Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

Баба Катя не велела нам с тобой играть. Потому что ты еврей.

Ты бежишь, конешно, в слезах домой и спрашиваешь - что это за такое "еврей" и нельзя ли тебе этим НЕ БЫТЬ? И вот тут все решается впервые. В три года. Что тебе твоя мама ответит? Мне ответили:

– Можешь этим не быть. Но тогда тебе придется не быть нашей дочкой.

Вот такой первый урок - верности СВОИМ.

СВОЕМУ-НАШЕМУ. Дальше было много разного. И преодоление, и победа и вечный комплекс - если уж вписался ЭТИМ быть - без комплекса не обойдешься. Но об этом - неинтересно. Интереснее, про другую маму, которая ответила:

Выйди и скажи им, что Баба Катя перепутала. Ты - русский.

Особенно часто такое говорили детям от смешанных браков.

Особенно мальчикам - им ведь иначе - драться! Разбитые носы и очки. На хрен это нужно. Обучение отречению.

Потом мы росли и, СВОЕ-НАШЕ становилось все шире, и вот оно уже выросло из Яблока и Курицы и доросло до Пушкина. Вместило в себя Россию.

Там в Питере - в 89-м году произошло ОТЛУЧЕНИЕ.

Это было горько и обидно, и мы уехали.

Но здесь-то никто никого не отлучает. Тут другое слово - ОТРЕЧЕНИЕ.

Во имя чего?

Какой такой идеи?

Что сказала американская Баба Катя?

Кем, кем, теперь надо быть?

Ага, евреями еще можно, тогда - пробиваемся на Аппер Ист-сайд.

Но самое то главное - быть АМЕРИКАНЦАМИ.

ИНАЧЕ ОНИ НЕ БУДУТ С ТОБОЙ ИГРАТЬ.

А слово "русский" надобно позабыть, потому что нет такого слова и вовсе, а есть "совок".

Вот такое движение и в первых рядах - те мальчики, которых мамы пожалели когда-то...

ДА все нормально, но только потом не пеняйте, что дети вырастут посторонними вам уродами - такая ВАША линия. Зато все без комплексов.

Ладно, будьте американцами, а я вот побуду русской, потому что меня научили в три года быть евреем - ТО ЕСТЬ не отрекаться и терпеть за СВОЕ-НАШЕ,

все, что причитается. Но зато дочь моя стоит рядом и петь мы сегодня будем вместе. Как старый моряк и его сын - юнга в кинофильме "Мы из Кронштадта.

Говорила я еще много всего. Минут двадцать. Время от времени мне кричали из зала:

Не пизди! Пой, давай!

А я отвечала:

– Кто там пасть разевает? Подите-ка, дайте ему в ухо!

Это я делала вид, что у нас с Полей тут много единомышленников, в этой толпе. Чтоб не так страшно было. Типа, у нас тут целая шайка Борцов за Идею. Наверное, к концу моей речи - шайка уже и сделалась. В основном из Бедных девушек, которые давно уже и сами так думали, но сказать вслух не решались. А на призыв, дать в ухо, откликнулся только мой интеллигентный папа и пошел искать - кому там надо в ухо давать?

Нашел кого-то, тот сразу извинился и выставил папе пиво, как пострадавшему отцу.

В общем, я призывала народ к верности и преданности, а потом сказала, что лучше всего верности и преданности учат народные баллады и городские романсы - наше русское ФЛАМЕНКО. Моя двоюродная сестра Аня - вместо того, чтобы считать себя русским, евреем или американцем, плюнула на все и объиспанилась - это не трудно сделать, живя в Квинсе - рядом с колумбийским комьюнити. Она стала танцовщицей Фламенко и отвалила в Мадрид, но перед этим успела объяснить мне, что весь текст фламенко, В общем, сводится к фразе:

" Она мне падла изменила, а я ей суке - нож под ребро!".

Так что все эти "Поедем, красотка, кататься" и "Шумел камыш" - самое что ни на есть РУССКОЕ ФЛАМЕНКО.

И суть его одна

ЗА ИЗМЕНУ - ПЛОТЮТ КРОВЬЮ!

Вот я и сочиняю такие песни. И сейчас мы с Полей будем их петь.

Народ к этому времени уже частично подразошелся, но и оставшийся народ подразошелся частично, потому что все уже приняли, как следует. Стало весело и мне тоже - уже не страшно.

Мы с Полей, наконец, запели:

Завяли в вазочке - цветы бумажные

Ругалась верная твоя жена.

Она сказала мне, что я - продажная,

Что я - гулящая, мне грош цена.

Она красивая, она высокая,

Подушки мужнины пойдет взбивать,

А я - напьюсь сейчас, стану веселая

И вдоль по Шкиперской, пойду гулять.

А мне, кто встретится, тот станет барином

Видать пропащая судьба моя,

Я хоть с жидом пойду, да хоть с татарином,

Да хоть с извозчиком за три рубля!

Пускай жена твоя - конфекты кушает

Бока широкия свои растит.

Быть может Бог один - меня послушает.

Быть может Бог один ее простит.

Вообще то там можно менять - кто кого послушает и простит.

Теперь штук десять - пятнадцать моих песен все время гоняют в передаче

"В нашу гавань приходили корабли" - под видом народных,

и даже напечатали их в сборнике народных песен - безо всякого автора. хотя отлично знают, кто их автор, и в тот вечер, как раз и была презентация книги, где все эти тексты напечатаны. В НАСТОЯЩЕМ издательстве "Подвал" - у Кости и с НАСТОЯЩИМ копирайтом.

Все равно скоро уже все скажут, что я вру, и вовсе их не сочинила, а где-то услышала. Где, интересно, я такое могла услышать? Вот такое, например, на мотив "Вывели казаки сорок тысяч лошадей...":

Ой, меня убили,

Ой, меня сгубили,

Ой, не пожалели меня, девку молоду

А я водки выпью, стану я веселой,

Да разденусь голой,

Да по улице пойду...

А соседа встречу,

Так ему отвечу:

Не в моем заводе нынче глазки опускать

Хочешь, чтоб любила,

Пойдем со мной, милый,

Будет нам могилой - моя девичья кровать

Не ругайте, мама,

Что иду не прямо

И куда девала я свой свадебный наряд...

А мне нынче, мама, нету стыда-срама,

Обо мне, что хочут,

Пускай люди говорят.

Свадьбу мне играли

Десять дней гуляли,

С нашего местечку - жид на скрипочке играл...

Он меня увидел - ничем не обидел.

Только душу вынул,

А тело не забрал.

Волос его - красный,

Глаз его - опасный,