Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

На следующий день дворник и вправду пришел. Он сказал, что в конторе потеряли ящик с бумагами. Мы и еще человек десять. Никаких долгов, но если я согласна немножко заботиться о нем...

Двести и не копейкой больше! (НАСТОЯЩИЙ рент был шестьсот).

И даже не обидно было давать эти двести. У дворника - три дочери на выданье. Так мы все прожили еще четыре года. Я за это время успела издательство организовать. Когда рент такой крошечный, (для Америки - это крошечный) - можно столько всего сделать...

Жалко только, что Алеша - главный герой этой песни - уже не мог вернуться обратно в лофт.

Вот что с ним произошло.

Жили мы мирно и счастливо почти год, а через год Алеша собрался в Париж - навестить родных. Собрался на месяц, а вышло - навсегда.

Американцы не впустили его обратно за Злостное Нарушение Визового Режима с Особым Цинизмом. Выяснилось, что он просидел в Америке супротив своей визы целых шесть месяцев. Это, конешно - беспередел. Сашка Бродский просидел лишний месяц, и его простили, тем более у него тоже была справка что - гений (от Галереи Фельдмана).

А Старец Алеша - шесть месяцев, без ни хуя справки - не простили его.

Все вышло то из-за хорошего знания английского - Алеша понадеялся на него и прочел в своей визе, что она - на год. А там было написано, что на полгода, просто можно воспользоваться этими полугодами в течение года.

Как я убивалась - не буду рассказывать. Звонила президенту Клинтону,

( с заместителем его Гором разговаривала!), ходила к народному депутату Фернандесу на прием, справки, что Алеша гений взяла - у Барышникова, Евтушенки, Растроповича. Еще у Вовы Радунского - потому что он художник американской детской книги и его показывали в передаче "Улица Сезам". Алешу все любят - все с радостью справки дали. И батюшка наш - отец Михаил написал, что Алеша - БЛАГОНАМЕРЕННЫЙ.

Один только Эрнст Неизвестный почему-то отказал. Я эту папку всегда с собой носила. иду однажды - навстречу Эрнст. С собачкой гуляет. Я к нему.

Голубчик, как я Вас кстати встретила! подпишите, что ль справочку!

Не могу.

Как же так? Он ведь товаришь тебе! Гляди, пропадет парень ни за грош в Париже этом.

Сказал - не могу! Я уж семерым подписал. На меня Налоговое Управление

наехало, говорят, что-то много ты развел русских гениев, лейтенант Неизвестный Эрнст.

Так и не подписал. А в атаку первым вставал из окопа... Неужто американское Налоговое Управление пострашней немецкого танка будет? Или просто возраст...

Явилась я в Париж с полной папочкой справок, что гений Алеша - не помогает!

Уперся подлый господин Ларри Гольдберг - посол, нет, говорит и все! Мое слово - последнее. Ах ты сволочь! Ладно, Ларри Гольдберг, я тебя за это исключаю из евреев и из жидов тоже. Как Пашу Лунгина.

А закон, оказывается во всем мире один - если посол чего скажет - ему никакой президент - не указ. Его слово - вправду последнее. Уж сколько за Алешу бились. И Фернандес-депутат, и Гор и Клинтон - лично просили:

Брось Ларри, верни Алешу. Ведь ясно ж написано - ГЕНИЙ. Тем более баба убивается.

Отказал!

Так до сих пор Алеше в Америку и нельзя.

И в Россию нельзя!

У нас теперь закон - как во всем мире. За что боролись та? Сколь Путин - не проси, не уговаривай:

Дозвольте въехать на Родину гению русской культуры!

Министры отвечают - нет, и все. Потому что и тут Алеша тоже неправильно какие-то бумажки заполнил. Ну, бюрократ - он, известное дело, всегда любого человека за бумажку продаст, но раньше - наши то - они то хоть БРАЛИ!

А теперь честные-неподкупные не хуже чем в Америке. Вообщем на сегодняшний день - весь мир открыт перед бедным Алешей, хочешь в Израиль езжай, хочешь в Австралию, но в две стороны ему дорожка заказана - в Америку и в Россию.

вернулась я в Джерси-Сити ни солоно хлебавши. Там уж ответ запоздалый от Фернандеса, ничего мол сделать не могу.

Поубивалась я еще немного и снова поехала в Париж. Сняла себе маленькую мансарду под крышей. Буду, думаю, жить в Париже, хоть изредка на Алешу да глядеть.

Поглядеть мне на Алешу каждый день удавалось.

Он сидел в подвале со товарищи - чистый Стенька Разин.

Товарищей человек десять - все как выпьют - есть хотят. Не буду ж я одному Алеше - курицу при них подавать. А денег нет - деньги все, какие есть - пропивают. Тогда я пришила к своему пальто специальный карман-мешок изнутри, приду, бывало в магазин, возьму эту курицу, суну за пазуху - она раз - и проскользнет в карман. В Париже - из русских много кто ворует. И даже книга есть такая "Как я воровал в Париже". Только все шмотки воруют в дорогих магазинах. Ну, может еще духи. А у меня - КУРИЦА. Точная иллюстрация к выражению -" И грех и смех."

С ЯБЛОКОМ легче было. Это уж меня научили. Приходи на рынок к закрытию и бери, сколько хочешь, яблок и любую другую овощь. Все почти хорошее. Я с тележкой ходила. Первый раз стыдилась туда идти, думала, там только нищие будут.

Воровать не стыдно, а просить подаяние или собирать еду с помойки -стыдно... Странно в мире все устроено... Прихожу, а там - куча людей. Ну, понятно многодетные нелегалы - арабы, африканцы, китайцы. И белые французы старики и студенты. Меня все за студентку и принимали. Хотя старики и студенты - с мешочками, а я с тележкой, как нелегалы.

Там то у Алеши - тоже нелегалы - все как есть - без правожительства. Точно как моя бабушка в Ленинграде в Дореволюцию.

Я с морячком одним поссорилась, (он мне мешал курицу резать), рассердилась и, в сердцах, ему говорю: " Я вот счас этим ножом куриным, прирежу тебя, к ядреной матери, выкину на помойку, и никто ж искать не станет, потому как ты беспашпортный!"

Он обиделся смертельно и все потом спрашивал, как же у меня язык повернулся ему такое сказать.

Да уж... ему это не смешно. И бабушка вряд ли оценила бы такой юмор.

Опять - ЖИДЫ. Они и словом этим не пользуются. В смысле тамошние антисемиты. Не любят каких то- абстрактных удачливых ЕВРЕЕВ, которые Коренное Население. В Питере, в Париже, в Нью-Йорке. Аппер Ист-сайд и Союз Журналистов... А жиды - это всегда - те, которые без права жительства, и по земляному чувству языка - эти ребята в подвале не пользовались таким словом. А я кормила их курицей и ругалась на всех подряд.

Внутри меня уже была болезнь. Две вещи меня от смерти отвернули испанская кошка и американский мюзикл.