Бедный негр

Немало написано о событиях пятилетней войны, о жестоких диктаторах, о сговоре консерваторов с либералами и о победоносных походах вождя федералистов Саморы, за которым шла живописная бедняцкая армия: безземельные крестьяне, негры, метисы, индейцы — все, кого гнала на борьбу нужда. Героизм подчас чередуется в этой войне с жестокостью, передовые идеи уживаются с народным суеверием. Сочинения историков повествуют о блестящих победах Саморы и о жестоком Мартине Эспиносе, приставшем к народной армии, том самом, что по приказу Саморы был расстрелян на городской площади в Санта-Инес за грабежи. Упоминается в них и «ясновидец» — метис, который сопровождал повстанцев и предсказывал победы и поражения, передаются слухи о том, что вновь введено будет рабство и негров будут продавать англичанам на мыло. Народ, с его мужеством и суеверием, с его жаждой справедливости и наивным представлением о путях борьбы за нее, вписал драматическую страницу в историю пятилетней войны, и это сообщает интерес даже сухому историческому повествованию. Вот этот живой, красочный материал и использовал Гальегос, чтобы построить на нем роман исторический и в то же время глубоко современный. При этом сокровенной мыслью романиста было показать, как рождается на венесуэльской земле революция, как она вызревает в глубинах народного сознания и как ничто не в силах остановить гнев восставшего народа — ни прекраснодушная фраза либералов, ни грубая сила военного сапога.

Бесконечные споры между враждующими партиями либералов и консерваторов лишены для писателя исторического значения — это всего лишь игра в политику, в идеи, в гражданские свободы, подобная той, что ведут, собираясь по вечерам в доме священника, провинциальные политиканы, готовые в критический момент забыть о своих разногласиях и единым фронтом выступить против народа. В главе «Маленький конвент» романист раскрывает постыдную правду политической борьбы того времени, откровенный цинизм как консерваторов, так и либералов, использующих демагогические лозунги в целях обмана народа и достижения власти.

Содержание романа далеко не сводится к эпизодам гражданской войны 1858–1863 годов. Сама манера, в которой поданы военные эпизоды, нарочитая беспорядочность в их изложении, говорит о том, что писателя интересует не столько достоверность факта, последовательность и конкретность в изложении событий, сколько верность духу эпохи, воссоздание трагического образа Венесуэлы, раздираемой внутренними распрями и противоречиями.

Роман может быть назван историческим вовсе не потому, что в нем даны портреты исторических личностей, а потому, что писатель производит в нем переоценку больших исторических ценностей. Здесь особенно пригодилась романисту характерная для его творческой манеры способность создавать глубокие образы-символы. Исторические, действительно существовавшие в период пятилетней войны личности, как правило, эпизодичны, зато вымышленные герои романа глубоко историчны, потому что каждый из них символизирует собой определенную отжившую или, наоборот, нарождающуюся общественную силу.

Прежде всего символичен созданный в романе образ народа. Это не просто народ, а негры — те самые негры, которые вырастили богатейшие плантации какао и кофе, те, что добывали в шахтах руду, любовно нянчили барских детей, готовили вкусную пищу и оживляли своими танцами, музыкой и песнями национальные празднества. Романист показывает и тяжелый труд негров на плантациях, и невыносимые условия, в которых живут рабы, и все же негры не предстают угнетенными и забитыми, как это было у Бичер-Стоу; негры в романе Гальегоса — это сила и ловкость, неистощимый родник энергии, творческих сил и таланта. Не сочувствие либерально настроенного интеллигента, а глубокое понимание таящихся в народе сил руководило писателем-реалистом при создании романа о «Бедном негре».

Произведение Гальегоса изображает упадок старой патриархальной Венесуэлы с ее унаследованными от колониальных времен порядками, с ее просветителями, неспособными к действию. Так, на смену плантатору дону Фермину Алькорта, ревнивому блюстителю порядка и родовой чести, приходит «Добрый Барчук» Сесилио — в поместье открывается школа для негров. Но ни одно из благих начинаний молодого барина не прививается, ибо это всего лишь видимость реформ, а страна нуждается в больших коренных преобразованиях. В образе Сесилио показано, насколько изжил себя прекраснодушный либерализм, далекий от понимания насущных потребностей своего времени.

В образе Сесилио-старшего дан представитель интеллигентов-просветителей, выросших под влиянием свободолюбивых идей эпохи войны за независимость. Начав с томиков Сенеки, Платона и Гомера, Сесилио-старший кончил свое образование в университете жизни, ища истину по дорогам своей страны, учась у народа.

