Бедный негр

В то же время психическая неуравновешенность Анны Юлии послужила причиной мистической экзальтации. Припомнив слова матери, пригрозившей ей божьим наказанием за неприязнь к неграм, Анна Юлия сочла грехом гордыни свою любовь к чистоте и белизне и потому горячо молила бога ниспослать на нее любовь к неграм, превратить ее в негритянку, как святую Эфигению. И вот как-то глубокой ночью, во время ее безумных молитв, девочка узрела надвигавшееся на нее черное чудовище.

По прошествии нескольких лет, однажды, после особенно сильного припадка колющей боли и длительного обморока, Анна Юлия решила уйти в монастырь. Такое решение возникло у нее не из любви к церкви — припадки религиозной экзальтации у девушки были редки, — а скорее из желания обрести душевный покой.

Родителей Анны Юлии никоим образом не устраивало подобное решение единственной дочери (особенно после женитьбы их первенца Фермина), и, поскольку они не теряли надежды на ее излечение, они стали всячески отговаривать дочь от этого шага. Но Анна Юлия настаивала на своем, и родители вынуждены были согласиться.

— Хорошо, ты поступишь в монастырь кармелиток или в каракасский монастырь Непорочного зачатия, уж если ты так твердо решила, — сказал дочери дон Карлос, предварительно посоветовавшись с женой. — Но пока мы переберемся в столицу, обещай нам погостить несколько дней в асьенде. В последнее время ты наотрез отказалась бывать там, а, может быть, как раз там твое спасение. Тебе, хотя бы недолго, необходимо пожить в деревне.

Странная улыбка озарила лицо Анны Юлии, и изменившимся голосом она задала, казалось, совсем ненужный вопрос:

— Так вы хотите, чтобы я поехала в асьенду? И ты тоже хочешь, да, мама?

— Мы поедем вместе с тобой, — отвечала дочери донья Агеда. — На несколько дней, как сказал папа..

— Хорошо, — согласилась Анна Юлия все с той же странной улыбкой на бледном, бескровном лице. — Раз вы сами этого хотите…

Более пяти лет прошло с тех пор, как Анна Юлия впервые испачкала чернилами пальцы в школе и впервые почувствовала себя несчастным существом, жертвой великой несправедливости; услышанные ею теперь слова воскресили в ней давнишние чувства. Однако ей было очень трудно определить, какие же именно это были чувства.

Униженные и обездоленные

Канун дня святого Хуана. На плантациях какао в Ла-Фундасьон рабы трудятся с особым усердием.

— Вот вам на сегодня урок, — заявил им надсмотрщик Миндонга, ткнув пальцем в большой участок, заросший бурьяном. — К вечеру чтоб все было чистенько, как на танцевальном кругу. Работайте, чтоб тагуары [3] звенели, будто ваши разлюбезные курветы на празднике.

Мачете и цапки без устали мелькают в ловких умелых руках, но никто не работает с таким рвением, как «Лихой негр».

3

Тагуара — род мотыги.

Остро отточенный тесак его оставляет за собой широкую просеку в бурьяне. Негр размечтался о том, как потешится и повеселится он на празднике.

Заранее предвкушая удовольствие и ни на миг не прекращая работы, он громко хохочет и кричит, обнажая свои ослепительно белые зубы:

— Ну и удивлю я вас, манито, [4] этой ночкой. Негры и самбо [5] со всей нашей округи семь дней и семь ночей будут надрывать животики, как только увидят мое подношение святому Хуану!

4

Манито — браток (испанск.).

5

Самбо — помесь негра с индейцем.

Но надсмотрщик Миндонга не терпит шуточек во время работы и вдобавок не может без раздражения слышать слово «самбо», да еще от ненавистного негра, на которого давно имеет зуб. Он грубо осаживает Лихого негра:

— Давай шевели тагуарой да помалкивай, черное трепло! Всю силу только и тратишь, что на гульбу да на драки.

— Что я вам говорил, глухо бормочет Лихой негр. — Этот проклятый самбо точит на меня зуб! Ну погоди! Настанет денек, лопнет мое терпение, ох, и прогуляется моя тагуара по его башке, а потом пускай хоть на куски меня разрубят. Этим подлым самбо платят, как белым. Не жирно ли будет? А бедному негру и слово молвить не дадут, хоть дохни на работе. Будь проклят этот падре Лас Касас [6] !.. Видно, сбрехал нам насчет него косоглазый Хосе Лас Мерседес, когда шлялся здесь, подстрекая бедных рабов. Давно ушел бы я с ним в леса, да вот надо ж, хлопнули его в Панакире, где он и вкушает вечный покой… А я тут должен сажать и убирать какао для белого и гнуть спину перед всяким самбо. Ну не жирно ли будет?

