Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

Покажите мне человека, который стал лучше от просмотра "Лебединого озера"?

А в Мариинке - идет игра в Казаки-Разбойники - вот по какому поводу:

Там разная цена за билеты для, наших, и для иностранцев. Ну, это нормально - и деньги надо собирать с туристов, и Бедной Девушке надо попадать на это самое озеро - особенно если ей уж лет 70, и она интеллигентная питерская старушка. Но так сложилось, что мир становится все больше и больше общим, и у многих питерских детей есть друзья - заграничные дети. И они все - сильно небогатые. Ну и конешно русские детки пытаются своих друзей проводить по русским билетам. Или хотя бы брать два - один подешевле - плохой иностранный, и второй, русский - хороший. И вот все тетки и бабки в театре - СТРАСТНО этих ребят отлавливают.

Требуют для проверки правильно произносить русские слова. Почти как казачий разъезд, который говорил жиду:

– Скажи "кукуруза"!

Они азартно вылавливают этих бедных студентов, чтоб те не сели на место получше. Они вообще - нашли наконец свое место - все эти вохровки растерявшиеся на некоторое время:

– Кого ж теперь "Держать и не пущать"?

Теперь они все в Мариинке снова при деле. В лучших традициях советского времени.

В общем, непонятно - откуда узнавать про то, как давать хабарик. И вообще,

как давать?

Это важный вопрос, а никто не учит. А мне про хабарик как-то неловко. Вот если бы наши мужские герои - ну которые стоят перед стадионами - Шевчук, Кинчев что-нибудь такое сказали.

Но они что-то все время выкрикивают про Родину. Вообще про высокое. Получается то же "Лебединое озеро" - только не в пачках, а в "ирокезах" - но тоже - красочное зрелище, много звуков - и ничего о душе. Все это "Кимвал, попусту бряцающий". Крик в небо и полное нежелание подмести под ногами.

И очень грустно наблюдать, как все эти люди потом огорчаются, что крик их - там, в небе - не слышат. Вот с такими классными усилителями - самой лучшей системы - и... не слышат. Лучше бы они хоть раз шепотом про хабарик рассказали...

Конешно - легше призывать бедных пойти и у богатых попросту все отобрать. Как там у Лимона?

– Шахтерам винтовки, банкиров - повесить!

И - антитеза, что-нибудь такое из старой жизни:

– А мы - черной кости, кухаркиным детям, скажем - в рыло!

Тоже - легше.

И никогда сумасшедшим не прослывешь. И про Русскую идею - хорошо - меня вот за это из Городских Сумасшедших перевели на повышение в Матушки Пророчицы.

А про ресторан и о том, как совместно выпивать - с таким разговором можно конешно нарваться на многие нарекания.

Но я продолжала вести все эти разговоры, и все вокруг возмечтали выпить совместно стаканчик винца.

Россия к этому времени окончательно сконцентрировалась на территории "Русского Самовара", и Любовь тоже стала туда подтягиваться.

В этом важную роль сыграл сам Каплан. Во-первых, он - настоящий РОСКОШНЫЙ МУЖЧИНА. Не хуже моего Захар Михалыча.

И по-англицки говорит с оксфордским акцентом.

Во- вторых, будучи типичным питерским шестидесятником, он сильно далек от идеи женского равноправия и потому всех женщин, находящихся в его ресторане, считал своим личным имуществом. И по этой причине - он их защищал от любых притязаний со стороны. Там в "Самоваре" - никогда мужчинам кадрить дам, не разрешалось. Выведут и все.

Поэтому там развелось столько самостоятельных Бедных девушек - девушкам как раз можно было все что угодно. И этот вариант многих устраивал. То есть - сначала ты ведешь, себя как полная... ФЕМИНИСТКА, флиртуешь, с кем твоей душеньке заблагорассудится, поешь и отплясываешь, а в случае чего - Роман Аркадьич - тебя завсегда прикроет. Хулиганов он не терпел - сам-то был страшный матершинник, но всегда говорил:

Здесь достаточно одного человека с тяжелым характером.

Было очевидно, что хозяин "Самовара" любит в этой жизни три вещи:

РОССИЮ,

БЕДНЫХ ДЕВУШЕК,

и стишки.

В результате этих любовей, и моих проповедей, там постепенно расцвела полная Феденькопротасовщина, Невечерняя Заря и Загадошная Славянская Душа.

Работницы топлессов и эскорт-сервисов из "Дяди Вани" частично перекочевали в "Самовар", некоторое колличество набриолиненной молодежи из "Рюмки"- тоже.

Саша Журбин молотил по клавишам белого рояля, и все пели хором:

Черный ворон,

Черный ворон,

Черный ворон,

Переехал мою маленькую жисть!

Иногда он давал мне микрофон, и я одна пела что-нибудь задушевное:

"С одесского кичмана, бежали два уркана...", или

"Ваше величество, женщина, вы неужели ко мне?"

А то еще бывало:

"Я милого узнаю по походочке...", или

"Перестаньте летать надо мной, журавли!"

Петь я, с его помощью, все же немножко научилась.

Вот такое ЗАБУБЕННОЕ веселье журбинских дней, сменялось НУТРЯНОЮ Русскою Тоскою - когда работал Саша Избицер.

С Сашей никто не пел хором, но сам он пел так - что невозможно было слушать без слез.

...Девушку из маленькой таверны

Полюбил угрюмый капитан

За глаза пугливой серой серны

За улыбку и за тонкий стан...

И еще Вертинского и про "Товарищ, мы едем далеко..." пел Саша Избицер потомок древнего раввинского рода, пианист из Малого Оперного.

Саша расцвел в Америке - там, в Питере, он прожил бы жизнь - так никогда и не узнав, что может быть, вот таким потрясающим шансонье.

Поначалу он был в ужасе оттого, что надо не только играть на рояле, а еще и ПЕТЬ. Перед пьяными купчиками! Ему - серьезному пианисту из Малигота.

И вообще приличному еврейскому дитяти, жизнь которого шла строго по определенному маршруту - Школа при Консерве, Консерва, Малый оперный.

Шаг влево, шаг вправо - считается побег. Если бы Саша нашел в Нью-Йорке более академическую работу - ну, например сразу сел бы куда-нибудь преподавать или даже играть в балетной школе, жизнь его наверное не слишком бы изменилась. Но в "Самоваре" с ним, конешно, случилось чудо. Сначала он пел Вертинского "под Вертинского", а все остальное и вовсе не понимал, как надо петь и зачем.