бельмеса, кроме как 'барев дзез' да не всегда чисто произносимого 'цтесутюн' [2]. Конечно же, родным был азербайджанского разлива туркчи [3] да великий и могучий русский... На котором она, как и её мать, выслушивала оскорбления. Чурка.

Второй год лихорадило Арцах-Карабах, а под конец и вовсе в семье случилось страшное: на севере Айастана грянуло землетрясение. Один из городов был стёрт с лица земли начисто, два других - тоже не слишком уцелели. Разве что никому не нужному Степанавану досталось меньше всех, и он остался в стороне от скорбной шумихи. Спитак оказался почти снесенным с лица земли. Левон как подорванный, побросав все, правдами и неправдами просочился на свою родину. Прихватив ещё и сына, которого пришлось снять с сессии, вместо того чтобы дать ему съездить на зимних каникулах на Эльбрус ради столь полюбившегося ему скалолазания. Непонятно, зачем семнадцати-с-половиной-летнему парню было всё это, но отговорить мужа оставить его дома Наринэ не удалось.

Тогда еще одниннадцатилетняя Стелла, до этих лет все еще верившая, что гномиков способны видеть только дети старше десяти-одиннадцати лет и ждущая их появления с минуты на минуту, прокомментировала произошедшее:

– Это сделал Сокол или Турки?

– Нет, это азербайджанцы, - буркнул Левон Аршакович напоследок.

До их приезда на развалины города прошла ещё серия подземных толчков, сокрушая руины. Левон Аршакович впрягся в полевой лазарет, хотя не вполне понимал свою уместность в хирургии. Гарик вертелся за медбрата и санитара. Поиски, отягощённые изнурительным трудом и неразберихой, зашли в тупик - никого из родных в живых не оказалось. Едва придя к выводу о безнадёжности рейда, Кочарян-старший ужрался спирта, сдобрив его традиционным для любой полевой укладки промедолом, и полез шаромыжиться по заснеженным холмам битого кирпича, треснувшего бетона и хрустких балочных перекрытий. То ли под завалами плакали уцелевшие, то ли выли поисковые собаки, то ли всё это причудилось Левону Аршаковичу, но...

Гарик отчетливо видел в свете прожекторов, как отец расшвыривает обломки по сторонам; спасатели-иностранцы курили около палаток и судачили: остановить ли сбесившегося армянина или дать ему выдохнутся. Итогом полуночных беснований явились перелом пяточной и подколенной костей и эвакуация в близлежащий населённый пункт. Кочарян упирался и качал права ради того, чтоб его лечили в Москве, но кто бы его слушал!

Тем временем дома был развернут перевалочный пункт для беженцев из Сумгаита, то есть нарининых родственников. Впрочем, эта армяно-азербайджанская орава сослужила Кочарянам службу присмотра для Стеллы и Гарика, который потом всё равно был выпихнут отцом на сессию. Место сиделки при Левоне заняла Наринэ.

По возвращении домой Кочарян обнаружил пренеприятнейший факт - Гарик самовольно перешел на отделение травматологии.

Весь интерес к сыну моментально пропал и переключился на удовлетворение прихотей дочери. Стелла, в честь рождения которой отцу была вручена памятная трость с массивной орлиной головой, только инициировала ситуации, чтобы оная трость опускалась на плечи Гарика. После поездки в Спитак у Кочаряна-старшего испортился характер, горе его невероятно озлобило. Ещё не дожидаясь его выхода с инвалидности, его заместитель и главный хозяйственник Гурген Ашотыч подсуетился уложить начальника "отдохнуть" в Кризисное отделение Всесоюзного суицидологического центра. Только вот незадача: им заведовала баба, по национальности ничем не отличавшаяся от Нары. Что, естественно, благодушия ему не добавило. Ну, терпеть не мог он азербайджанских армян, что поделать, Нарины родственники достали.