6

Падре Лас Касас (1474–1566) — Бартоломе де Лас Касас, миссионер-доминиканец, епископ Чиапас (Мексика). Выступал против бесчеловечной эксплуатации коренного населения завоеванных стран — индейцев. В то же время Лас Касас был одним из инициаторов ввоза негров для работы на плантациях в американских колониях, хотя впоследствии осудил работорговлю.

Могучий детина, добрый работник, весельчак и балагур — вот за что прозвали его приятели Лихим негром… Отлично сложенный, с необычайно тонкими чертами лица (редкость среди людей его расы), Лихой негр пользовался всеобщей любовью рабов плантации Ла-Фундасьон и был уважаем самим хозяином.

По поводу последнего обстоятельства шутник негр говаривал:

— Да, хозяин жалует добрую скотинку. Третьего дня гнедой мул сказал мне, когда я засыпал ему кормушку: «Да, приятель, хозяин здорово любит нас с тобой!»

Один только надсмотрщик Миндонга терпеть не мог Лихого негра и по любому поводу задирал его, выводил из себя и тут же, на законном основании, стегал плеткой из бычьих жил. Но хитрый негр всячески избегал столкновений со своим врагом, прекрасно сознавая, что перед хозяином, как бы тот хорошо к нему ни относился, он, негр, будет виноват, а подлиза и проныра надсмотрщик всегда выйдет сухим из воды. Вот почему Лихой негр выражал свою обиду лишь глухим бормотаньем. Да и, к слову сказать, обиды его скоро проходили — ведь Лихой негр вовсе не был злопамятен.

В то утро обида на надсмотрщика прошла так же быстро, как обычно, — стоило только Миндонге удалиться, чтобы пойти проверить, как справляются со своим делом рабыни.

Да и как можно было сердиться, если вечером ожидались пляски под барабан, веселый праздник, на котором негр забывает все свои невзгоды и горести. Тапипа и Росо Коромото — лучшие барабанщики во всем Барловенто, — наверное, уже подготовили свои мины и курветы, и если хозяин будет в хорошем расположении духа (в этом году, как и все последние годы, ожидался богатый урожай), то старые рабыни, не пригодные для полевых работ, приготовят в бараках сок из хагуа [7] и прочие вкусные вещи, которые обычно подаются во время празднества, длящегося всю ночь и весь следующий день.

7

Хагуа — сладкий тропический фрукт.

— Шевели своей тагуарой да помалкивай, Лихой негр, — повторяет про себя раб. — Этой ночкой ты отыграешься вдосталь, танцуя с негритяночкой Сатурной, которая обещала дать тебе подножку. Ох, и хороша эта чертяка!.. Коли у меня пойдут дела с ней на лад, так чего доброго в один прекрасный день хозяин услышит такие мои слова: «Ваша милость, позвольте мне жениться на Сатурне, а то у меня что-то работа не клеится». Стой, молчи, Лихой негр! А не подложит ли тебе свинью самбо Миндонга? Припомни-ка, что тебе рассказывали третьего дня… А вдруг и правда, что надсмотрщик только и ждет, как бы закрутить с моей негритяночкой! Ну, как говорится: на бога надейся, а сам не плошай. Сегодня же ночью разузнаю, надо ли мне точить тагуару…

Лихой негр надолго умолкает, и вся его ревность будто переселяется в геркулесовскую ручищу, которая неистово машет острым тесаком.

Знойное солнце нестерпимо жжет сквозь неподвижно застывшую листву. Согнувшись в три погибели, тяжко дыша, трудятся рабы. В кронах высоких пальм, гуамо [8] и букар, дающих тень на плантации, порхают лукавые койоты, с ветки на ветку скачут легкие пугливые белки, шуршит опавшая листва, по которой уползают потревоженные змеи. Одна из них взвивается перед самым носом Лихого негра, готовая защитить свое логово, где, быть может, ожидает ее потомство. Негр одним ударом отрубает змее голову и, взглянув на ядовитого гада, чувствует, как в груди у него вновь закипает ненависть к своему притеснителю:

8

Гуамо — тропическое дерево, дающее обильную тень. Специально высаживается на плантациях какао для защиты плодовых деревьев от солнца.