Перед лицом неотвратимо надвигающейся военной бури господский дом представляется романисту одиноким островком среди бушующего моря народного недовольства. Здесь уже, в сущности, нечего разрушать — пришел в упадок старинный род рабовладельцев Алькорта: давно нет в живых дона Фермина и медленно умирает от проказы его наследник Сесилио. Самоотверженная, мятежная Луисана порывает с своим кругом в поисках новых жизненных дорог. Но из обломков гибнущего старого мира поднимается новая страшная сила — военщина. Выкормыш военной академии, бездушный карьерист и честолюбец, Антонио де Сеспедес с мечом в руках выступает на защиту старого.

Беспомощной, жалкой фигурой поднимается со страниц романа «духовный пастырь» уходящего мира священник Медиа-вилья. Обезумевший старик сучит в воздухе воображаемую нить, пытаясь увязать в своем больном сознании распадающиеся привычные связи.

Исторические личности того периода, такие как глава федералистов Самора, маршал Фалькон или свирепый диктатор Паэс, не играют значительной роли в развитии сюжета, да это и не входило в творческий замысел Гальегоса. Заветной мыслью писателя было показать народный характер пятилетней войны как одного из звеньев социальной борьбы, которая не утихает на земле Венесуэлы. И основное своеобразие романа состоит в том, как сложно и противоречиво разрешается эта тема.

В образе главного героя романа писатель концентрирует основные черты и, противоречия изображаемой им эпохи: Педро Мигель, сын помещичьей дочери и беглого негра, выросший на задворках имения знатного рода Алькорта и ставший вожаком партизанского отряда, предстает перед читателями как олицетворение исторических судеб Венесуэлы, ввергнутой в бесконечный водоворот войн.

Педро Мигель как бы исподволь, постепенно вырастает в центральную фигуру повествования. Из зеленого ада плантаций, где блестят на солнце бронзовые тела невольников, действие романа перебрасывается в — прохладную тишину господских покоев, где пылятся на библиотечных полках сочинения древних философов и просветителей. От чар тропической ночи и негритянских плясок под удары барабана автор переходит к философским рассуждениям искателя истины лиценциата Сесилио. В этом сложном мире, полном резких противоречий, суждено было появиться на свет Педро Мигелю. Ни плебей, ни барчук, он растет подкидышем на бедном крестьянском ранчо, не сводя полный грусти взгляд черных глаз с далеких гор, где, по слухам, изловили мятежного негра, давшего ему жизнь.

И случается так, что в историю вошел не Добрый Барчук Сесилио Алькорта, блестящий оратор, постигший в Европе тонкости дипломатии и политики, а Дичок Педро Мигель, прошедший вместе с народом школу труда, унижения и борьбы.

Образ Педро Мигеля интересен тем, что сложные перипетии внутренней борьбы, которыми наделяет своего героя писатель, в немалой мере отразили двойственность и противоречивость, характерные для мировоззрения самого автора. В этом убеждает и та удивительная настойчивость, с которой романист заставляет своего героя «перевоплощаться», и то, что социальные противоречия переносятся романистом из внешнего, фабульного плана в план внутренний, психологический. Они предстают уже не противоборством враждебных сил, а борьбой двух начал, слитых в образе Педро Мигеля, приобретая вдруг характер чего-то глубоко пережитого, близкого самому писателю.

Педро Мигель растет в непосредственной близости к господскому дому, с обитателями которого у него завязывается своего рода дружба. Но удар хлыста по лицу пробуждает в нем ненависть к белым господам, мантуанцам: он сеет смуту среди невольников, подбивая их бежать в горы и встать на путь борьбы. Однако придет момент, и непокорный Дичок Педро Мигель превратится вдруг в исполнительного слугу мантуанцев, примерного управляющего имением еще недавно ненавистных Алькорта: это случается, когда Сесилио-младший открывает юноше тайну его происхождения. Ненависть вдруг сменяется в сердце Педро Мигеля симпатией и сочувствием к больному барчуку, желанием быть ему полезным. Остальное довершает его любовь к Луисане, и мы видим, как Педро Мигель отлично управляет имением Алькорта и теряет доверие негров.

Однако постепенно, наблюдая страшные условия жизни освобожденных, но по-прежнему работающих на чужой земле негров, он начинает испытывать угрызения совести, чувствуя свою сопричастность угнетению народа. Он идет на войну, чтобы вместе с неграми жечь усадьбы и плантации мантуанцев. Однако грозный Мститель не смог стать до конца последовательным борцом за свои идеалы. Вот он врывается в усадьбу Алькорта, чтобы, уничтожив ее обитателей, покончить с остатками тех чувств, которые связывали его с мантуанцами и отдаляли от народа. Он решительно ступает на галерею господского дома и, обнажив шпагу, заносит ее для смертельного удара, но в дверях появляется старый Сесилио, и наступает неожиданная развязка: вложив саблю в ножны и почтительно сняв шляпу, Педро Мигель входит в дом, где только что умер Добрый Барчук Сесилио-младший.